Дина сидела в гостиной рядом с принцессой Уэльской. Но, даже разговаривая и смеясь, она могла думать лишь об одном.

Она теряет его. С того вечера, когда Дина уличила мужа в краже бриллиантов, он начал отдаляться от нее. О, нет, он не был жесток или невнимателен к ней, и только человек, знающий его так же хорошо, как она, мог догадаться, что происходит.

Ей уже казалось, будто она начинает понимать Коби, казалось, что он вот-вот раскроет перед ней свою душу, но после похищения все изменилось. Он был неизменно любезен с ней, а по ночам, когда они любили друг друга, проявлял еще больше нежности и теплоты. Казалось, он превращается в другого человека, молодого, невинного, почти такого же неопытного, как она. И тем невыносимее было видеть его днем, холодного и замкнутого.

Дина не напрасно пыталась защитить себя и не хотела признаваться ему в любви, но, даже сознавая это, продолжала любить его и бояться за него. Неожиданно у нее возникло острое желание его увидеть.

Молодая женщина встала, извинилась перед принцессой и отправилась на поиски мужа. Она пошла прямиком к курительной комнате. Ее тянуло к Коби как магнитом. Он стал ее полярной звездой.

Проходящий мимо лорд Кенилворт рассеянно ей кивнул. С ним был кто-то из его друзей, но ни Коби, ни мистера Ван Дьюзена рядом не оказалось. Дина прошла чуть дальше по коридору и, не доходя до угла, услышала приглушенные голоса. Она остановилась и прислушалась.

Мистер Ван Дьюзен называл Коби Джейком, и это неудивительно, ведь его полное имя Джейкоб. Но Джейк-Попрыгунчик? И она оказалась права насчет сэра Рэтклиффа. Коби, по словам мистера Ван Дьюзена, жаждал его крови. И они вместе были на юго-западе. На юго-западе чего? Соединенных Штатов, вероятно? Надо будет выяснить точно.

Но важнее всего было то, что Коби делал (или намеревался сделать) нечто незаконное, нечто опасное, а мистер Ван Дьюзен пытался его остановить.

Дина никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной. В первое мгновение ей захотелось подобрать юбки и броситься наутек — обречь себя на роль равнодушной жены, ничего не знающей о своем муже, или даже поискать утешения на стороне, как это делала Виолетта и остальные женщины ее круга. Но она вышла замуж не для этого.

Решившись, Дина вышла из-за угла и жеманно воскликнула:

— Коби, мистер Ван Дьюзен, вот вы где! Я думала, вы с лордом Кенилвортом, но он прошел тут только что, а вас с ним не было. Я хотела прогуляться с вами по саду. Виолетта говорит, что эта замечательная погода скоро закончится.

Дина редко прибегала к подобному притворству в отношениях с Коби, но надо ведь когда-то начинать, тем более, если он и дальше намерен обращаться с ней как с ребенком.

Ей показалось, что она заметила удивление на лице Коби, но он сразу же одарил ее ослепительно-белой улыбкой.

— Конечно, моя дорогая. Мы тебя покинем, Хендрик, если только ты не хочешь пойти с нами и прослушать лекцию по ботанике. Дина великолепно разбирается в растениях, можешь мне поверить.

«Да, так и есть, он меня за дурочку держит!» На мгновение Дину охватила слепая ярость. Овладев собой, она взяла мужа за руку на глазах у иронически улыбающегося мистера Ван Дьюзена.

— Боюсь, сегодня не получится. Как-нибудь в другой раз, леди Дина.

Дина не ошиблась: мистер Ван Дьюзен видел ее насквозь. Направляясь в свою комнату, чтобы почитать Канта, он размышлял о том, что его друг Джейк-Попрыгунчик зря недооценивает свою юную жену.

Крысы, загнанные в угол, бросаются в драку — особенно, если им грозит смерть. Но тем сентябрьским вечером в залитой электрическим светом гостиной, где столы были расставлены для игры в баккара, так легко было поверить, что скандала не будет, и что опозоренный сэр Рэтклифф молча уйдет в тень.

Принц и сэр Рэтклифф сидели за разными столиками. Фоллиота-младшего пригласили за стол принца, а все, кто готовы были выступить в роли свидетелей, собрались за столом сэра Рэтклиффа. Коби сидел напротив. Он приготовился наблюдать за игрой сэра Рэтклиффа и запоминать каждую карту, на которую тот ставил.

Сэр Рэтклифф выглядел изможденным и осунувшимся. Он был слишком резок с Сюзанной, даже более резок, чем со своей женой, которая сидела у окна, листая старый журнал. Женщины не догадывались о том, что что-то должно случиться. Впервые их мужья сумели удержать язык за зубами.

Единственной женщиной, которая что-то подозревала, была Дина, но она тоже молчала.

То, что сэр Рэтклифф жульничает, не вызывало сомнений. Красные фишки были розданы, партия началась, и карандаш сэра Рэтклиффа снова вступил в игру.

Коби понять не мог, как можно быть таким безрассудным. Но сэр Рэтклифф слишком много выпил и едва ли сознавал, что делает. Его лицо покраснело, руки дрожали, и его жульничество стало еще более очевидным.

Лорд Кенилворт не верил своим глазам. Предчувствие беды уже нависло над игорным столом, но сэр Рэтклифф ничего не замечал. Последняя партия оказалась для него очень удачной, и он торопливо передвинул на свою карту еще три фишки, чтобы увеличить выигрыш.

Принц зевнул. Он знал, что за соседним столиком сэр Рэтклифф выигрывает в карточной игре, но вот-вот проиграет в жизни.

— Я устал, — объявил он. — Пора отдыхать. Загляните в мою комнату, Бьючамп, когда выкурите последнюю сигару.

Игроки встали и поклонились, провожая принца. Лорд Кенилворт обратился к сэру Рэтклиффу, собирающему деньги.

— Не могли бы вы зайти в мой кабинет, Хинидж? С вами хотят побеседовать.

Сэр Рэтклифф взглянул на него с удивлением. Он был уверен, что его действия остались незамеченными.

— В этот час, Кенилворт? Я хочу спать. Странно, что вы не хотите.

— Еще рано, — Кенилворт был немногословен. — Так что будьте так любезны, Хинидж. Не тяните время.

Сэр Рэтклифф, ворча, вошел вслед за Кенилвортом в его кабинет и обнаружил среди группы аристократов Коби Гранта. Единственный взгляд на него привел сэра Рэтклиффа в бешенство.

— Я ничего не собираюсь обсуждать с вами, Кенилворт, в присутствии Гранта. Я не хочу иметь дело с американскими выскочками.

— С этим «выскочкой» вам придется иметь дело, Хинидж.

Впервые Кенилворт позволил себе грубость.

— Простите меня, Грант, если я был невежлив с вами, — обратился он к Коби, — но оскорбление исходило не от меня.

Коби кивнул.

— Прощаю, — произнес он с царственным видом.

— А теперь вам лучше подчиниться, Хинидж, ради вашего собственного блага.

Сэр Рэтклифф скользнул взглядом по лицам Коби, Кенилворта и остальных свидетелей.

— Ну, хорошо. Тогда скажите, какого черта вы притащили меня сюда в столь поздний час.

Кенилворт не предложил ему сесть. С суровым видом он сказал:

— Я сразу же перейду к делу. Мне сообщили, что вы постоянно жульничаете в баккара, Хинидж. Если бы я получил только одно свидетельство, можно было бы подумать, что это ошибка или обман. К несчастью, ваши действия были столь очевидны, что их заметили многие. Сегодня мы все решили понаблюдать за вами, и, как ни прискорбно, ваша вина не вызывает сомнений.

Сэр Рэтклифф не выказал удивления. С видом оскорбленной невинности он произнес:

— Как вы можете, Кенилворт, выдвигать подобное обвинение против человека, который является другом принца Уэльского и членом кабинета министров? Могу лишь предположить, что общение с чернью отразилось на вашей способности рассуждать здраво. Конечно, я не жульничал. Само это предположение абсурдно.

— Я бы поверил вам, — ответил Кенилворт, — если бы не видел собственными глазами, как вы передвигаете фишки. Более того, каждый из присутствующих в этой комнате, готов свидетельствовать против вас.

Сэр Рэтклифф изменился в лице.

— Я так и знал, что Грант интригует против меня. Он преследует меня с нашей первой встречи, Бог знает почему. Вероятно, он ненавидит джентльменов.

Кенилворт устало закрыл глаза. Коби, наблюдавший за ним, понял, что сильно его недооценивал: за его внешней мягкостью скрывалась стальная воля.