Джонатан эмоционально взмахнул рукой.

— Такому чудищу самое место в космосе.

— В нем столько бетона, что он вряд ли оторвется от земли. — Карли забавляло его явное нерасположение к модернистской архитектуре. — Но готова поспорить, жить в нем очень удобно — как в большинстве функциональных построек.

— Конечно, удобно, — с сарказмом проговорил он, — если вы любите все время щуриться от света и не возражаете против мебели с паучьими ножками. Каждый раз, как я сажусь на стул, я жду, что он рухнет подо мной. — Джонатан сморщил нос. — И в этом проклятом месте нет ни единой лестницы. Чтобы подняться или спуститься на другой этаж, надо шагать по бетонным скатам.

Он вылез из машины и обошел ее, чтобы открыть дверь для Карли.

— Почему? — удивилась она.

— Чтобы обойтись без лестниц. Идемте, я вам покажу.

Король Генри прыгнул из кузова на переднее сиденье и выскочил из машины следом за Карли.

— Поводок вам не понадобится, — сказал Джонатан. — Шеба за ним присмотрит.

Карли с сомнением покачала головой. Она боялась оставлять неугомонного пса на свободе в незнакомом месте. Даже в присутствии хорошо выдрессированного дога он может что-нибудь натворить.

— Я сначала посмотрю дом внутри, — решила Карли, — а потом, пока вы будете работать, поиграю с собаками на улице.

— Я присоединюсь к вам, как только освобожусь, — пообещал Джонатан. — Это будет довольно скоро.

Он проводил ее к двум ступенькам из плитняка, ведущим на террасу, которая тоже была ступенчатой, потому что дом стоял на склоне.

Разные уровни террасы соединялись лестницами, а по краю ее шла низкая балюстрада. Вход в дом находился под нависавшим вторым этажом. Не успел Джонатан взяться за блестящий дверной молоток, как из дома донесся заливистый лай. Джонатан нахмурился.

— Это пудель моей матери. Тот самый, о котором я вам рассказывал. Я каждый раз уезжаю отсюда без куска тела.

Лай стал громче, а у Джонатана еще больше сдвинулись брови.

— Не понимаю, почему моя мать не взяла его с собой, как она это обычно делает.

Дверь распахнулась. На пороге стояла женщина средних лет в черно-белом форменном платье с широкой улыбкой на лице.

Взгляд Карли упал на белого пуделя, который злобно рычал на Джонатана, оскалив зубы.

Глаза Карли широко открылись от изумления. Пудель был очень похож на Солти, которого она вытащила из-под колес грузовика.

Но этого не может быть. Она ошиблась. Пуделей трудно отличить друг от друга, когда они одинаково пострижены.

— Солти? — осторожно позвала она. — Неужели это ты?

Рычание сменилось повизгиванием. Собака узнала Карли и, оставив Джонатана в покое, подбежала к Карли.

— Солти? — повторила Карли в недоумении. Не может быть, чтобы это была собака Элен Кортес. Слишком невероятное совпадение.

Но пудель сел рядом и прижался к ее ноге. Карли провела рукой по мягкой шерсти, взяла собаку за морду и заглянула ей в глаза.

— Солти, это действительно ты. Как тебя занесло в Мексику, дружище?

Джонатан и горничная в полном недоумении смотрели на Карли и пуделя.

На лице Джонатана застыло выражение крайнего изумления.

— Только не говорите мне, что эта собака у вас стрижется, — сказал он наконец.

Карли сама была настолько потрясена, что только кивнула.

— Значит, вы знакомы с моей матерью.

— Ваша мать Элен Кортес? Джонатан кивнул.

— Миссис Кортес — одна из моих самых любимых клиенток. — Карли наклонилась и погладила пуделя. — Она заглядывает в «Карусель» через каждые шесть недель — по ней часы можно проверять.

— Со мной она видится не чаще. Значит, она встречается со мной, когда Солти нужно посетить салон красоты. — Он неприятно усмехнулся. — Это дает неплохое представление о том, насколько высоко меня ценят.

Джонатан, как всегда, был ироничен, но Карли не видела в его глазах смеха.

— Я вижу, вы стараетесь оказаться в Мексике, когда она в отъезде, — заметила Карли. — А ваша мать уезжает из Энсенады не только для того, чтобы постричь Солти.

— Да, она обожает бегать по магазинам. Он обратился к горничной на испанском.

Та кивнула и указала куда-то в глубину дома.

— Бухгалтер уже здесь, — сказал Джонатан Карли. — Пусть Роза покажет вам дом, а я выйду к вам на улицу, как только освобожусь… — Он взглянул на часы. — Это займет час с небольшим.

— Прекрасно.

Следуя за горничной из одной просторной комнаты в другую, Карли думала, что хорошо понимает, почему Джонатан так невзлюбил этот дом. Он так же отличался от дома Джонатана, как пудель от дога. Помещение освещалось естественным светом, и нигде не было заметно ни кусочка материи: деревянные полы, конструкции из стальных трубок и кожи вместо мебели, огромные окна без штор. Даже множество комнатных растений не смягчало аскетизма модернистского интерьера.

Наклонные плоскости, соединяющие этажи, занимали едва ли не четвертую часть пространства. Карли вдруг показалось, что у нее над головой автомобильная стоянка, и она усмехнулась.

Она поблагодарила горничную и вместе с Солти, который не отходил он нее ни на шаг, вышла из дома. Король Генри и Шеба, которые уже стали настоящими друзьями, ждали на террасе. Пудель, хорошо знакомый с догом, завилял хвостом и ткнул ее носом. На Короля Генри он негромко зарычал, но после обычного взаимного обнюхивания успокоился, и скоро все три собаки носились друг за другом вокруг Карли.

Она еще не успела отойти от дома, как вдруг что-то заставило ее обернуться. На фоне белоснежных стен дома вырисовывалась высокая фигура Джонатана, красная рубашка выделялась ярким пятном. С замирающим сердцем она следила, как он быстро приближается к ней широким размеренным шагом.

Все три собаки бросились к нему навстречу. Он казался воплощением мужественности, и Карли почувствовала, что боится заговорить, потому что у нее вдруг пересохло горло. Джонатан улыбнулся.

— Я задал бухгалтеру столько работы, что могу на время стать экскурсоводом.

Он подошел еще ближе, и на Карли пахнуло пряным запахом одеколона. Это было что-то среднее между ароматом бренди и опавших осенних листьев.

Его обычно твердый взгляд, не отрывавшийся от ее лица, был мягок и нежен.

— Ну и как вам понравился домик? Карли с видимым усилием проглотила слюну и заставила себя сосредоточиться на вопросе.

— Он хорош. Необыкновенно функционален.

У него дугой выгнулись брови в знак протеста.

— Неужели вам это действительно нравится? А я-то был уверен, что вы предпочитаете нечто более традиционное.

В устах Джонатана это звучало как комплимент. Карли вспыхнула от удовольствия.

— Но я же не сказала, что хотела бы здесь жить.

Он с довольной усмешкой протянул ей руку, и, когда они бок о бок пошли по травянистому склону, спускавшемуся к океану, в груди Карли вспыхнуло никогда прежде не испытываемое ощущение единения с другим человеком.

«Не будь идиоткой, — предупредила она себя. — У нас сходные вкусы в том, что касается домов. Ну и что тут такого?» Она оглянулась и еще раз оглядела дом: закругленные углы, гладкие стены.

— Почему архитектор решил обойтись без лестниц?

Выражение искренности исчезло с лица Джонатана. Он сухо ответил:

— У жены первого владельца был рассеянный склероз, и она могла передвигаться только в инвалидном кресле. Когда у отца случился удар, Элен решила, что это будет идеальное место для него.

— Но вы так не думали? Джонатан покачал головой.

— Сразу после того, как мать его купила, в доме поставили лифты. Эти чертовы скаты были совершенно не нужны. Они только как будто нарочно напоминали о болезни отца.

Взглянув на часы, он повернул к дому.

— Перерыв подходит к концу, — сказал он совсем другим, отчужденным тоном, и ощущение близости исчезло. Карли с сожалением пошла вместе с ним к дому. Почему при одном упоминании об отце у него неизменно портится настроение?