Когда Городовикову доложили об этом, он позвал деда и, пряча усмешку, спросил:

- Где пушку взял, дедусь?

- У казакив купили, ще в семнадцатом году...

- А снаряды?

- Та купили ж, по гусаку за снаряд платили.

- А на что тебе пушка?

- Вам же пригодилась, - хитро ответил дед Кавун.

Командиры смеялись, а дед стал просить:

- Детки, дайте мне винтовку. Пойду я с вами Врангелюку бить.

Пушку деда Кавуна никто не хотел брать. В артиллерийском дивизионе сказали:

- Что из нее, по воробьям стрелять?

И все-таки хозяин пушки нашелся. Это был Павло Байда.

- Чем же мы стрелять будем? - удивились разведчики.

- Кавунами, - ответил загадочно Байда.

Так и осталось тайной, каким образом хочет использовать горную пушку командир разведчиков.

3

Вторая Конная спешила на исходные рубежи. Пыль поднималась к небу от тысячи коней, тарахтели пулеметные тачанки, грузно проезжали батареи полевых орудий. Командарм требовал строгого соблюдения правил движения на марше: выставляли боевое охранение, впереди шли группы разведчиков.

Несмотря на меры предосторожности, по ночам налетали махновские банды, обстреливали штабы и опять исчезали, точно растворялись в воздухе. Особенно доставалось обозам, которые шли последними. На них с охотой нападали бандиты, потому что там было чем поживиться - от патронов до фуража и продовольствия.

Сельское население было напугано слухами о неисчислимой коннице Врангеля, особенно о броневиках и танках, привезенных из Англии. Рассказывали, что эти невиданные чудища ползут по земле на пузе, а ревут так, что скотина глохнет. А если такая машина наедет на хату, то вмиг развалит ее вместе с фундаментом, вещами и людьми. Усиливали страх аэропланы: они будто бы сбрасывают на головы бомбы и железные стрелы, которые прибивают человека к земле. И все-таки пуще всего боялись белых офицеров: они мстили бедноте за отобранные богатства, били людей шомполами, вешали. Не было никакой пощады советским учреждениям и работникам - громили комитеты бедноты, а коммуны сжигали дотла.

Светлели у людей лица, когда проходили по селу полки красной конницы. Развевались алые знамена, покачивались за спинами всадников карабины, громыхали пушки - силища!

Ленька ехал на фронт в составе Особого кавполка, подчиненного командарму. Согласия на переход в отряд Байды он еще не получил. Ока Иванович, как всегда, отшучивался: «Отпущу, только не сейчас. Пострадай еще немного для пролетарского Отечества». И на Леньку свалилась гора всяких дел: и трубач, и ординарец командарма, и связной, и «комиссар по молодежным делам», как в шутку прозвали его друзья. А тут еще Сашко привязался - тоже надо учить хлопца уму-разуму. Ока Иванович в присутствии Сашко как-то пошутил: «А этого, Ленька, бери себе в адъютанты». Все поняли, что это было сказано не всерьез. Один Сашко принял слова командарма как приказ и с тех пор всюду следовал за своим «начальством», семенил на буланой лошадке, на мешке с сеном вместо седла. Ленька подарил ему свою трубу и обучил сигналам. Он старался воспитывать Сашко так, как его самого учил Васька.

- Никогда ничего не бойся. На свете ничего нема страшного. Это попервам кажется так, а разберешься, ни капельки. Вот я тебе расскажу: когда я был пацаном, то всего боялся - мышей, собак, а от грома под кровать прятался. Потом Васька и говорит мне: «А ну, не смей бояться, ты что, маленький? Ты, - говорит, - никогда не жди, а бей первым, если буржуй встретится, бей в зубы - и все! Тогда все богачи будут дрожать перед тобой».

Валетка, шагая рядом, настораживал уши, точно понимал Леньку и одобрял его. Буланая Сашко старалась не отставать.

- Кончим войну, - продолжал Ленька, - поедем с тобой, Сашко, знаешь куда? Поедем учиться на красных командиров. Я одного в Гуляй-Поле встретил, так он самого Ленина видел, за руку с ним здоровкался. Так что ты старайся и не бойся никого.

Сашко был отчаянным по характеру, но из вежливости слушал и не возражал - «начальство» надо, уважать.

4

Вторая Конная прибыла на исходные позиции в тот самый день, когда Врангель отдал приказ наступать по всему фронту.

Он нацеливал главный удар на Александровск и Синельниково, рассчитывая захватить эти узловые станции и через них пробиться в Донбасс и на Дон. Врангель готовил второй удар: морской десант из Керчи на Тамань. За счет казаков Дона и Кубани генерал хотел увеличить свою сильную, но малочисленную армию. В горах Северного Кавказа боролись недобитые остатки деникинской армии под командой белых генералов Фостикова и Крыжановского. Черный барон рассчитывал соединиться с ними.

В Северной Таврии Врангель имел задачу - окружить и уничтожить Тринадцатую армию красных. О том, что большевики создали Вторую Конную, ему было доложено, но главковерх не хотел брать в расчет этих, как он считал, горе-кавалеристов, восседавших на некормленых клячах. Однажды он проучил ретивого полководца по имени Жлоба. Теперь появился какой-то Городовиков, урядник из калмыков... Разве можно сравнить этого лапотника с молодцами-генералами, окончившими академии, - Барбовичем, Калининым, Слащевым, Бабиевым?

Для борьбы против Советов Врангель собирал все темные силы - от националистов и черносотенцев до меньшевиков и эсеров. Он отправил к Пилсудскому своего «полномочного представителя» для формирования на территории Польши 3-й русской армии из белогвардейцев всех мастей. Не погнушался барон связями с Петлюрой и даже батьке Махно предложил чин генерал-майора, объявил его идейным борцом против коммунизма. Врангель просил помощь у стран Антанты. Но главную надежду возлагал на свои «железные» полки и отборную кавалерию.

Врангель уверенно смотрел в будущее. Русское духовенство благословляло его на битву против большевиков и, молясь за «болярина Петра», намекало, что именно он является претендентом на русский трон.

Планы барона никак не подходили Республике Советов, и она приказала своей Красной Армии бить врага, не давать ему передышки, гнать в три шеи!

Врангель, в свою очередь, издал приказ по войскам - назад ни шагу! Здесь будет граница свободной России, и отсюда пойдем на Москву!

Бои развернулись в районе Орехова. Все прилегающие к этому городу населенные пункты - немецкая колония Тифенбрук, Сладкая Балка, Малая Токмачка, Жеребец и сам город Орехов - занимали отборные части Врангеля: конный корпус генерала Бабиева - восемьдесят пять эскадронов кавалерии, более трехсот тяжелых пулеметов и множество орудий; Дроздовская и Марковская офицерские дивизии. В резерве стояла Корниловская ударная офицерская дивизия - надежда и гордость Врангеля.

Этим грозным силам противостояли Вторая Конная армия и лишь одна, по-настоящему боеспособная 46-я стрелковая дивизия Федько, которой была придана сводная бригада кремлевских курсантов.

Под Ореховом сошлись в единоборстве две силы. С одной стороны - цвет белого офицерства, сыновья помещиков, фабрикантов, финансовых воротил, высших царских сановников. С другой - рабочие и крестьяне, завтрашние красные командиры, которых сами же белогвардейцы именовали «ленинскими юнкерами» и в плен не брали.

На рассвете бригада кремлевских курсантов повела наступление на Орехов. Удар был таким ошеломляющим, что к полудню город был полностью занят. Врангелевцы понесли серьезные потери и впопыхах бросили аэроплан.

Офицерье пришло в бешенство - какие-то курсанты выбили из города отборные войска белой гвардии! Главковерх Врангель передал из Мелитополя по телеграфу одно лишь слово: «Позор!»

Спешно подтянув резервы, враги обрушили на красных курсантов ураганный огонь, пошли в обход, чтобы взять город в клещи. Под угрозой окружения красные батальоны вынуждены были оставить Орехов.

Но пришел новый приказ: вернуть город любой ценой.

И разгорелся бой без плена и пощады.

Смертельным огнем встретили дроздовцы первые цепи курсантов. Гул артиллерийской канонады заглушал винтовочные залпы и яростную скороговорку пулеметов. Было невозможно преодолеть сплошную завесу огня, и атака красных захлебнулась.