Стёпу вновь потянуло цветисто выругаться, но он решил не пугать несчастное дитё, которому и без того досталось. Парень только задумчиво произнёс в пространство:

- Да что ж у вас никакой Спартак ещё не объявился с такими-то порядками?

- Кто? – резонно не понял Эни.

- Я интересуюсь, почему вы терпите такое обращение? Ведь таких как ты намного больше, чем всяких там благородных? А вас имеют и в хвост и в гриву, а вы только утираетесь?

Эни понял суть вопроса и на лице его отразился нешуточный испуг:

- Не говорите так, Носитель Тиопа! За такие слова могут не помиловать даже Носителя!!!

- Да ну? – спросил Стёпа. – И кто ж меня не помилует?

Эни огляделся по сторонам, но потом благодарность к Стёпе пересилила, и он, придвинувшись поближе к Стёпе шепотом, чуть ли не с уха на ухо стал рассказывать…

Оказывается неблагородные не зря показались Стёпе болезненно выглядящими. Всё дело в том, что доброе и гуманное ризитейское общество держалось в том числе и на насилии и подчинении. Нет, снаружи всё смотрелось весьма неплохо – неблагородные жили отнюдь не в бараках, они не были рабами и не работали на износ по четырнадцать часов в сутки, их труд оплачивался достаточно хорошо, чтобы они не голодали. Создавшие семью получали жилище, стоимость которого отчисляли из заработной платы в течение десяти-пятнадцати лет, женщина после рождения ребёнка полгода получала пособие, а затем, выйдя на работу, могла оставлять ребёнка в Центре Воспитания и Развития, где работали обученные люди, школы для неблагородных были бесплатными, по окончании всеобщей школы (шестилетней) ученики проходили специальное тестирование. Большая часть обучалась рабочим специальностям, показавшие результаты выше средних могли продолжить обучение, чтобы стать винтиками рангом повыше – чем-то вроде инженеров, конструкторов, педагогов, целителей и прочая… Руководящие должности, естественно, им не светили, потолок – руководитель среднего звена, до этого могли пробиться наиболее способные. Чем выше положение – тем больше привилегий – зарплата повыше, квартира побольше, право на служебный авис… То есть изначально наиболее способные могли прибиться к Системе и начать ей служить с возможностью пробиться повыше. Причём, поскольку все ключевые должности были всё-таки заняты благородными, неблагородные не могли составить протекцию родным и близким. Не имеющий нужных способностей сын чиновника отправлялся впахивать, к примеру, на завод, как простой рабочий. В принципе, выглядело всё не так уж плохо, если бы вся эта иерархическая пирамида не сопровождалась промывкой мозгов с самого нежного возраста, воспитания безусловного почтения к благородным и внушения, что они существа высшего порядка, а тот, кто смеет думать по-другому – подлежащий немедленному уничтожению государственный преступник.

К тому же постоянные проверки лояльности выявляли тех, кто потенциально способен поднять неблагородных на сопротивление, и с ними расправлялись не с меньшей беспощадностью. Занималась этим организация под названием Неспящие, в обязанности которой входило подавление любого инакомыслия и раскрытие потенциальных заговоров. Мастер Неспящих, то есть тот, кто рулил этой организацией, подчинялся непосредственно правителю.

Причём Неспящие не разменивались на такую ерунду, как лагеря. Взрослых, заподозренных в неблагонадёжности, проверяли со всем тщанием. Если проверка не подтверждала факта неблагонадёжности, подозреваемого отпускали, но он был обязан носить особый знак, обозначавший поражение в правах. Если подозрение на беднягу падало второй раз – ещё был шанс выкрутиться. В третий раз проверку не проводили, просто ликвидировали.

Проверки лояльности регулярно проводились даже в школах, выявленных детей отправляли в особое учебное заведение, о порядках в котором говорили с содроганием. Заканчивал это учебное заведение не малолетний бунтарь, а полезный член общества, даже помыслить не смевший в неблагонадёжном ключе.

Стёпа слушал шёпот Эни и содрогался. Это попахивало уже откровенным фашизмом. Тем более, что в последнее время Неспящие стали применять какие-то препараты при проверках лояльности, обойти которые было невозможно, но они реально подрывали здоровье неблагородных. Вроде бы Правитель собирается применение этого препарата отменить, но Мастер Неспящих его отговаривает - уж больно хороши результаты проверок.

- А ты-то как сюда попал? – спросил Стёпа.

Оказалось, что по конкурсу после окончания школы. Попасть к благородным считается большой честью, семье Эни выплатили хорошую компенсацию, а сам мальчишка оказался в летающем Доме, что автоматически означало заключение пожизненного контракта.

- Как так пожизненного? Ты что, до самой смерти будешь служить? – поразился Стёпа.

Оказалось, да. Слуги обычно работают в Семье двадцать-двадцать пять оборотов, а потом у них со здоровьем начинаются серьёзные проблемы, и им дают зелье Нежной Смерти, дабы они безболезненно отошли в мир иной и не раскрыли тайны Семьи, в которой служили.

- М-да… - мрачно констатировал Стёпа, - и никакой тебе дачи на шести сотках с огурчиками-помидорчиками… А тебе-то какой с этого профит?

Эни с горящими глазами заговорил что-то про свадьбы братьев и про то, что сестра сможет теперь завести ещё одного ребёнка… Стёпа только плечом дёрнул. Эта маниакальная зацикленность на размножении уже стала его раздражать. Настроение упало ниже некуда. Сочетание феодализма с фашизмом при наличии развитой индустриальной цивилизации, освоившей уже глубокий космос, казалось странным и неестественным, словно кто-то ставил долговременный социальный эксперимент.

Но тут Стёпа понял, что за это длинный день вымотался окончательно, и тихо сказал Эни, закончившему рассказ:

- Давай спать…

Эни кивнул, поклонился и откинул одеяло на роскошном Стёпином ложе. Сам же слуга уходить не собирался – откинул одну из панелей, достал оттуда тюфячок и одеяльце и устроился тут же, прямо возле Стёпиного лежбища. Стёпа хотел было сказать, чтобы парень не дурил и лёг рядом – на широком ложе можно было со всеми удобствами устроить человек шесть, не меньше, но тут его сморило, и парень погрузился в глубокий здоровый сон. Снилась ему тётя Рая, которая печально сидела у окошечка и смотрела на звёзды, и почему-то Ирон в сарафане и кокошнике с хлебом-солью в руках.

***

- Кажется, новости есть, - хитро улыбнулся Латахх. – Слушай же… Ты ведь знаешь, Зултахх, что у меня есть информатор… Там, где тебе нужно…

- Не у тебя одного, - невозмутимо отозвался Зултахх. Хотя в душе досадовал. Его информатор пока не донёс ничего продуктивного. Неужели Латахху удалось напасть на след пропавшего подарка?

- Не у меня одного, - согласился Латахх и уселся поудобнее в кресле. Его спутница, как и подобает воспитанной элии, устроилась на широком подлокотнике и опустила глаза. – Однако мой информатор донёс мне о том, что наследник некоей благородной ризитейской Семьи был немного невоздержан на язык в компании своих друзей… под воздействием Пыльцы Радости. Он сказал буквально две фразы, в которых упоминался необычный Носитель, потом разговор перешёл на другое… но моему информатору довелось услышать эти фразы…