Причёску мне поправлять особо незачем, я стригусь коротко. Рукой чёлку пригладила — считай, причесалась. Так что, окинув себя взглядом с головы до ног, я улыбнулась девушкам:
— Хватит прихорашиваться. И так красивые. Пойдёмте распеваться.
Мы вышли в холл и огляделись в поисках более-менее укромного места, но, кроме небольшого углубления у входа в большой зал, ничего не нашли.
— Распоёмся здесь, — решила я. — Привыкайте к походным условиям. Артисты должны уметь находить выход из любых ситуаций.
Кое-как замаскировавшись в этом уголочке, мы распелись и пошли в зал.
— А где мы будем выступать? — удивлённо спросила Лиза. — Сцена-то занята.
И действительно, на маленькой, едва приподнятой над полом, сцене стоял на треноге большой экран. А с экрана глядел на нас, насмешливо улыбаясь, Сергей Есенин.
— И нечего смеяться, — укоризненно сказала ему я и обернулась к девушкам: — Сейчас найду Веру Григорьевну и всё выясню.
Но Вера Григорьевна, библиотекарь, готовившая это мероприятие, уже сама торопливо шла к нам.
— Девушки, вы сядете вот здесь, — указала она на стулья в первом ряду. — И петь тоже будете прямо здесь. Встали, повернулись лицом к зрителям, спели, сели.
— А что, — улыбнулась я оробевшим девчонкам. — Удобно. И ходить никуда не надо. А я тогда сяду чуть подальше и буду снимать ваше выступление на видео. Потом посмотрите на себя со стороны. Удачи!
И я прошла в зал, выбирая для себя место с краю, чтобы можно было вставать для съёмок, никому не мешая.
…Мероприятие получилось масштабное. Зал был полон, даже пришлось заносить дополнительные стулья. За ведущего и Есенина читали два артиста из молодёжного театра. Среди выступавших были литературный критик, рассказавший о влиянии творчества Есенина на русскую поэзию, журналист, поделившийся потрясением, испытанным им при первом знакомстве «с этим великим стихотворцем» и местный поэт, который так увлёкся, что в конце концов забыл, по какому поводу он здесь оказался и с жаром начал читать свои стихи, еле его остановили. Девушки мои сперва было оробели в такой компании, но потом собрались и спели очень даже неплохо.
После концерта, когда они, возбуждённые и раскрасневшиеся, взахлёб делились со мной своими впечатлениями от выступления, к нам подошла женщина и, представившись методистом Центральной библиотеки, попросила нас выступить на методическом объединении сельских библиотекарей. Мы договорились созвониться и обговорить детали выступления. Не успела она отойти, как рядом оказалась ещё одна дама. Снисходительно улыбнувшись девочкам, она очень деловым тоном предложила выступить на кинолектории перед демонстрацией фильма «Поэт».
— В сухую лекцию вы внесёте живую струю поэзии! — экзальтированно воскликнула она и, сунув мне визитку, царственно удалилась.
Девчонки прыснули. Мне тоже стало смешно.
— Девочки, вы пользуетесь успехом! — Я сунула визитки в боковой кармашек сумки. — Идите, переодевайтесь, а то все разошлись уже, зал закрывать надо.
Девушки бодро зашагали за задёрнутый занавес…
Выйдя из филармонии, мы попрощались, договорившись о времени следующей репетиции, и разошлись в разные стороны.
От филармонии до моего дома всего два квартала, поэтому я решила пройтись пешком. Стоял чудесный летний вечер. Дул лёгкий ветерок, солнце спускалось к закату, но всё ещё жарко грело, а длинные тени растущих на газоне деревьев создавали на асфальте причудливые узоры. Я шла, как в детстве, перешагивая через трещины на асфальте, и улыбалась, радуясь жизни… и тут запел мобильник. Я достала телефон и посмотрела на экран. Номер был незнакомый.
— Да?
— Елена Викторовна? Меня зовут Александр Сергеевич.
«Пушкин?» — эта мысль заставила меня улыбнуться. Но улыбка исчезла, когда я услышала продолжение:
— Я адвокат Семёновой Анжелы Владиславовны. Она хочет вчинить вам иск, но я уговариваю её разрешить ваш спор в досудебном порядке. Я бы хотел с вами встретиться по этому поводу в самое ближайшее время.
— Я, во-первых, с ней не спорила, а во-вторых, считаю её претензии необоснованными, — резко ответила я. — Но, раз уж дело дошло до суда, то предлагаю встретиться в пятницу в десять у меня в студии. Вы знаете, где это?
— Да, конечно. Анжела Владиславовна мне уже всё рассказала, — чувствовалось, что адвокат доволен, что всё так быстро устроилось и ему не пришлось меня уговаривать. — В пятницу в десять. Рад был познакомиться.
И адвокат отключился.
— А уж я-то как рада, — пробурчала я, засовывая телефон обратно в сумку. Вот ведь дрянь какая! Всё-таки, хочет деньги с меня стрясти. А я, глупая, надеялась, что она просто сгоряча свою угрозу кинула. Что же теперь делать? Вернуть, или пойти на принцип? Мне себя винить не в чём, я свою работу делала профессионально. Но вот поди, докажи это в суде. Да и расходы опять-таки, время, нервотрёпка…
Я хотела, как за мной водится, попереживать по этому поводу, но вдруг поняла, что переживать мне не хочется, а хочется радоваться жизни и любоваться глубоким ярко-синим небом и трепещущими листьями берёз, вдыхать этот умопомрачительно свежий ветер, почему-то пахнущий полынью вместо гари выхлопных труб автомобилей, и улыбаться встречным прохожим, таким смешным в их нарочитой серьёзности.
Я удивлённо качнула головой: упорно держащееся второй день хорошее настроение, выбить из которого меня не смогли даже все эти неприятные события, связанные с «мадам Брошкиной», изумляло меня, пожалуй, больше всего. Что ж это со мной происходит? Ещё пару дней назад я бы изводилась из-за сложившейся ситуации, а сейчас — спокойна, как удав. Да, неприятно, что так получилось. Но и только. С чего это я вдруг такой оптимисткой сделалась?
Ответа на этот вопрос я не знала, но это меня тоже абсолютно не расстраивало.
Я встретила Стэнна у калитки, когда он возвращался с работы, ведя под уздцы Мурлыку. Я всегда появлялась вовремя — именно тогда, когда Стэнн освобождался и мог уделить мне время. Я не знала, почему так получается. Возможно, мне просто было неинтересно гулять по Лэнмару без своего друга, поэтому сон мой начинался с того момента, когда Стэнн возвращался домой. Мы и прежде частенько встречались у калитки. Вот и сейчас, ещё издали увидев меня, Стэнн заулыбался и приветственно махнул рукой:
— Ты, как всегда, вовремя. Рад тебя видеть.
Я тоже улыбнулась:
— Как день прошёл? Много ли работы было? Кстати, заодно хотелось бы узнать, в чём заключается твоя работа.
— Ну, это долгий разговор, — Стэнн открыл калитку, пропуская меня вперёд. — Давай, сначала поедим, а потом…
— А потом мы будем магические шашлыки готовить. И бутерброды с сыром. Ты не забыл? — перебила я его.
— Нет, конечно, — улыбнулся колдун, направляясь к уличному умывальнику, замаскированному под небольшую колонну, на которой стояла скульптура забавного улыбающегося зайца.
— Вооот, — протянула я, догоняя его. — Значит, о работе ты мне начнёшь рассказывать прямо во время еды. Когда ещё беседы вести, как не за чашечкой чая с бутербродами.
— Чашечки чая мне, пожалуй, будет маловато, — заявил Стэнн, и, включив кран, начал мыть руки. — Но, в целом, ты права.
И, внезапно прижав палец к крану, окатил меня струёй холодной воды. Я взвизгнула от неожиданности:
— Ах, ты…
И, схватив полотенце, хлестнула его по спине. Черноглазый негодник с хохотом кинулся бежать к дому. Я мчалась за ним с полотенцем наперевес, пытаясь хлестнуть ещё раз, но он ловко уворачивался, и в результате я пару раз стегнула сама себя. Ворвавшись на кухню, этот трусишка спрятался за спину накрывавшей на стол матери и, высунувшись из-за неё, показал мне язык. Я, остановившись, погрозила ему кулаком.
— Дети, сколько вам лет? — улыбнулась леди Икэсса.
— Наверное, семнадцать, — вздохнула я. — Видимо, после расставания мы так и не сумели повзрослеть.
— Мир? — спросил Стэнн, подходя ко мне.
— Мир, — согласилась я. — Только одежду мне высуши, а то ходить в сыром неприятно.