— Мне нравится. Разве вы, ребята, не должны быть в школе?

— Да, — на этот раз ответил я. — Меня зовут Блейк, а это — Дженни, сегодня у нее день рождения, и это все, что она хотела. Она хотела посмотреть, как Зельда рожает потомство. Пожалуйста, не заявляйте о нас, мы никому не навредили, — взмолился я. Я больше молил за свою жизнь, чем за ее. Я знал, на каком коротком поводке Дженни держала своего отца. У меня не было такой роскоши.

— С днем рождения. Сколько тебе лет?

— Четырнадцать.

— О, сложный возраст. Я ненавидела те годы. Я — Венди, а это — Мэлоун. Я — один из ветеринаров.

Джени ахнула и повернулась, чтобы взглянуть на нее,

— Правда? Вы собираетесь посмотреть на детенышей?

— Если будет нужно. Пока мама выполняет свои обязанности, мы не вмешиваемся.

— Она будет выполнять. Я знаю, что будет.

— Хотите посмотреть поближе?

— Серьезно?

— Почему бы и нет? Это твой день рождения, но вы не можете никому рассказать. Вам не разрешено находиться за этой стеной. Вы должны пообещать, что не сделаете это снова.

— Мы обещаем, правда, Блейк?

— Да, конечно, — согласился я, зная, что сделаю это опять, если она скажет мне.

Во время рождения следующих двух детенышей мы находились в первом ряду. Малыши уже были названы, но Дженни это не волновало, она все равно дала им имена. Еще летом в зоопарке проводился конкурс, и они уже выбрали имена. Дженни ловила каждое слово ветеринара о Зельде, а я ловил каждое слово, произнесенное Дженни.

— Лондон! — воскликнула Дженни, когда родился последний детеныш.

— Лондон? — спросила ветеринар, странно посмотрев на Дженни.

— Да, знаете, Лондонский Тауэр, Собор святого Павла и теарт «Глобус». Ноттинг Хилл, Бомбоубежище Кабинета (официальное название бывшей подземной штаб-квартиры Черчилля, а ныне музея в Лондоне. Прим.пер.), Букингемский дворец. — объяснила Дженни, пребывая в восторге от последнего детеныша. Она была так увлечена этим. Ее совершенно не волновало, что ни один из детенышей не будет носить имена, придуманные ею, ей было все равно, она называла их так, как хотела.

— Я собираюсь оставить это имя; ты только что выиграла конкурс, чтобы назвать единственную девочку. Оно такое впечатляющее, само звучание этого имени уже впечатляет, ты так не считаешь?

Дженни не могла мечтать о лучшем дне рождения. Мы поели с работниками зоопарка, посмотрели, как Зельда прижимала к себе своих четырех детенышей, а затем ожидали в офисе, когда родители приедут за нами.

К несчастью для меня, лишь мой отец был свободен. Излишне говорить, что я потерял свой телефон и был посажен под домашний арест еще на одну неделю.

Глава 5

— О, Боже, Блейк, ты идиот. Я думала, это Фарра назвала Пи Лондон. Почему ты не рассказал мне эту историю раньше?

— Фарра и назвала ее Лондон, она знала эту историю, и назвала ее этим именем.

— Но это было ради Дженни, разве нет?

— Думаю, да.

— Теперь я буду снова звать ее Лондон, это имя кое-что значит.

— Нет, не будешь. Дженни бы понравилось прозвище Пи, и его значение понравилось бы ей больше, чем какой-то глупый детеныш льва. Пусть ее называют Лондон, когда она пойдет в школу. На данный момент мне нравится Пи.

— Я хочу, чтобы ты рассказал ей эту историю; она будет рада услышать ее.

— Может и расскажу. Интересно, сможем ли мы найти тут где-нибудь льва в придачу, — спросил Блейк, глядя по сторонам на уличную ярмарку. Уж я бы постаралась найти одного, прежде чем отправиться домой. Это была гениальная идея. Пи это понравится.

Мы с Блейком стояли вместе с остальной толпой, когда услышали оркестр марширующих музыкантов. Я прижалась к его груди, и он обнял меня. Мне не терпелось увидеть лицо Пи. Лучше бы ей кинуть мне конфетку. Все платформы были украшены ромашками, даже члены почетного комитета были одеты в некое подобие цветочных костюмов. Я знала, что на Пи будет розово-белая шляпа, она сказала мне об этом. Еще она сказала, что это секрет, и она не должна была говорить мне. Она как раз готовилась рассказать о табличке, которую собиралась держать, когда Грейс потащила ее прочь, чтобы та помогла ей с разбрызгивателем на заднем дворе.

Платформы были такими забавными, несомненно, много усилий ушло на их оформление и подготовку.

— Где Пи? Боже. Они в самом конце? — заныла я, желая увидеть ее платформу. Она была так взволнована.

— Она скоро появится. Я скоро вернусь, никуда не уходи с этого места, — сказал Блейк, целуя меня в шею сзади.

Я схватила его за руки, чтобы он не уходил.

— Куда ты собрался?

— Мне нужно отлить, — прошептал он мне на ухо, — никуда не уходи.

— Хочешь, я пойду с тобой?

— Нет, оставайся здесь на случай, если она появится.

Я не спорила. Мне не хотелось упустить Пи из виду.

Я поняла, что это была она еще до того, как смогла убедиться в этом; хмурясь, я огляделась вокруг, боясь, что Блейк все пропустит. Он должен был подождать.

Чем ближе подъезжала платформа, тем больше я волновалась. Их платформа была нереальной, бесспорно лучшей на параде. Голубые герберы, сделанные из воздушных шаров, парили над платформой, покрытой цветами. Моя нелепая улыбка стала еще шире, а потом скривилась, когда цветочная штуковина приблизилась ко мне. Что Холдены делали в Нэшвилле? Почему они участвовали в параде? У него даже отеля нет в Нэшвилле.

Я помахала Пи, когда она отчаянно замахала мне ручонкой. Я даже не заметила, что меня толкнули вперед; я подумала, что это просто толпа передвинулась для лучшего обзора. Я смотрела, как Пи подняла вверх свою цветочную табличку, и только тогда заметила, что стою практически на дороге, и сзади меня никого нет; они все отошли назад. Что, черт побери, происходит? Я снова посмотрела на табличку в руках Пи и еще больше нахмурилась.

Это безумие.

Я прочитала надпись четко и ясно.

«Ты будешь моей мамой?»

Я прочитала следующую цветочную надпись, которую держал Барри.

«Могу я быть твоим отцом?»

А затем последнюю цветочную табличку, которую держали Грейс и Сара вместе.

«Можем мы быть твоими мамами?»

Где, черт возьми, был Блейк?

Я прикрыла рукой рот, когда платформа медленно продвигалась мимо, и на другой стороне, как по волшебству, появился Блейк. Он опустился на одно колено, держа в руках одну-единственную ромашку и маленькую коробочку.

— Иди сюда, — сказал он с безумной улыбкой. Я отчаянно замотала головой. Ни за что. О, Боже мой.

Как? Когда? Черт.

Он поманил меня к себе пальцем, кто-то толкнул меня в спину, и этот толчок был таким сильным, что я не смогла противостоять ему, и мои ноги двинулись вперед. Я свалю это на свою маму.

— Блейк? Что ты делаешь?

— Я люблю тебя, Макайла. Когда я потерял Дженни, то поклялся, что никогда не полюблю так сильно снова. Я сторонился своей собственной дочери, чтобы избежать этого. Ты снова научила меня любить. Ты открыла мое сердце навстречу к жизни, о которой я не позволял себе думать. Я стольким тебе обязан, а ты даже не знаешь об этом. Нет на этой земле другого пальца, на который я хотел бы надеть это кольцо. Ты выйдешь за меня?

Не знаю, или я глотала слезы, или откуда, черт возьми, взялось столько слюны, но мой рот наполнялся ею в огромных количествах. Я снова сглотнула и заметила свои дрожащие пальцы.

Почему моя рука была протянута? Я не сказала «да», я не дала ему свою руку, так ведь? Я услышала, как дрожащим голосом произнесла «да», но была уверена, что не сказала этого только что. Следующее, что я поняла, что Блейк целовал меня, а я обнимала его за шею, толпа ликовала, а Пи повисла на моей ноге. Какого черта только что произошло? Я сказала «да». Блин. Я сказала «да». Все было таким нереальным. Как будто все происходило не по-настоящему. Холдены? Ух ты.

— Мне нужно присесть, — призналась я, когда Блейк с такой силой сжал меня, что мне стало трудно дышать.

— Пойдем, у нас есть планы на ужин, — сказал Блейк, взяв Пи на руки. Толпа снова зааплодировала, приветствуя громкими возгласами, когда Блейк повел нас прочь. Я следовала за ним, потому что он тянул меня за руку, и я была слишком рассеяна, чтобы сопротивляться. Мой взгляд опустился на бриллиант на моей левой руке, и я снова сглотнула. Что? Я сказала «да»? Серьезно?

Это был не единственный сюрприз в этот день. Они все продолжались. У нас не был заказан ужин, как я предполагала. Нет. Это было слишком просто.

Блейк уводил нас прочь от труб и барабанов, подальше от толпы. Мы пересекли несколько переулков, я не проронила ни слова, просто следовала за ним, куда бы он там не вел меня. Думаю, мы прошли целую милю, прежде чем Пи, наконец, заныла.

— Я передумала, я хочу поехать со своими бабушками, — сказала она, Блейк и ее тащил за руку.

Он опять посадил ее себе на плечи и поцеловал меня в губы. На его лице по-прежнему была та же нелепая улыбка.

— Я тебя люблю.

Я лишь фыркнула, изобразив что-то на подобии улыбки в ответ. Я все еще пребывала в шоке.

— Мы почти на месте, Пи, — заверил он ее. Почти на месте, я понятия не имела, где. Я не могла спросить; я не была уверена, что вообще смогу снова разговаривать. Мысли кружились в моей голове, но ни одна из них не сформировалась в слова.

Я поняла и без объяснений, что это здание со старой билетной кассой было новым театром.

Блейк планировал остаться в Нэшвилле. Не осознавая, я знала, что это было его следующим приключением. Чего я не знала, так это, что Барри будет делать в данном случае. Все трое были уже внутри заброшенного здания, когда мы вошли. Там воняло мокрой псиной и затхлым подвалом, только в десять раз сильнее.

— Вы все коварные лжецы? — спросила я, когда Сара притянула меня в теплые объятья. В ее глазах стояли слезы, отчего я тоже прослезилась. Да, я была одной из тех, кто плакал, потому что вы плакали, ничего не могла с собой поделать. Следующей меня обняла Грейс, и, конечно же, ей тоже нужно было заплакать. Я почти почувствовала себя плохо, когда увидела счастливое, но все же грустное выражение на лице Барри. Я не обняла его, не смогла.