ГЛАВА 2

Я разглаживаю подол платья. Совершенно не уверена, почему я не надевала его с самого начала. Это одно из тех слегка вычурных симпатичных, розовых в горошек, платьев, которые вы, вероятно, найдете на воображаемой домохозяйке 1950-х годов. В магазине это выглядело красиво и мило, и, может быть, немного дерзко. Но теперь, вне моего чемодана и на моем теле, это большая неоновая вывеска, указывающая прямо на мою голову с мигающими словами: «Посмотрите на эту неудачницу».

— Ты уверена насчет платья? — спрашиваю я Марли в десятый раз.

Она останавливается у бара отеля, где проходит празднование победы Реми.

— Да, ты выглядишь сексуально.

Вычурный комплимент вызывает улыбку, но это длится недолго.

— Тебе не кажется, что это выглядит глупо?

Она закатывает глаза, качая головой.

— Рейган, ты прекрасно выглядишь. — В уголках ее губ появляется дьявольская усмешка, глаза расширяются, и я понимаю, что попала в беду. — Кроме того, Джейк дома. О ком ты так беспокоишься?

К сожалению, мы обе знаем ответ.

— Ни о ком. — То, что мы с ней знаем, что я влюблена в Нокса с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, не означает, что я собираюсь признаться в этом сейчас. — Я хочу убедиться, что Реми хорошо выглядит. Семейный имидж и все такое.

Марли медленно кивает.

— Теперь ты заботишься о защите семейного имиджа, не так ли?

— Да, я всегда беспокоюсь.

Она продолжает кивать сильнее.

— Ты беспокоилась два года назад, когда напилась так, что Ноксу пришлось выносить тебя из отеля?

Мой рот открывается от шока.

— Мы договорились, что никто никогда не говорит о той ночи. — Кроме того, я теперь старше и немного мудрее. Я также усвоила урок, когда дело доходит до алкоголя и Нокса. Или алкоголь и все.

Марли не отвечает. Она щелкает языком по нёбу и возвращается обратно к бару и ресторану отеля.

У меня есть аргумент, чтобы устоять против нее. Если я продолжу спор, она обязательно победит, поэтому я иду молча. Это правда. Я бросила своего парня, Джейка, дома. Он все равно не хотел ехать. Золотая Медаль может быть самым большим событием в жизни спортсмена, но Реми создает намного больше событий. Не думаю, что Джейк будет брать отгулы каждый раз, когда Реми захочет прокатиться на дорогой доске вниз по холму. Черт, единственная причина, по которой я здесь — это то, что я недавно начала действовать как почти личный помощник Реми во время соревнований—в те дни, когда он не раздражает меня. Иначе я бы тоже работала. Переезд в Техас должен был дать мне свободу и возможность начать новую жизнь. По крайней мере, таков был план. Все, что я делаю на самом деле – скучаю по дому.

Если это последнее соревнование Реми, мне придется найти себе новую работу. Нечто большее, чем подработка в рекламном отделе местной радиостанции. Я ни за что не проведу свои дни в доме Марли и Реми, наблюдая за тем, как они мило смотрят друг на друга и ждут звонка одного из его спонсоров. У меня слишком много самоуважения.

Марли, обычно замкнутая девушка, проходит через французские двери бара отеля, распахивая их настежь и с важным видом, как будто она Мэрилин Монро. Думаю, у подруги есть места для посещения и знакомые, с кем можно повидаться. Она может быть более взволнована решением Реми прекратить участвовать в соревнованиях, чем показывает.

Марли расхаживает по комнате, как женщина на задании, а я держусь в нескольких шагах позади, стараясь, чтобы меня не заметили. Реми сидит в конце длинного деревянного бара, занимающего левую часть комнаты. Брат одет в джинсы и рубашку на пуговицах, в которых он отлично выглядит. Перед ним высокий стакан с темно-коричневой жидкостью, капающей на барную стойку.

Марли останавливается рядом с ним.

— Ты сейчас пьешь?

Он пожимает плечами.

— Я больше не соревнуюсь. Немного кофеина.

Она поворачивается ко мне.

— Когда он завтра проснется и будет весь день жаловаться на раздутый живот, напомни ему об этом.

Я отрицательно качаю головой.

— Это твоя работа.

— Ну, мой выбор был стакан «Колы» или пива. Поскольку технически мне нельзя пить до окончания церемонии закрытия, я решил, что пойду за кофеином.

Не так много спортсменов, кроме Реми, следуют правилу "без алкоголя".

Марли улыбается, скрывая взгляд "вот дерьмо" и похлопывает его по плечу.

— Это плохо для тебя. Хорошо, что я не спортсмен. — Она перегибается через стойку, привлекая внимание бармена, и заказывает два чая со льдом «Лонг-Айленд».

По крайней мере, один из них будет для меня, или Реми вынесет ее из бара сегодня вечером.

— Где Нокс? — дерьмо. Я открыла рот, чтобы сделать вдох, и слова вылетели прежде, чем я смогла их остановить. Знаю, что лучше не спрашивать. Некоторые из нас навсегда обречены быть тупицами.

Реми показывает пальцем через плечо, и хотя я не хочу смотреть, остановить себя невозможно. Я зашла так далеко.

Конечно же, на другой стороне ресторана, в угловой кабинке с высокой спинкой, Нокс сидит на мягком сиденье в окружении женщин. Каждая из них — брюнетка с оливковой кожей. Доказательств того, что даже в феврале некоторые женщины имеют загар. У них явно больше свободного времени. Они, вероятно, не собираются следовать за своими братьями на турниры по сноуборду. И видят солнце, в отличие от меня и моей бледной кожи, которая не видела летнего солнечного света, кажется, целую вечность. Мой недостаток витамина D — это то, что заставило меня переехать в Техас, в первую очередь.

Мое настроение падает в тот самый момент, когда Марли прикладывает прохладный стакан с жидкостью к моей ладони. Я беру его и поворачиваюсь к ней, не сводя глаз со стола Нокса. Одна из длинноволосых брюнеток, сидящих рядом с ним, смеется. Я не слышу его с того места, где мы стоим, но знаю, что это один из тех глупых девчачьих смешков. Она наклоняется ближе, кладет руку на плечо Нокса, а другой рукой под столом делает что-то, о чем я даже думать не хочу.

Мое тело напрягается, и я боюсь, что меня стошнит. Бабочки в моем животе – это рвотные позывы при виде Нокса и того, что он вытворяет. Я делаю глоток освежающей жидкости и задыхаюсь. Дело не в том, что напиток слишком крепкий, а скорее в моей естественной реакции на то, что Нокс шепчет что-то на ухо ближайшей к нему брюнетке.

— Присаживайся, Бобик. — Реми постукивает по круглому кожаному табурету рядом с собой.

Я не хочу, но плюхаюсь на стул, а лед в стакане стучит по краям стакана.

— Не называй меня маленьким Бобом. Мне уже не шесть. — К тому же, Нокс время от времени называет меня этим именем, а он — мудак.

Реми откидывается назад, как будто я обожгла его, и машет рукой.

— Тогда ладно.

Я вздыхаю и выдыхаю сквозь зубы так сильно, что соломинка в моем напитке шевелится. Он не виноват, что его лучший друг — мудак.

— Мне очень жаль. Ты же знаешь, как это бывает.

Он кивает головой так, как будто полностью понимает, но это невозможно, потому что даже я понятия не имею, о чем говорю. Я счастлива за Реми, даже, если не показываю этого в данный момент. Нет ничего лучше медалей на соревнованиях — по крайней мере, я так предполагаю. Я никогда не выигрывала медаль или какой-либо трофей. Но это еще не все. Мало того, что у него есть еще одна медаль, чтобы забрать ее домой и положить в свою комнату трофеев — да, у него есть такая — но теперь он держит мировой рекорд по количеству медалей в сноуборде в хафпайпе. Конечно, могло быть больше золотых медалей, но, черт возьми, это все еще рекорд.

 Это довольно удивительное достижение. Даже если я претендую на славу только как сестра парня, у которого больше всего медалей.

Несмотря на веселье, волнение и славу, которые были у брата на протяжении многих лет, я готова сделать это. Марли целует Реми, и я делаю большой глоток из своего стакана. Эти двое настолько отвратительны, что мне нужно выпить. Выезд на трассу для сноуборда будет замечательным и ужасным одновременно. С одной стороны, мне не придется быть рядом с Ноксом так часто, но с другой стороны, я больше не буду рядом с Ноксом так часто.

Я — сложная женщина.

Больше не соблазняться мужественным запахом Нокса или тем, как его тело изгибается, когда он спускается с горы. К счастью, у меня достаточно этих образов, выжженных в моей памяти. Мой банк будет полон некоторое время. Я не буду скучать по другим воспоминаниям, по тем, которые не так хороши. Такие, как сегодня. Где он окружен женщинами и живет по стереотипу “спортсмены — все игроки”, который есть у многих сноубордистов.

Мне требуется еще десять минут, чтобы втянуть в себя жидкость. Просто потому, что я решила выпить все, не означает, что мое тело было готово принять все это. К тому времени, когда я использую соломинку, чтобы найти последние остатки алкоголя на дне стакана, Нокс отходит от своего недавно созданного фан-клуба и начинает разговор с Реми и Марли. Было несколько быстрых попыток привлечь и меня. Когда я ответила, только качая головой и кряхтя, он, в конце концов, сдался, но не раньше, чем выстрелил в Марли взглядом, как будто я превратилась в супер сумасшедшего стервозного человека. Может, и так. В любом случае, так будет лучше для нас четверых, потому что если я сейчас открою рот, то все выплесну наружу.

Нехорошо, когда даже я не знаю, что сказать.

— А ты как думаешь, Рейган? Ты можешь посмотреть, как я тренируюсь завтра?

— Да, конечно. — Я старательно избегаю встречаться взглядом с Ноксом и осматриваю дно стакана на случай, если там остался джин. В этот момент я пью воду из тающих кубиков льда, если они касались ликера.

Нокс делает шаг ко мне, и останавливается теперь между моим стулом и Реми.

— Ты мне очень нужна там, маленький Боб. — Он кладет руку мне на плечо.

— Я же сказал, что приду. Я буду там, хорошо? — стряхиваю его руку со своего плеча и встаю. — Иду в свою комнату.

— Но ты будешь там завтра? — Нокс не сдается.

— Да! — слово замолкает, когда я поворачиваюсь спиной к небольшой группе и направляюсь к двери бара, но я сказала это достаточно громко, и знаю, что он слышал даже сквозь шум различных разговоров за столами вокруг нас.