Было еще совсем утро, и гараж был закрыт. Задняя стоянка пустовала. Окруженное высокой сеткой место скрывало грузовик от людских глаз. Интимность их уединения неожиданно оглушила ее. Рони не могла дышать, ее тело заныло от яркого осознания близости мужчины.

Табер смотрел на нее взглядом, который ее всегда возбуждал. И в его глазах тоже полыхало возбуждение. Рони была девственницей, но глупой не была.

— Пожалею ли я? — Слова сорвались с ее губ, прежде чем она успела опомниться.

Краска ударила в лицо, она быстро отвернулась, качая головой и со всей ясностью осознавая, как глупо и по-детски сейчас выглядела.

— Забудь, - Рони качнула головой, глядя на пустую стоянку. – Я вовсе не это имела в виду.

— Рони. – Голос Табера смягчился, но сердце ее затрепетало от охватившего его жара.

— Слушай, мне не нужно успокоительных бесед, - сказала она, пытаясь скрыть свое унижение. Черт, когда она научится держать рот на замке? – Почему бы тебе просто не отвезти меня домой, и мы оба забудем о том, что я вообще открывала рот…

— А ты не думаешь, что я до безумия хочу затащить тебя в свою постель? Дать тебе то, чего мы оба хотим?

Она застыла. Пискнула. Черт, этот маленький грустный писк не должен был вырваться из ее груди. Рони повернулась и посмотрела на Табера, чувствуя отчаяние оттого, что то, что она так упрямо пытается спрятать, все-таки вырывается наружу.

По его лицу она прочла все. Сожаление, утяжелившее его черты, голод, пылающий в глазах.

— Но ты этого не сделаешь? – прошептала она, чувствуя, как рвется на куски ее сердце. — Ведь правда?

— Посмотри на себя, - сказал он мягко, но его голос был груб. — Такая невинная и милая, и ты даже понятия не имеешь о том, какого зверя ты пытаешься разбудить.

— Ты не причинишь мне вреда. – Она знала это. Знала, что отдавшись Таберу, может разбить свое сердце, но физически он никогда не сделает ей больно.

— Ты не можешь быть уверена, Рони. – Оторвав руку от руля, Табер коснулся пальцами ее щеки.

Тепло его мозолистых пальцев, прикосновение большого пальца к губам исторгло из горла Рони всхлип. Ей так отчаянно хотелось дотронуться до него. Попробовать его на вкус.

Кончик ее языка коснулся его кожи, и оба они застонали. Звук был горячий, голодный, наполнивший тесное пространство грузовика напряжением, которое пронзило каждую клеточку ее тела.

— Ты причиняешь мне боль, - сказала она, больше не сдерживая своих желаний. – Иногда это просто невыносимо. Табер, ты мне так нужен. Я люблю тебя.

Они были друзьями много лет. Он всегда был с ней рядом, присутствовал в ее жизни так долго, что Рони не могла себе представить свою жизнь без него.

Табер тяжело сглотнул.

— Ты не понимаешь, что говоришь.

— Я любила тебя с одиннадцати лет, Табер. С тех пор, как ты помог мне спуститься с той чертовой горы и принес меня в дом своей матери. Ты знаешь, что ты завладел мной? – Она ненавидела это. Ненавидела свою нужду в нем, свою боль. — Я такая ужасная, что ты меня не хочешь?

Может, дело в Реджинальде и его делишках? Может, что-то сделало ее грязной, недостойной любви? Мысль об этом жалила ее сердце.

Глаза Табера вспыхнули желанием. Ее слова словно что-то сломали в нем, выпустили на свободу, и он не стал на этот раз себя сдерживать. Надежда зародилась в ней. Возбуждение усилилось, заставив ее увлажниться.

— Не хочу тебя? – он почти рычал. – Черт возьми, Рони, да ты придешь в ужас, когда узнаешь, чего я от тебя хочу.

Но он мог попросить что угодно, и она бы ему не отказала.

— Тогда это твое, - прошептала она. Палец Табера очертил контуры ее лица и вернулся к губам. – Все, Табер. Я умру за тебя.

— Ты еще такой ребенок, - простонал он, пальцем раскрывая ее губы и проникая в теплую влажность ее рта. – Боже, Рони…

Она чуть прикусила палец, одновременно языком лаская огрубевшую кожу.

Рони ненавидела себя за неспособность держать контроль, за желание, которое часто заставляло ее причинять боль самой себе, высвобождая чувства, которые позволяли другим ее ранить. Она желала, хотела Табера так, как никогда не хотела и не желала никого другого.

Он был нужен ей так сильно, как воздух, которым она дышала.

— Хорошо, - прошептал он, другой рукой притягивая ее к себе. – Посмотрим, смогу ли я наполнить твой рот чем-то более приятным.

Прежде чем Рони поняла, что происходит, он опрокинул ее на спинку сиденья и приподнялся над ней. Дернув за ручку внизу, Табер отодвинул сиденье назад и опустил изголовье, давая им обоим больше пространства. Рони пискнула, ошеломленно наблюдая за тем, как он укладывается сверху между ее бедер, прижимаясь своим напряженным, обтянутым джинсами пахом к ее паху.

— Табер, - ее лоно сжалось.

Это было подобно удару в низ живота, выбившему из нее остатки воздуха. Рони ахнула.

— Почувствуй меня, Рони, - хрипло приказал он, скользя вверх и вниз. Ее глаза затуманились, между ног стало влажно. Почувствовать?

А что еще она может делать, кроме как чувствовать его?

Это было слишком. Она застонала и выгнулась ему навстречу, ее груди ныли, внизу все пульсировало. Она ухватилась руками за руки нависшего над ней Табера, на лице его отобразилась боль.

— Я знаю, ты такая тугая, что мне и минуты не выдержать внутри тебя, - его хриплый голос заставил зазвенеть натянутые струны внутри нее.

— Убедись в этом. – Рони едва дышала, едва говорила, но смогла найти в себе силы сказать эти слова, обозначить ими свой бушующий голод, с которым она не могла справиться.

Одно прикосновение. Нужно было только одно прикосновение, чтобы уничтожить остатки самоконтроля.

Ладони Рони скользнули по его талии, нащупали и дернули футболку, высвобождая ее из джинсов. Она отчаянно хотела почувствовать его, попробовать его на вкус. Провести руками по груди, коснуться тяжелых мускулов живота, стянуть с него джинсы и убедиться в том, что он такой же большой и твердый, каким она его ощущала.

— Внутри. – Табер наклонил голову к шее, губы проложили дорожку вниз к ее груди, горячее дыхание обожгло ее плоть. – Черт, я не хочу трахать тебя здесь, как мальчишка.

— Мне нужно коснуться тебя.

Ее руки легли на его грудь, пальцы ощутили жар кожи, а чувства вспыхнули от ощущения прикосновения к мягким завиткам волос. Почему-то она думала, что у него безволосая грудь.

Табер дернулся. Животный рык сорвался с его губ, когда ее пальцы скользнули по животу к пряжке джинсов. Она ухватилась пальцами за ремень, не отрывая взгляда от лица Табера, и потянула его сквозь металлическую петлю.

— Нет. Нет, не так. – Его рука накрыла ее руку, хотя пах помимо воли прижался к ее полыхающему паху. – Не так, Рони. Поднимайся в гараж, детка, и подумай об этом. Подумай об этом глубоко и жестко, детка, потому что, я тебе обещаю, именно так я буду тебя трахать – глубоко и жестко, беспощадно. И покарай меня бог, если после этого я позволю тебе уйти. Так что лучше тебе быть на все сто процентов нафиг уверенной, что это именно то, чего ты хочешь.

Он отстранился от нее, застонав от усилия, которого ему это стоило. Он хотел ее. Эта мысль пронеслась в ее голове и опалила тело.

Рони смотрела на него в удивлении, немного напуганная, но в большей степени готовая дать ему то, что он просит – чего бы не попросил.

— Мне надо уехать отсюда нафиг, пока я тебя не изнасиловал, - он уселся на свое сиденье, внимательно наблюдая за тем, как она приводит в прежнее положение свое. – Оставь гараж открытым. Я вернусь позже. И подумай, как я и сказал, Рони. Ты должна быть уверенной. Запомни это. Это твой последний шанс, детка. В следующий раз я просто не сдержусь.

— Я не собираюсь убегать, - она обещала себе не умолять его, но еще пара секунд – и она не отвечала бы за свои слова и действия.

Табер дышал тяжело, часто. Его лицо покраснело, глаза светились яркой неприкрытой похотью.

— Я вернусь вечером. Если это случится, пусть это случится, как положено, детка. Я хочу, чтобы ты была уверена в том, что хочешь.