— Крис, — позвал я тихонько. — Ты когда-то был таким же, как они? Я имею в виду… — я провел рукой перед своими глазами, не зная, как выразить то, что я хотел спросить.

Кристиан чуть улыбнулся краешками губ и прикрыл глаза.

— Я давно избавился от привычки разгуливать по ночам. Так же как и от этого, — он пальцем легко коснулся своих сомкнутых губ.

— Ты про клыки?..

— Да. Впрочем, ярко выраженные клыки не являются отличительным признаком только лишь вампиров. Многие люди могут похвастаться такими зубками, что носферату и не снились. Так что, если ты увидишь кого-нибудь с длинными клыками, он необязательно будет вампиром. Но я решил избавиться за компанию и от этого тоже. Благо, за последнюю сотню лет стоматология продвинулась удивительно далеко. Теперь я ничем не отличаюсь от любого другого человека, — Кристиан подумал и добавил загадочно: — То есть, почти ничем.

Я догадывался, что он имеет в виду сохраненные, в какой-то мере, способности носферату, но уточнить не успел. Кристиан выпрямился в кресле, к чему-то прислушиваясь, и поднял руку в жесте, призывающем к молчанию. Я притих, сжавшись в комочек.

Но ничего страшного не случилось. Не успела захлопнуться дверь, как Кристиан быстро и твердо проговорил:

— На сегодня разговоры закончены. Агни вернулась.

Я согласился. Что-то, впрочем, мне подсказывало, что Агни не удастся остаться в стороне от закрутившихся вокруг нас событий. Но если эта невероятная история и коснется ее, то произойдет это не с моей подачи. И не с подачи Кристиана, конечно же.

Ужинали мы все втроем. Не знаю, как Кристиану, а мне приходилось прилагать массу усилий, чтобы вести себя естественно. Дело было не только в физической боли. Я постоянно прокручивал в голове все события сегодняшнего дня, и постепенно переставал понимать, что же мне делать дальше. Несмотря на все свои попытки вести себя нормально я, должно быть, выглядел необычно, потому что Агни то и дело стреляла в меня глазами. Зато, если бы кто посторонний посмотрел в тот момент на Кристиана, ему сразу бы стало ясно: этого человека ничто не беспокоит, он уверен в себе и беззаботен. Кристиан расспрашивал Агни о прошедшем дне, внимательно выслушивал ее, комментировал и улыбался в нужных местах. Мои же нервы были на пределе. Я чувствовал: для того, чтобы улыбнуться, мне придется растягивать губы руками. Вот это действительно выглядело бы странно.

В конце концов, не дождавшись конца ужина, я вскочил и, попросив прощения, убежал в свою комнату. Там мне уже не нужно было сдерживаться и "вести себя как мужчина", и, признаюсь, подушки изрядно пострадали, пока я отводил на них душу.

–

Следующие три дня я провел, почти не выходя из своей комнаты. Я попросил у Агни несколько дисков с музыкой, а "в нагрузку" к ним она дала мне еще и плеер с наушниками. "Cradle Of Filth", «Emperor», "Satyricon", «Ancient», "Burzum" — у нее имелся очень неплохой выбор тяжелой музыки, и вкусы ее по большей части совпадали с моими. Итак, я заткнул уши наушниками, выставил максимальную громкость, и улегся поверх разложенного на кровати покрывала.

Знаю, есть люди, которые подобную музыку вообще за музыку не считают. По-моему, они ошибаются. Конечно, редко кто услышит скрытую красоту блэкерских пассажей с первого раза. Нужно слушать и вслушиваться. Но она есть, хотя она и не имеет ничего общего с красотой общепринятой. Суровая, сумрачная и пугающая, это красота ледяных северных ветров, молчаливых темных сосен, бесплодных утесов, яростного штормового моря… и холодных склепов. Красота предельной страсти, предельной боли и предельного отчаяния. Во всяком случае, мне так казалось. Потому что сам я никогда не испытывал эмоций такой силы, что звучали в этой музыке и в этой поэзии.

Так же знаю я и людей, почти полностью «съехавших» на почве этой музыки. Неудивительно, что и такие тоже есть. Энергетика — или как еще можно назвать действие музыки на человеческое сознание и подсознание? — «блэка» слишком сильна; иногда это просто ничем не сдерживаемый поток чистых первобытных страстей и эмоций. Не всегда они положительны. Даже, я бы сказал, положительными они бывают очень, очень редко. Но тут есть своя хитрость. Нет ничего сложного в том, чтобы сохранить над собой нерушимый контроль, при этом полностью насладившись музыкой. Совсем как в плавании: не нужно погружаться в воду или высовываться из нее слишком сильно, и ты никогда не утонешь. Вот и все.

В этот раз я контроль ослабил, позволив музыке всецело завладеть мною. Я хотел утонуть.

Я лежал и слушал музыку до тех пор, пока не почувствовал, что совершенно очумел. Пока внутри меня не осталось ничего, кроме жужжащих гитарных риффов и жесткого скриминга. Такое состояние меня вполне устраивало, оно не оставляло места для раздумий и тоскливых мыслей.

Оглушенный и, по-моему, не вполне адекватный, я отыскал Кристиана и заявил, что намерен вернуться в школу. Иначе, если буду и дальше сидеть взаперти и в одиночестве, я сойду с ума. Кристиан внимательно посмотрел на меня и спросил, уверен ли я в своем решении. Я ответил утвердительно. Я, действительно, не знал, чем буду заниматься целыми днями, если не начну выходить на улицу и не попытаюсь вернуться к обыденной жизни. За последние дни настроение мое очень изменилось; еще недавно я и подумать не мог, чтобы вновь пойти в школу! Сейчас я даже согласен был на постоянный кортеж из полицейских, только бы вырваться из круга тревожных мыслей, и хоть чем-то занять себя. Как ни странно, Кристиану мое намерение не очень понравилось. Но он не стал возражать, сказал только, чтобы я был предельно осторожен и ни в коем случае не оставался в одиночестве.

— Ты должен, — предупредил он, — всегда быть среди людей. Всегда! Запомни это. Вероятнее всего, за тобой станут неотрывно следить подручные Лючио, но, пока рядом будут находиться хотя бы несколько человек, тебя не посмеют тронуть. Поэтому — следи за собой и берегись!

Обычно, до школы я добирался на велосипеде, когда было достаточно тепло, а в зимнее же время доезжал на школьном автобусе. Теперь же в моем распоряжении была полицейская машина. Я представил, как будут пялиться приятели, увидев меня выбирающимся из этого автомобиля, и мне стало немного не по себе. Впрочем, не все ли равно! Пусть пялятся, если охота…

Полицейские сильно удивились, когда я сообщил им, что мне нужно сопровождение на занятия. Дело, думаю, тут было вот в чем: пока я «летал» под музыку в спальне, несколько раз звонил Райс и осведомлялся о моем самочувствии, состоянии и так далее (ему еще мой звонок насчет серого «Фольксвагена» показался несколько странным). Он неизменно попадал на Кристиана, который объяснял, что я себя чувствую неважно, поскольку не оправился еще от потрясения. Райс, вроде бы, даже советовал Кристиану обратиться со мной к психологу, но Кристиан сухо его совет отверг. Поэтому, Райс и его подопечные никак не могли ожидать, что у меня вдруг появится желание отправиться в школу. Я, впрочем, тоже подобного не ожидал. Но последнее время намерения мои слишком часто менялись.

Учился я в самой обыкновенной школе. Был период времени, когда отец хотел, чтобы я поступил в какое-то престижное заведение. Закрытого типа. Я не имел ничего против углубленной программы обучения, но факт «закрытости» школы меня не обрадовал. Отец настаивал, я возражал. К счастью, отец не пошел на крайние меры и не стал на меня давить, хотя и мог: давить он умел прекрасно. Он только попросил меня хорошенько подумать о будущем, и о том, что из элитной школы мне будет гораздо проще поступить в хороший, престижный университет. Помнится, я довольно нелюбезно и даже, пожалуй, грубо отозвался в том духе, что лучше уж тогда сразу запереть себя в монастыре. На этом дискуссия завяла.