«...Вдоль всей Дворцовой улицы были выстроены русские войска. У церковных врат стояли в карауле двадцать георгиевских кавалеров. Богослужение началось уже давно, и протиснуться в храм было уже невозможно. Оттуда доносилось пение церковного хора, мощью и красотой не уступавшее органной музыке, но все заглушал могучий бас иеродиакона. Наконец, богомольцы вышли из церковных врат – нескончаемый поток сверкающих орденами фигур. Шагавший легкой поступью молодого человека граф фон дер Гольц в блестящей островерхой каске (пиккельгаубе - В.А.) мирного времени, многочисленные офицеры его штаба с малиновыми кантами на бриджах. «Как странно и скромно они смотрятся среди русских!», - шепнул Реймер Вольмейеру, стоявшему рядом.

       Все заполнившие улицы люди, как загипнотизированные, не могли оторвать своих взоров от князя Авалова. Его фигура старого кавалериста была затянута в багряно-красную черкеску с газырями слоновой кости на груди, на которой, подобно черной звезде, сиял мальтийский крест, и сверкали два георгиевских креста за храбрость. А на плече его, как и у всех его людей, виднелся белоснежный русский православный крест с поперечными перекладинами – священный символ его армии. Рядом с ним, лишь на полшага позади, шагал его телохранитель, огромного роста черноусый кавказец, с перекинутой через руку темной буркой князя и сверкающим кинжалом на наборном поясе.

       - Доннерветтер! - , пробормотал обычно невозмутимый Донат – вот это настоящий вождь! Знает, как себя подать!.

       Реймерс восторженно кивнул.

       - Все его люди, говорят, его боготворят! Я это слышал не раз!, - сказал он возбужденно».

       Штурм Риги начался 8 октября. Русско-германская белая армия рвалась вперед поистине неудержимо. Тем не менее, взять Ригу с ходу князю Авалову не удалось. Бои за город затянулись. На помощь «белым» латышам пришли такие же «белые» эстонцы, английские военные летчики, танкисты и экипажи бронеавтомобилей, а также объединенная англо-франко-американская военно-морская эскадра. В ноябре 1919 г. латышские и эстонские войска перешли в контрнаступление и оттеснили армию князя Авалова до самой литовской границы. К концу года последние германские добровольческие части были вынуждены оставить Прибалтику. Попытка пересмотреть результаты Версальского договора, на сей раз, окончилась неудачей. А большевицкий режим в России был спасен от неминуемого поражения.

       Продавшиеся Антанте главы прибалтийских «демократий» – бывшие революционеры и враги российского Самодержавия Карлис Ульманис и Константин Пятс «со товарищи», удержавшиеся, при помощи западных «союзников», в президентских и министерских креслах, поспешили заключить с большевиками мир. Они и в дальнейшем продолжали свою предательскую политику, отрабатывая иудины сребреники не за страх, а за совесть.

       В 30-е годы ХХ в. в игрушечных и, как оказалось, абсолютно нежизнеспособных перед лицом нараставшей советской угрозы лимитрофных прибалтийских «государствах» стали бурно развиваться самобытные национальные движения, требовавшие устранения иноземного влияния и обновления государственной власти («Громовый Крест» в Латвии, «Железный Волк» в Литве, «Союз ветеранов освободительной войны» в Эстонии и др.); они шли к власти сугубо мирным и парламентским путем, завоевывая все больше голосов избирателей.

       Но тут в 1934 г. в Прибалтике, как по команде, вдруг произошли перевороты, заклейменные советской пропагандой как «фашистские», а западной – как «авторитарные». Между тем, эти перевороты были совершены все теми же самыми «демократическими» правителями стран Балтии силами своих «республиканских» армий, присягавших «защищать свободу и демократию», и совершены они были…на английские деньги. Так с помощью «старейшей демократии мира» в Прибалтике были установлены не национальные диктатуры, опирающиеся на общенародные организации, а диктатуры конкретных личностей, совершенно аполитичные военные режимы в духе латиноамериканских «банановых республик», опиравшиеся на слепую вооруженную силу. И вчерашние «демократы», в одночасье установившие по всей Прибалтике эти странные «диктатуры», начали с того, что арестовали у себя всех…националистов и фашистов, позакрывали их газеты, разогнали их организации.

       А вот левакам и коммунистам всех мастей при этих лимитрофных «диктатурах», как ни странно, жилось так вольготно, что последовавший всего через несколько лет молниеносный, без единого выстрела, захват «фашистских» Латвии, Эстонии и Литвы советской Красной «армией мирового пролетариата» не встретил со стороны их «реакционных» правительств никакого сопротивления, что обернулось для прибалтийских народов сотнями тысяч жертв – во искупление иудина греха их собственных правительств. Так измена правителей Балтии Белому Делу в 1919 году ровно через 20 лет привела к новым потокам крови, бумерангом ударив уже по самим латышам, эстонцам и литовцам, не пожелавшим в свое время «избрать благую часть»!

       Между тем обстановка в самой Германии становилась все более напряженной. Коминтерн отнюдь не собирался отказываться от своих давних планов завладеть Германией с целью ее последующего использования – в полном соответствии с «Манифестом Коммунистической Партии» товарищей Карла Маркса и Фридриха Энгельса! – в качестве «тарана мировой революции». Главным эмиссаром Коминтерна в Германии оставался небезызвестный Карл Бернгардович Собельсон-Радек (прозванный товарищами по партии «Крадек» за невинную привычку запускать при каждом удобном случае лапу в партийную кассу), член социал-демократических партий Австрии, Польши, Литвы, Германии и России, участник Циммервальдской и Кинтальской конференций, с которым мы уже встречались на страницах нашего повествования. Назначенный в 1918 г. руководителем бюро Российского Телеграфного Агентства (РОСТА) в Берлине, Радек принимал самое активное участие в создании Коммунистической Партии Германии.

       Арестованный германской полицией за подрывную деятельность и шпионаж в феврале 1918 г. после завершения январских боев в Берлине, Радек был выслан в Москву, где стал членом ЦК ВКП (б), исполнительным секретарем, а в 1920 году - и членом руководства Коминтерна. Как представитель Коминтерна, был снова направлен в Германию для «подталкивания» коммунистической революции (позднее Радек как сторонник Троцкого, хотя и переметнувшийся на сторону Сталина, был арестован в 1937 году органами НКВД и убит в тюрьме в 1939 г. «классово сознательными» уголовниками). В Берлине 12 января 1920 г. толпы демонстрантов, подстрекаемых агитаторами из рядов КПГ и НСДПГ, двинулись на рейхстаг.

       По приказу генерала барона фон Люттвица здание рейхстага было занято силами «гвардии безопасности», вооруженными пулеметами и огнеметами. Десятки тысяч демонстрантов были остановлены солдатскими пикетами и проволочными заграждениями на подступах к рейхстагу. В 15.30 из толпы демонстрантов была обстреляна охрана парламента. Силы безопасности открыли ответный огонь, убив 42 и ранив более 100 человек. Во всех германских землях, за исключением Бадена, Баварии, Саксонии и Вюртемберга, было введено чрезвычайное положение. 9 марта 1920 г. Немецкая национальная народная партия и Немецкая народная партия потребовали роспуска Национального собрания, проведения выборов в рейхстаг и создания правительства профессионалов. 6 марта генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург заявил в прессе о готовности выставить свою кандидатуру на выборах рейхспрезидента. Все эти требования были отклонены Национальным собранием.

       Антанта настаивала на сокращении числденности германских сухопутных сил, и в первую очередь – на роспуске всех добровольческих корпусов. Вечером 10 марта генерал барон фон Люттвиц призвал рейхспрезидента Эберта и военного министра Носке отклонить претензии держав-победительниц, но получил категорический отказ и был на следующий день отправлен в бессрочный отпуск. 12 марта рейхсвер в Берлине был приведен в боевую готовность. Полиция безопасности оцепила правительственный квартал.