— Нет, вы действительно этого хотите? — еще раз, для верности, спросила она, когда Эдмонд открыл перед ней дверцу машины и подал руку.

— А почему нет? Я лично в детстве терпеть не мог школу. Я учился в закрытом пансионе, и если выпадала возможность прогулять уроки, то так и делал. Потом, конечно, приезжал отец, и мне здорово "Попадало. Ваша сестра, думаю, не прочь покататься.

Элен поднялась по ступенькам на крыльцо.

— Что ж, идемте.

Они прошли по узкому дворику, открыли дверь и поднялись по лестнице на третий этаж — лифт, разумеется, не работал.

Элен открыла деревянную дверь квартиры.

Эту квартиру она снимала второй год, отдавая за нее едва ли не половину зарплаты. Дороговато, конечно, но все же лучше, чем жить с родителями.

Ингрид сидела на диване. Вид у нее был испуганный, глаза заплаканы.

— Элен! — Она бросилась на шею сестре, не заметив Эдмонда, вежливо стоявшего в прихожей. — Я испугалась. Думала, что-то случилось и ты уже не придешь.

— Прости меня, я задержалась, прости, — повторяла Элен как заведенная. — Этого больше не повторится. Успокойся, моя хорошая.

Она обнимала сестренку, чувствуя, как бьется в груди ее маленькое сердечко. Ингрид отстранилась от сестры, чтобы посмотреть ей в глаза, и улыбнулась.

— Ты ведь меня никогда не оставишь? — В детском голосочке уже слышалось будущее женское кокетство. Ингрид любила задавать этот вопрос, точно зная, что ей ответят.

— Ни-ког-да. — Элен улыбнулась ей в ответ. — Эдмонд, войдите, — позвала она, заметив, что гость до сих пор топчется у порога.

Заметив чужого, Ингрид отошла на несколько шагов и пролепетала:

— Здравствуйте.

— Здравствуй. — Эдмонд улыбнулся ей своей обаятельной улыбкой.

— Я уже ухожу. — Ингрид подхватила с дивана свой рюкзачок и уже хотела прошмыгнуть за спиной Эдмонда, но тот поймал ее за руку.

— Куда это вы, юная леди? Не соблаговолите ли вы почтить своим присутствием мою машину?

Ингрид уставилась на него совершенно непонимающим взглядом. Элен усмехнулась. Наверное, точно так же она сама выглядела десять минут назад.

— Как ты смотришь на то, чтобы пропустить сегодня школу? — спросил Эдмонд.

— Не знаю, — прошептала девочка, все еще толком ничего не понимая.

— Я приглашаю тебя на прогулку, — закончил Эдмонд.

— Меня? — Ингрид уставилась на него так, словно увидела привидение. — На машине?

— Вы согласны? — Эдмонд взял у нее рюкзак, положил на диван и изящным жестом пригласил ее выйти в коридор.

— Ура! — завизжала Ингрид и побежала вниз по лестнице. Было слышно, как застучали по ступенькам каблуки ее туфель.

Тем же жестом Эдмонд пригласил пройти вперед и Элен, но она отказалась, показав ему ключи — нужно закрыть квартиру.

Наконец все трое сидели в машине.

Ингрид подпрыгивала на заднем сиденье, словно пробуя его на прочность.

— Удобное, — заключила она, когда Эдмонд завел мотор. — И мягкое.

— Все для вас, юная леди, — улыбнулся ей Эдмонд.

Казалось, привычный страх совсем покинул Ингрид. По крайней мере, так показалось Элен. Она никогда в жизни не видела сестру такой болтливой. Та трещала без умолку. Эдмонд слушал ее очень внимательно, кивал, поддакивал, задавал вопросы. Ингрид была в восторге. А когда Эдмонд купил ей порцию самого дорогого мороженого, она не знала, что и сказать.

Они купили ветчины и сыра, зелени и сладостей и поехали за город. Было уже около восьми. Еще два часа до десяти. Да и кто сказал, что Элен устала? Сама она этого не ощущала и готова была провести с Эдмондом хоть целый день. Она уже давно не чувствовала себя такой бодрой.

Эдмонд отвез их на берег моря. Элен никогда раньше не бывала здесь. Скалистый берег обрывался вниз, а все вокруг утопало в золотистом, теплом песке, еще не остывшем за ночь.

Они разложили еду на извлеченной из багажника бумажной скатерти и прекрасно провели время. Ингрид беззаботно бегала по пляжу, иногда показывая Элен красивые ракушки.

В самом Плимуте побережье заковано в гранит и железо. На такой огромной пристани не найдешь ракушек. Конечно, есть и пляжи, но Элен всегда не хватало времени. А Ингрид еще была слишком маленькой, чтобы ходить так далеко одной. Да и песок там совсем не такой и ракушки не те.

Ингрид собрала целый пакет этих даров моря и с важным видом заявила, что сделает ожерелье. Она и вправду его потом сделала и подарила Эдмонду, когда он зашел в следующий раз. Он повесил подарок в машине на видном месте и обещал показывать всем друзьям. Ингрид это очень обрадовало.

То утро Элен не забудет никогда.

— Я здесь ни разу не была, — сказала она, разложив хлеб на салфетках. — Очень красиво.

— Я же говорил — место волшебное, — подтвердил Эдмонд. — Мне и самому очень нравится. Здесь редко кто бывает. Лучшее место для отдыха, особенно если хочешь побыть один. Я никого сюда раньше не привозил. Вы — первая.

— Чем обязана такой чести? — Элен смотрела на играющую у воды сестру. Та сняла босоножки и бегала по воде, поднимая целые каскады брызг.

— Ты мне нравишься, — ответил Эдмонд.

— А раньше никто не нравился? — Элен изобразила удивление.

— Нравились, но не так, как ты. Иначе, по-другому.

Она не ответила. Сказать, что он ей тоже нравится? Стандартная модель поведения в таких случаях предполагала, что девушка уходит от ответа. Это сразу отсеивает ту часть мужчин, которые заводят отношения ради секса. Они обычно понимают этот ответ как «нет». Другие мужчины, настроенные более серьезно, понимают его как «да, но попозже», и это стимулирует их интерес, заставляет еще интенсивнее добиваться взаимности.

И Элен не ответила. Пусть думает, что это вопрос времени, пусть ухаживает за ней, делает подарки. В этот момент ее взгляд упал на скатерть и разложенные на ней угощения. Она почувствовала себя неблагодарной, потому что знала: Эдмонд дает ей все это и так, не прося ничего взамен.

— Ты мне тоже нравишься, — честно ответила она и почувствовала, что на душе стало легче, словно камень с плеч свалился.

Он улыбался, глаза его светились счастьем. Элен заметила, как в черных радужках засуетились солнечные лучи. Или ей только показалось? Нет, он действительно обрадовался.

Но был ли счастлив с ней?

На этот вопрос Элен не знала ответа еще и сейчас, лежа на больничной кровати.

С ней происходило что-то странное, мысли об Эдмонде неотступно преследовали ее. Он звал ее, манил, даже находясь, быть может, за сотни километров. Даже теперь, когда, наверное, Эдмонд забыл о ее существовании, он не стал ей безразличен. Неужели это то самое чувство, которое люди воспевали испокон веков? Элен не хотелось думать об этом. Если он чувствовал то же, что и она, почему уехал? Как мог бросить ее? Ведь каждая минута, проведенная в одиночестве, становилась невыносимой. И все-таки Эдмонд уехал. Значит, он притворялся, или существовали другие причины, о которых она не знала.

Голова у Элен все еще болела, даже после сна. Кошмар, привидевшийся ей, словно засел где-то внутри и отдавался болью в висках. Воспоминания становились невыносимыми.

То утро прошло прекрасно. Они болтали на разные темы, им так не хотелось расставаться. Ингрид тоже великолепно провела время и потом еще целый месяц вспоминала об этом.

Ровно в десять часов на руке у Эдмонда запищали часы.

— Все, — сказал он, — нам пора уезжать. Тебе нужно поспать.

Элен удивленно посмотрела на него. С чего он взял, что может решать это за нее.

— Давай побудем еще.

— Ты устала. Отдохни. Придумаем, чем заняться, попозже. Да и мне надо появиться на работе.

Волшебная сказка растаяла, словно дым. Когда уезжали, Элен смотрела назад, думая о том, что провела лучшее утро в своей жизни.

Теперь она могла припомнить и более счастливые моменты, проведенные с ним. Элен повернулась на бок. Все поплыло перед глазами. Ноги отозвались болью. Нет. Выписываться еще рановато. Она по-прежнему чувствовала слабость. Очень хотелось спать. Она закрыла глаза и уснула. Тело требовало отдыха, а сознание и сердце — передышки. Пусть небольшой, совсем коротенькой, но достаточной, чтобы мысли пришли в порядок.