— Вполне естественный путь, — заметила баронесса. — Борис Годунов для начала стал царским шурином, этот — царским зятем… Никакой оригинальности!

Внезапно за окном послышались какие-то возгласы. И так как они не прекращались, а становились все громче, Василий решил выглянуть на улицу и выяснить, в чем там дело.

— Только будьте осторожны, — напутствовала его Чаликова. — Не хватало нам тут еще во что-нибудь вляпаться.

Майор решительно поднялся со стула:

— Мы и так уже вляпались в порядочное дерьмо, но мне здесь нравится. Двину-ка и я с вами.

Внизу, прямо под крыльцом терема, толпился народ. Одни охранники отгоняли праздных зевак, а другие суетились вокруг какого-то богато одетого человека, лежащего на бревенчатом настиле улицы. С высоты крыльца за всей этой процедурой скорбно наблюдал Рыжий.

— Очень хорошо, что вы здесь, — сказал он, увидав Дубова и Селезня. — Боюсь, Василий Николаич, понадобится ваша помощь.

— А что случилось? — Василий пытался приглядеться к тому, что происходит под крыльцом, но тщетно, так как сумерки уже почти сгустились в ночь.

— Убийство, — кратко сообщил Рыжий.

— Кто жертва и есть ли свидетели? — деловито засучил Дубов рукава кафтана.

— Жертва — член Боярской Думы князь Владимир. А насчет свидетелей и прочих обстоятельств можете узнать у начальника сыскного приказа. Пал Палыч! — позвал Рыжий. — Поднимитесь, пожалуйста, к нам сюда.

От группы, окружавшей бездыханный труп князя Владимира, отделился невысокий человек в синем кафтане, отдаленно напоминавшем мундир, и взбежал на крылечко.

— Василий Николаич, этот господин — начальник нашего сыскного приказа. Господин Дубов, сыщик-любитель, — представил их Рыжий друг другу. — Пожалуйста, Пал Палыч, введите нас в курс дела.

— А чего уж там, — безнадежно вздохнул Пал Палыч, — допрыгался князь Владимир. Удивляюсь, как это его еще раньше не придушили, с его-то поведеньицем и образом жизни!

— Значит, его придушили, — пробормотал Дубов. — Очень мило. Ну что ж, давайте взглянем на дорогого покойничка.

Князь Владимир, статный кудрявобородый боярин в дорогом кафтане, искусно отделанном волчьим мехом, лежал прямо на уличном настиле. Его лицо одновременно выражало и смертельный ужас, и смертельную тоску. К своему немалому удивлению Василий увидел, как один из сотрудников сыскного приказа, здоровенный мужичина, что называется, косая сажень в плечах, с огромным трудом вытаскивает изо рта князя Владимира продолговатый предмет, похожий на брусок мыла.

— Удушение, — коротко пояснил Пал Палыч и привычным движением пальцев прикрыл застекленевшие глаза покойника. — Однако довольно странный способ…

«Каширский!» — мелькнуло в голове Василия. Ведь именно таким способом Николай Рогатин, зомбированный Каширским журналист, убивал людей, неугодных преступному чародею и его сообщникам.

Вслух же Дубов спросил:

— Пал Палыч, при каких обстоятельствах был обнаружен труп и каковы версии убийства?

— Что-что? — не разобрал Пал Палыч.

— Ну, есть ли у вас какие-то предположения, подозрения?

— А, ну его обнаружили примерно с час назад. Одна бабуся заметила ноги, торчащие из-под крыльца, подумала, что пьяный и решила снять сапоги. Потянула, а там — покойник! Можете увозить, — бросил Пал Палыч своим помощникам. Те, словно только того и ждали, схватили князя Владимира за руки-ноги и без особого уважения к титулу покойного забросили в подъехавшую телегу, запряженную парой тощих лошадок.

— И каковы ваши соображения? — осторожно спросил Дубов у Пал Палыча, который уже повернулся, чтобы последовать в ту же телегу.

— А, ерунда! — пренебрежительно махнул рукой следователь. — Одним князем больше, одним меньше… — Однако на прощание Пал Палыч обернулся к Дубову и, понизив голос, сказал: — Одно вам доложу, Василий Николаич. Раз уж тут замешан князь Владимир, царствие ему небесное, то ищите бабу.

Телега с грохотом отчалила, а Василий поднялся на крыльцо к Рыжему, который все так же стоял там, меланхолически опершись на перила и едва откликаясь на смачные реплики майора Селезня. Александр Иваныч внимательно наблюдал за возней двух детективов над трупом, но не вмешивался, так как предпочитал, по собственным словам, «не делать умную рожу» в тех вопросах, в которых неощущал себя достаточно компетентным.

— А ведь это мог быть я, — вдруг проговорил Рыжий.

— То есть? — не понял Дубов.

— Видите ли, князь Владимир — личность весьма одиозная, но не имеющая особого влияния ни в государственной жизни, ни даже в оппозиционных кругах. Кому нужно его убивать? Кому он вообще нужен? А вот моей смерти желают многие.

— То есть вы считаете, что вас с ним перепутали? — сообразил Селезень.

— Очень возможно. Или даже скорее другое, — раздумчиво сказал Рыжий. — Мои враги решили меня дискредитировать, подкинув под крыльцо труп князя Владимира.

— Подкинув под крыльцо? — чуть не подскочил на месте Дубов. — Нет-нет, но это невозможно! В центре города взять и подкинуть труп под крыльцо — это же нонсенс. Тем более, что сделано это было, как я понял, задолго до наступления темноты. Стало быть, — ударился Василий в свои любимые логические построения, — первым делом нужно выяснить, какими путями труп князя Владимира оказался под крыльцом вашего дома… Жаль, сейчас темно, а потому детальный осмотр места происшествия отложим на утро. Господин Рыжий, я вас прошу — позаботьтесь, чтобы тут все оставалось как есть.

— Разумеется, — с готовностью кивнул Рыжий, — я выставлю охранный пост.

— А давайте я подежурю, — вызвался Селезень.

— Нет-нет, ну что вы, — отказался от его услуг Рыжий, — вам надобно хорошенько отдохнуть перед отъездом.

— А что, отъезжаем уже завтра? — обрадовался майор.

— Нет-нет, или послезавтра, или еще на день позже — в зависимости от того, как скоро удастся вывести Государя из запоя. Должен же он проститься с дочкой!

— Ну и прекрасно. А завтра с утречка я вплотную займусь расследованием убийства, — удовлетворенно потер руки Василий.

Расследование убийств было профессией Василия Дубова. А чаще — расследование краж, ограблений, мошенничеств и прочих антисоциальных деяний. Нередко, расследуя незначительное на первый взгляд дело, Василий благодаря своей проницательности и дедуктивному методу раскрывал нечто такое, чего и сам не ожидал. И одним из ярких примеров такого рода по праву считается «Дело о пропавшей швабре», с которого, собственно, и началась слава Великого Детектива Василия Дубова.

Как-то вечером, засидевшись допоздна в своей сыскной конторе на втором этаже Кислоярского Бизнес-центра, Василий Николаевич решил там же и заночевать. Однако выспаться как следует ему не дали — уже часов в семь утра детектива разбудил ритмичный стук в дверь. Дубов с трудом встал со старенькой тахты и поплелся к двери. На пороге стояла уборщица Фрося.

— Что стряслось, Фросенька? — сладко зевнул детектив.

— Вася, извини, что разбудила, но пропала моя любимая швабра! — на одном дыхании выпалила Фрося.

— Так-так, — пробормотал сыщик. Остатки сна немедленно слетели с Василия. — Правильно сделала, что разбудила. Ни одно преступление не должно оставаться безнаказанным. Сегодня человек украл швабру, а завтра…

— А завтра самолет угонит, — докончила Фрося любимую поговорку сыщика.

— Именно так. Ну, рассказывай, как было дело.

— Вчера вечером я вымыла, как обычно, коридоры на третьем и четвертом этажах, а первый и второй решила оставить на завтра, то есть на сегодня. Ну то есть чтобы пораньше придти и домыть. Хотела, знаешь, успеть на сериал по телевизору. Там решалась свадьба Марии с Луисом Альберто, а в это время Лорена…

— А швабру заперла в подсобке? — оторвал Василий Фросю от латиноамериканских страстей.

— Да нет, я оставила ее прямо здесь, в вестибюле второго этажа, в уголке. Все равно ведь ночью тут никто не ходит…

— Вот она, родная наша безалаберность! — тоскливо глянул в потолок Василий. — Бросаем вещи где ни попадя, а потом удивляемся, что они исчезают!