Я не стану искать врагов, как делаю обычно. Я почувствую лёгкость, я всё смогу. Я пойду на кухню и не стану чувствовать, будто все меня осуждают, мама меня обнимет, но не затянет объятие. Я услышу именно те слова, которые хочу, я знаю их и так, но не могу пока принять, потому что меня пугают ошибки, которые я успела наделать из трусости, а иногда и из выгоды.

Я вспомню о Питере Пене: каждый раз, когда какой-то ребёнок говорил «я не верю в фей», то где-то на планете умирала одна фея.

Я буду искать свою фею. Попрошу у неё совета. И никогда не перестану верить в их существование.

Вспомню о Маленьком Принце: всё меняется во вселенной, если где-то на свете, неважно где, незнакомая нам овца съедает розу. Посмотрите в небо и спросите себя: съела ли овца цветок? И увидите, как всё меняется… Но взрослые никогда не поймут, что это имеет такое значение.

Простота таких вещей. Красота розы. Упрямство овцы. Хитрость цветка.

Я вспомню о Викраме Сетхе: ничто не может быть мягче и слабее воды, но даже более жёсткие и сильные вещи никогда не смогут её превзойти.

Вспомню о Катлин Шин: что значит влюбиться? Это падение? Человек спотыкается, теряет равновесие и падает на тротуар, разодрав в кровь колено, а заодно и разбив сердце? Человек падает на землю или, скажем, на камни, или же это как бесконечное падение в бездну? Я знаю, что люблю тебя, когда тебя вижу, когда хочу тебя видеть… я полюбила тебя, не сделав ни единого шагу, в мгновение ока, и даже не заметила, когда это произошло.

Слова, которые я прочитала за свою жизнь, которые переписала в школьный дневник, а теперь пишу сюда, в молескин. Слова других людей, и они хороши, чтобы начать всё сначала. Чтобы наконец-то пойти в кровать после такого абсурдного дня за закрытыми дверями, потому что моя комната превратилась в футбольный стадион после беспорядков. Эти слова – как подушки, на которых мы спим. Хотя в них нет никаких ответов. Хотя на практике они ничего не решают. Всё не то. Потому что мне бы хотелось просчитать будущее и даже изменить его.

«… Жить и переживать, никогда не теряя настроения, бороться и бороться со всеми».

Чтобы снова найти время, чтобы не быть больше пустой. Хотя бы завтра.

Почему нет

Безумие. По крайней мере, видишь это так. Это за пределами обычного, за пределами разрешений, за которые ты боролся несколько месяцев. Серая зона, в которой ты придумываешь что-то новое. Иногда это происходит случайно, ты не планируешь заняться этим. Ты просто был с друзьями, и вдруг тебе это пришло в голову. Какая-то идея. Ты не предвидишь ни последствий, ни возможностей. Важно лишь то, что она у тебя появилась и кто-то последует за тобой.

CD Тициано Ферро играет уже час. Ники рискует снова нажать на повтор. Она слушает трек номер тринадцать. «Я слушаю и передумываю снова и снова, думаю о твоей нежности и молчании, окутывающем меня, в моей руке лишь слабость, нежность, ревность, и так пройдёт тринадцать лет, ведь жизнь – всего лишь миг…»

Жизнь – всего лишь миг. Я всегда чувствую, что трачу его впустую.

— Тициано крут, правда?

Дилетта садится на пол, на синий ковёр и протягивает ноги:

— Мне очень нравится песня, которая дала название альбому. А мы не сходили на концерт в Риме. И тур уже заканчивается.

— Я читала, что через две недели концерт в Милане. Вроде в четверг.

— Ага, совсем скоро.

Бывает такой момент неизвестности, как будто семя бросают на землю, и в рекордно короткие сроки оно прорастает, и вот мы уже видим зелёный саженец, сначала робкий, а потом всё более и более решительный, и наконец он достигает приличной высоты.

— Концерт как раз тогда, когда ребята из школы едут на экскурсию в Мантую. Они едут в четверг и вернутся в субботу утром.

Снова молчание. Конкретная дата, и это бесспорно становится удобрением для нашего растения, которое между тем продолжает расти и зеленеть.

— Да, но как…

— Сделаем вид, что мы с ними?

— Нет, слишком рискованно. Да ещё придётся со всеми договариваться, чтобы подыграли. Нет. Лучше сказать правду, что мы не едем на экскурсию, потому что Мантуя нам не особенно интересна, а вместо этого мы лучше подготовимся к экзаменам. У меня не сдано ещё два предмета!

— Нужно сказать, что мы поедем в Мантую со всеми, но летом. Все будут счастливы.

Доза удобрения увеличивается, и растение благодарно. И лёгкость, с которой оно растёт, кажется такой обнадёживающей, что кажется, будто они уже там, где хотят быть.

— Да, но нас не будет около полутора суток. И что мы скажем, где мы занимались?

— В моём доме во Фреджене! — восклицает Олли, доставая из рюкзака бутылку воды и выливая её всю на голову. — Скажем, что морской воздух благотворно влияет на мозг.

— А если позвонят? — Дилетта кажется действительно обеспокоенной.

— Там нет телефонной линии. Им придётся звонить на мобильные. А моя мама вообще не станет никого контролировать.

— То есть, по-твоему, все поверят, что мы учёбой занимаемся?

— А почему нет? Это же просто. И если уж они отправили нас на две недели в Лондон…

— Да, но мы ведь на самом деле ездили учиться. Там была даже студенческая общага.

— Да поняла я, но ведь это всего лишь несколько часов во Фреджене, а не полёт на Луну!

— Прекрасно! Станция метро Термини. Четыре с половиной часа на «Евростаре». Приедем, сходим на концерт, а на утро уедем первым же поездом.

— Здорово!

— До завтрашнего дня каждая должна договориться дома.

И продолжают болтать и мечтать о поездке.

Деревце стало высоким, просто огромным. Оно уже выросло за пределы крыши. А завтра так вообще расцветёт. Но никто даже не заметит. Потому что этот цветок не будет обнаружен, никто его не сорвёт.

А между тем Тициано Ферро продолжает петь: «Говори, мечтай, танцуй и пой… подари без остатка всю свою любовь и напиши об этом, и поверь, что это лишь сто одиннадцать кило фантазии…».

Песню слышно всюду.

А теперь ты должна подумать, что сказать, действительно хорошо подумать. Всё должно соответствовать. Каждая версия должна совпадать с тремя другими. Всегда рискуешь нарваться на непредвиденные обстоятельства. Но без этого их не назвать безумными, и в дневнике будет не о чём писать, а это станет символом храбрости.

Убрав из рюкзаков учебники, они убедили родителей, что поехать в Мантую в середине мая – не лучшая идея. Уверили их, что с ними всё будет в порядке. Поклялись, что будут учиться. Что едут туда именно для этого. Что обязательно позвонят.

Станция Термини. Школьные рюкзаки в роли чемоданов, наполненные чем угодно, только не книжками. Официальный пункт назначения – Фреджене. Реальный – Милан.

— Который путь?

— Третий.

— Может, поедим сначала?

— Мы же взяли бутерброды и бутылки воды в баре. Остальное купим в поезде или уже когда приедем.

13 мая 2004. 13:30.

«Евростар» не слишком забит. Японские туристы, несколько немцев, люди, которые возвращаются после трудовой недели в Риме, кадеты из разных академий. Волны прикалываются, смеются, поют песни Тициано. Проходит контроллёр, который просит их быть потише:

— Вон та синьора уже жаловалась на вас.

Всегда есть кто-то слишком тихий, тот, кто забыл о радости. Звонит мобильный Ники.

— Привет, дорогая. Вы уехали?

— Да, мама. Всё ок.

— Понятно. Как там на море?

— Не знаю, мы же ещё не приехали! И это всего в получасе езды от Рима, не думаю, что там всё совсем по-другому.

— Позвони, когда доедете.

— Хорошо.

Пейзаж меняется и быстро пробегает за окном. Съеденные бутерброды оставили за собой повсюду крошки. А ещё капли воды, которой девчонки намочили волосы из-за жары. «Молескин» переходит из рук в руки, чтобы был описан каждый момент. Под каждой записью комментарий, слова, мечты.

— А кто покупал билеты?

— Я. Потом отдадите мне деньги, я сэкономила, покупая сразу четыре.