Мак-Хайнери сомневаясь, посмотрел через плечо Пейджа. Было трудно определить, расслышал ли он хотя бы слово. Ясно, что Энн выбрала свои последние слова с огромной осторожностью. Потому, что если у Мак-Хайнери и была какая-то слабость — то это лишь огромная стоимость его постоянных, все охватывающих расследований. Особенно в последнее время, он стал верной смертью для «излишних трат в правительстве», каким он прежде традиционно считался для «подрывных элементов». Наконец он произнес: — Совершенно очевидно, что здесь что-то незаконно. Если это так, то почему же этот человек с самого начала сказал другое?
— Потому, что это тоже правда, — отрывисто произнес Пейдж.
Мак-Хайнери проигнорировал его.
— Мы проверим документы и вызовем, кого понадобится. Пойдемте, Хоорсфилд.
Генерал проследовал следом за ним, бросив на Пейджа взгляд, не убедительный и в малой степени, и возмутительно театрально подмигнул Энн. И в то же мгновение, как за ними закрылась дверь, приемная словно взорвалась. Ганн набросился на Энн с грацией, поразительно напоминавшей повадку тигра, что само по себе оказалось весьма странно для человека со столь спокойным лицом. Но и Энн уже поднималась из-за стола с выражением страха и ярости на лице. Они оба закричали одновременно.
— Только посмотрите, что вы наделали с этой своей чертовой выведыванием…
— Какого черта вам понадобилось кормить подобной сказочкой Мак-Хайнери…
— … даже космонавту должно быть понятно, что значит болтаться у охраняемой площадки..
— … вы знаете не хуже меня, что эти образцы с Ганимеда — просто мусор…
— … вы обойдетесь нам наших ассигнований со своим сованием носа…
— … мы никогда не нанимали человека со степенью «Чисто и Нормально» с момента начала проекта…
— Я надеюсь, вы удовлетворены…
— Я предполагал, что у вас к этому времени будет больше соображения…
— ТИХО! — заорал Пейдж перекрыв их обоих своим настоящим командным ревом. В глубоком космосе он не имел возможности использовать его, но сейчас это сработало. Они оба посмотрели на него, со ртами, раскрытыми на полуслове и лицами, белыми как молоко. — Вы оба ведете себя, как пара истеричных цыплят! Мне жаль, что я принес вам неприятности — но я не просил вас, Энн, лгать ради меня. И я не просил вас, Ганн, продолжать эту ложь! Быть может вам лучше прекратить предъявлять друг другу обвинения и попытаться досконально все продумать. Я попытаюсь помочь вам, чем смогу — но только не в том случае, если вы будете кричать и плакаться друг другу и мне!
Девушка обнажила свои зубы, издав при этом настоящее рычание в адрес Пейджа. В первый раз он увидел, как человеческое существо, издав подобный звук, именно его и хотело произвести. Тем не менее, она снова села и вытерла свои раскрасневшиеся щеки платочком. Ганн посмотрел вниз на ковер и мгновение-два лишь шумно дышал, прижав ладони своих рук к побелевшим губам.
— Я полностью с вами согласен, — через мгновение произнес Ганн, совершенно спокойно, словно ничего не произошло. — Нам необходимо заняться работой. И как можно быстрее. Энн, скажи мне пожалуйста, почему было необходимо заявить, что полковник Пейдж так жизненно необходим для проекта? Я ни в чем вас не обвиняю, но нам надо знать факты.
— Прошлым вечером мы ужинали вместе с полковником Расселом, — ответила Энн. — Я в кое-чем излишне пооткровенничала насчет проекта. А в конце вечера мы слегка поссорились, что, наверное, услышали по крайней мере двое из любителей-информаторов Мак-Хайнери в ресторане. Мне пришлось солгать как для собственной безопасности, так и для безопасности полковника Рассела.
— Но у вас же собой был Соглядатай! И если вы знали, что вас могут подслушать…
— Я это хорошо знала. Но потеряла самообладание. Вы знаете, такое случается.
Все это прозвучало совершенно без эмоций, как если бы прокручивалась лента магнитофона. Переданный подобным образом, инцидент показался Пейджу происшедшим с кем-то, кого он никогда не встречал и чье имя он с уверенностью даже не мог произнести. И только глаза Энн, наполненные слезами ярости, дали представление о связи между хладнокровным повествованием и недавними воспоминаниями.
— Да. Это серьезно, — задумчиво произнес Ганн. — Полковник Рассел, вы действительно ЗНАЕТЕ кое-кого из строителей Моста?
— Я знаю кое-кого из них очень хорошо. Особенно Чэрити Диллона. Кроме того, я работал какое-то время в Юпитерианской системе. Тем не менее, проверка Мак-Хайнери покажет, что я не имею никакого официального отношения к Мосту.
— Хорошо, хорошо, — начать светлеть Ганн. — Это расширяет проверку для Мак-Хайнери, включая сюда еще и Мост. И разбавляет ее с точки зрения «Пфицнера». Что дает нам больше времени, хотя мне и жаль парней на Мосту. Мост и проект «Пфицнера» — как подозреваемые. Да, это, пожалуй, слишком большой кусок даже для Мак-Хайнери. На это у него уйдут многие месяцы. А Мост — проект-любимец сенатора Вэгонера, так что ему придется продвигаться осторожно. Он не может так же быстро уничтожить репутацию Вэгонера, как репутацию других сенаторов. Гм-м. Вопрос в том, как мы собираемся использовать имеющееся в нашем распоряжение время?
— Когда вы успокоитесь, то успокоитесь совершенно, до конца, — угрюмо усмехнулся Пейдж.
— Я — всего лишь торговец, — произнес Ганн. — Может быть и несколько более созидательный, чем некоторые, но все же с сердцем торговца. А в этой профессии вам приходиться подстраивать настроение по случаю, как это приходится делать и актерам. Теперь — об этих образцах…
— Мне не следовало говорить еще и это, — вставила свое слово Энн. — Я боюсь, это был излишне хороший штрих.
— Напротив, быть может единственный, имеющийся в нашем распоряжении. Мак-Хайнери — «практичный» человек. Результаты — вот что для него главное. Предположим, мы заберем образцы полковника Рассела из обычного порядка тестирования и проверим их прямо сейчас, дав специальные указания персоналу, чтобы они что-нибудь в них нашли. Что-то, хотя бы похожее на подходящее.
— Это нельзя подделать, — нахмурившись, произнесла Энн.
— Моя дорогая Энн, а кто что-то говорит насчет подделки? Почти каждый пакет образцов содержит какой-нибудь любопытный организм, даже если он и недостаточно хорош, чтобы оказаться в конце концов среди наших избранных культур. Вам понятно? Мак-Хайнери удовлетворится результатами, если мы сможем показать их ему. Даже если эти результаты стали возможны благодаря человеку, не обладающему полномочиями. В ином случае ему придется собрать комиссию экспертов, чтобы рассмотреть свидетельство, а это стоит денег. Конечно, все будет основываться на факте, будут ли у нас к тому времени результаты или нет, когда Мак-Хайнери обнаружит, что полковник Рассел ЯВЛЯЕТСЯ человеком, не обладающим соответствующими полномочиями.
— Есть еще одно обстоятельство, — проговорила Энн. — Чтобы сделать окончательно твердым то, что сказала Мак-Хайнери, нам придется превратить полковника Рассела в убедительного планетного эколога. И рассказать ему, в чем именно заключается проект «Пфицнера».
Лицо Ганна мгновенно нахмурилось. — Энн, — проговорил он. — Я хочу чтобы вы убедились, в какую неприятную ситуацию завел нас этот сильный человек. Чтобы защитить наши законные интересы от нашего собственного правительства, мы собираемся совершить настоящее, реальное нарушение секретности. Чего никогда не произошло бы, не надави Мак-Хайнери своим весом.
— Совершенно верно, — подтвердила Энн. Тем не менее, выражение ее лица стало похоже на то, что бывает у игрока в покер, подумал Рассел. Наверное, ей даже нравилось неудовольствие Ганна. В действительности он не считал себя человеком, которого можно подозревать в нелояльности или риске для безопасности чего бы то ни было.
— Полковник Рассел, я полагаю, нет никакого, хотя бы малого шанса на то, что вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО планетный эколог? Большинство космонавтов со столь высоким, как у вас, рангом, являются учеными в некотором роде.
— Увы, — ответил Пейдж. — Моя область — баллистика.