Мне нравится причинять боль. Я чертовски обожаю это делать.

Двинуть кому-то по лицу лишь ненамного кайфовей, чем сунуть какой-нибудь сучке — не одно и то же, но чертовски одинаково приятно.

Мне нравится чувство, когда мое тело со всей силы врезается в другое тело. Нравится лишать человека движения, загонять его в угол и подчинять своей воле. Черт, мне нравится делать это с женщинами так же, как и с противниками на ринге.

Хотя я никогда не позволил бы себе ударить женщину, и наваляю любому уроду, если застану его за этим делом.

Я быстро уклоняюсь от удара влево и наношу пару коротких прямых ударов по тени на стене прямо перед собой. Я чувствую, что уже немного вспотел, тело медленно расслабляется, избавляясь от напряжения, копившегося с прошлой недели. Я должен чувствовать напряжение, но вместо этого чувствую, как энергия заполняет меня. Это головокружительное сочетание предвкушения и адреналина. Если бы я мог разлить это чувство по бутылкам и продавать, я стал бы самым богатым человеком в мире.

Я никогда не пробовал наркотики, и мне интересно, чувствовал бы я хотя бы половину того, что чувствую прямо перед боем и во время него.

— Помни, Чейз, до тебя у этого парня были только слабаки. У него никогда не было достойного соперника, — говорит Дэйл, мой тренер. Он мне как брат. Я вырос в небольшой семье, кроме отца было несколько кузенов, но они не жили с нами.

Хотя Дэйл прав, у этого Итана дорога к моему титулу была слишком легкой. У него не было долгих изматывающих боев, в которых бы он потерял больше крови, чем на войне.

Итан Беннетт, напыщенный маленький сучонок. Да пошел он вместе со своей горячей штучкой, которую привел на бой.

— Чейз, ты что, уже в ударе? — тихо смеется Дэйл. Он в курсе моей ненависти к Итану. Он знает о ярости, которая постепенно копилась последние пару месяцев. Может быть, я и кретин, но не несу полную хрень. Я держу язык за зубами и позволяю своим бойцовским навыкам говорить самим за себя. Я честно заслужил свой статус, и Беннет не первый высокомерный гаденыш, который наезжает на меня, принимая мое молчаливое спокойствие за слабость.

И не последний.

Черт возьми, я же Жнец. Чейз «Жнец» Уинтерс. Это звание, которое я заслужил, а не просто гребаное прозвище, которое взял, потому что хотел быть крутым, как Итан «Молния» Беннетт, просто какое-то слащавое дурацкое имя, которое этот недоумок придумал после пары первых боев. Тогда он еще не заработал репутацию.

— Видел ту девчонку, что была с ним сегодня, Дэйл? — спрашиваю я, коротко рассмеявшись. Она чертовски привлекательная. Обычно я не бегаю за девушками, которые не соответствуют моему стереотипу глупых красоток-черлидерш, но в ней есть что-то, что привлекает меня.

— Да, видел. О чем он только думал, разгуливая с ней по залу? — бубнит Дэйл. Не то, чтобы он не любил женщин, просто это было непрофессионально — привести на арену киску, которая даже не была частью команды.

— Я не видел ее раньше. Должно быть, он заплатил какой-нибудь проститутке с трассы, чтобы она побыла его «конфеткой» на вечер. Надеюсь, он не думает, что она станет его счастливым талисманом.

Неожиданно раздается резкий стук в дверь, и на пороге появляется начальник службы безопасности.

— Эй, Чейз, судьи уже здесь. Хочешь проверить обмотку на руках и пробежаться по правилам?

— Впусти его, Престон, — спокойно говорю я, снимая капюшон. Выпрямляюсь и подпрыгиваю пару раз на носках.

— Чейз, рад снова тебя видеть. Как поживает твой отец? — спрашивает Гарри, он — наш судья сегодня вечером. Таскаться за ним — определенная государством формальность, чтобы убедиться, что все делается по правилам.

Подняв обмотанные руки для проверки, я улыбаюсь Гарри.

— Держится молодцом. Ему заменили коленный сустав всего пару недель назад, а он уже на стену лезет. Мне становится стыдно, когда я вижу, как упорно он продолжает тренировки. Наверное, хочет установить рекорд, полностью восстановившись в реабилитационном центре.

Гарри громко смеется.

— Не сомневаюсь.

Фрэнк, сотрудник Спортивной Комиссии Невады, незаметно стоит позади Гарри. Для чиновников это в порядке вещей, у них абсолютно нет чувства юмора, и они уверены, что все должно быть согласно инструкции.

Наклонив голову на бок, я слышу хруст и улыбаюсь. Сегодняшний бой обещает быть хорошим. Нутром чую. А когда с боями будет покончено, я оставлю эту ерунду с обетом безбрачия и диетой. Хотя, кого я обманываю? Долой оба запрета! Горячая маленькая блондинка и пицца — звучит идеально. Порядок не важен, хотя, если блондинка будет первой, придется съесть и ее.

Гарри делает пометку, что претензий не имеет, сотрудник Комиссии делает то же самое. Оба незаметно уходят, а я возвращаюсь к стене, на которой неподвижно лежит тень. Я ощущаю всем телом, как поднимается и закипает смесь адреналина и нетерпения.

Вот и всё, я официально и полностью готов. Время боя.

Гарри с сотрудником Комиссии, должно быть, сейчас в комнате Итана, натаскивают его так же, как и меня. Началось. Учитывая громкость и высокомерие этого придурка Итана, вероятнее всего, сейчас он слюной брызжет с единственной мыслью — наброситься на меня.

— Хочешь прогнать план действий? — спрашивает Дэйв, подмигнув мне. Он знает, что мне это не нужно, но это его не останавливает.

— Нет, — отвечаю, — я в порядке. — Это наш ритуал перед каждым боем, абсолютно перед каждым. Это самые последние слова, которые я слышу от Дэйла перед выходом. Мне нужно побыть в тишине. Нужно время, чтобы подготовиться. А если честно, в это время я витаю в облаках и улыбаюсь. Мне кажется, я знаю, как пойдет бой именно в этот раз... Будет немного времени перед столкновением.

Мне нравится драться, нравится причинять людям боль во время боя. Хотя я немногим признаюсь в этом. Дэйл знает. Папа знает, и этого достаточно. Я не садист и не мазохист. Хотя, а вдруг? Не знаю. Но если я должен испытать немного боли, чтобы потом причинить другому, я полностью «за». Это один из лучших способов провести субботний вечер, которые мне известны. А когда я выиграю, у меня будет хренова туча денег.

Этим вечером будет мой двадцать пятый бой, и я собираюсь победить в двадцать третий раз.

Двадцать пять — не так уж много. То есть, я старше этой цифры на три года. Это мало во всех отношениях, кроме одного: сколько раз я ставил свою жизнь под угрозу. Хотя число два может значить гораздо больше. Например, я проиграл двум другим противникам. Я бросил им вызов и облажался.

— Пять минут! — громко объявляют.

Я вытаскиваю телефон и вставляю наушники. Мне нравится, когда громкий хеви-метал заглушает остальной шум. Это помогает успокоиться, сосредоточиться и собраться. Самое время включить что-нибудь из Эмити Афликшн[1] на полную громкость.

Несколько минут спустя Дэйл машет рукой перед моим лицом, чтобы привлечь мое внимание.

Я вытаскиваю наушники и слышу громкую музыку для Итана на арене. Он выходит к клетке первым, и, судя по всему, сейчас его композиция подходит к концу. Не знаю, как долго я слушал музыку в наушниках, видимо, достаточно долго. Перестав ходить по залу, я останавливаюсь на пару секунд, слушая шум толпы и ощущая, как напряжение внутри нарастает.