В последние двести — триста лет лик Земли начала изменять новая сила — деятельность человеческого общества. Воздействие новой «стихии» нарастает почти в геометрической прогрессии. Не будет преувеличением сказать, что человек за первую половину XX века изменил природу больше, чем за все предшествовавшие века! Сведение лесов, распашка степей, обводнение пустынь, осушение болот, постройка водохранилищ и каналов, связавших моря и речные системы в совершенно новых сочетаниях, необычайное развитие различных средств транспорта и, наконец, появление огромного количества городов и других населенных пунктов — основные этапы перестройки земной поверхности. Прибавьте к этому заметное изменение климата, последовавшее за изменением почвенного и растительного покрова и увеличением гидрографической сети; прибавьте возросшее прямое воздействие человека на фауну и флору, — и вы поймете, что расселение животных не могло не приобрести качественно новые формы. Пожалуй, теперь основной формой расселения животных стало путешествие с человеком на правах «бесплатного пассажира» на кораблях, поездах, самолетах, с древесиной, хлопком, пищевыми продуктами (особенно с фруктами) и другим сырьем. Известный исследователь тропических насекомых Майерс во время плавания от Тринидада до Манилы на судне, перевозившем рис, развлекался тем, что составлял список всевозможных животных, обнаруженных на борту. Всего он насчитал сорок один вид таких путешественников, главным образом насекомых. Когда Майерс распаковывал свои чемоданы в гостинице в Маниле, из них выползло несколько жуков — известных вредителей муки и зерна. Наблюдались случаи, когда личинки некоторых жуков попадали из Африки в Европу в пуговицах, сделанных из скорлупы плодов пальмы!

И. Акимушкин приводит много примеров такого расселения, и число их можно было бы удесятерить, однако в этом нет нужды. Гораздо интереснее остановиться на судьбе этих переселенцев, проанализировать причины их удач и поражений. Всегда ли их марши были триумфальными? Но прежде чем перейти к этому, следует указать, что не только непосредственный перенос (намеренный или случайный) может быть причиной расселения: иногда человек, бессознательно ломая естественные барьеры, также открывал путь новому нашествию. Вот что произошло, например, с морской миногой в США. Этот хищный вид живет преимущественно в море, но для нереста заходит в реки. Еще в далеком прошлом морская минога естественным путем заселила озеро Онтарио, но Ниагарский водопад был непосредственным препятствием для проникновения ее в Великие озера. В 1829 году была закончена постройка обводного Уэллендского канала, обеспечивающего судоходство между озерами Онтарио и Эри. Сто лет потребовалось миноге, чтобы преодолеть этот канал. Но далее ее расселение шло гигантскими шагами. В 1930 году минога достигла реки Сент-Клер, а в 1937 году проникла через нее в озера Гурон и Мичиган. В 1946 году морская минога заселила озеро Верхнее. Экономические результаты этого вторжения сказались немедленно: за десять лет добыча ценнейшей лососевой рыбы гольца, подвергшегося нападению непрошеного разбойника, упала с 3900 до 12 тонн в год!

Вернемся к вопросу о судьбе иммигрантов. Что ждет их на новом месте? Правило или исключение победные марши филлоксеры, колорадского жука и китайского краба? Оказывается, в известной мере исключение!

Крупнейший английский зоолог Ч. Элтон так характеризует это положение: «Какого рода экологическая среда ожидает вид, вторгшийся в новое место обитания? Если он проникает в склад, полный пищевых продуктов, он уже найдет там небольшую компанию других животных; если он попадет на земли, занятые сельскохозяйственными культурами, то это будет несколько более разнообразное сообщество; если эти земли окружены сетью придорожных полос, живых изгородей и лесных участков, он встретит гораздо более богатый комплекс растений и животных, а в естественном лесу найдет исключительно сложный мир живых организмов». Иными словами, иммигрант должен будет найти себе место, пробить себе путь в исторически сложившейся очень напряженной естественной системе взаимоотношений организмов, где все «должности» давным-давно заняты, а средства к существованию распределены. Иммигранты ищут места для размножения и обнаруживают, что эти места заняты, они ищут пищу, которой уже питаются другие виды, и убежища, в которых уже скрываются другие животные, ломятся в эти убежища, врываются в них — и их часто отбрасывают назад.

Число «путешествующих» растений и животных огромно, но не случайно, что из тысячи видов животных и растений, завезенных за последние годы в Северную Америку, только четыреста смогли там прижиться и лишь единицы заняли ведущее положение в естественных сообществах. Например, из завезенных в США птиц только четыре вида — домовый воробей, скворец, серая куропатка и фазан — оказались преуспевающими колонистами. Остальные или сразу потерпели полную неудачу (таковы дрозды, различные вьюрковые, синицы, соловей, лесной жаворонок, зарянка, оляпка, коростель, глухарь, лебедь-шипун), или сначала, казалось, прижились, а затем фактически вымерли (щегол и полевой жаворонок).

Успех иммигранта возможен только тогда, когда он либо в силу тех или иных причин находит не используемые Другими животными условия существования — будь то пища, убежища или места размножения (как говорят зоологи, свободную экологическую нишу), либо одерживает победу в конкуренции с аборигенами. Сказанное выше убеждает нас в том, что вероятность этого достаточно мала. Однако в этой малой вероятности таится особая опасность, опасность, порождаемая чувством самоуспокоения. Страшные экономические катастрофы, которыми человечество расплачивалось за легкомысленное отношение к возможности вторжений, еще не самое худшее. Известны ведь и такие случаи.

В 1929 году на одном из небольших аэродромов в северо-восточной части Бразилии приземлился французский истребитель из Дакара. Случайно в машине оказалось несколько комаров. Посадив самолет, экипаж направился в бар. Комары же предпочли прибрежное болото, где они основали небольшую колонию. Вначале на них не обратили особого внимания, и в последующие несколько лет насекомые спокойно распространялись вдоль прибрежной полосы, пока наконец примерно в 320 километрах от исходного пункта не вспыхнула эпидемия малярии. Эта эпидемия продолжалась до 1938–1939 годов, причём из сотен тысяч заболевших бразильцев около двенадцати тысяч умерло. При- чины этого бедствия просты: в стране всегда существовали малярийные комары, но не было таких, которые бы подобно африканскому виду регулярно залетали в жилища и могли жить вне леса, на открытых пространствах. После ликвидации эпидемии, стоившей колоссальных затрат труда и средств, был введен карантинный осмотр самолетов. И вскоре на одном из самолетов обнаружили муху цеце — переносчика сонной болезни!

Я позволил себе это небольшое отступление и для того, чтобы показать, с какими трудностями связан другой вид расселения. Речь идет о намеренном завозе животных человеком, о так называемой акклиматизации. Побудительные причины и объекты ее могут быть весьма различны. В одних случаях завозятся охотничьи и промысловые животные, в других — кормовые объекты, в третьих — паразиты или хищники для борьбы с вредителями. Очень широко поставлены опыты по акклиматизации рыб, часто переселенцы-эмигранты брали на новые места животных, которые напоминали им родину. Число перемещенных таким образом видов измеряется, вероятно, многими тысячами. И однако, едва ли сотни из них оказываются в состоянии пробить «биологический заслон» и отстоять себе место в конкуренции с аборигенами. Поэтому в целом роль намеренного завоза в расселении животных по земному шару оказывается весьма ограниченной. Именно поэтому сравнительно мало примеров удачной акклиматизации и так много случаев, когда затраченные на акклиматизационные работы деньги оказывались выброшенными на ветер. Иногда же дело оказывается еще более плачевным, как, например, это было после «успешной» акклиматизации енотовидной собаки. Заселив в течение двух десятков лет огромную территорию, она не только оказалась причиной уменьшения дичи (особенно уток), но стала одним из основных носителей бешенства в природе.