— Я в голубом платье.

— В том, в каком вышли к завтраку на следующий день по приезде?

— Да.

— Оно вам очень идет, моя принцесса. Только не надевайте, пожалуйста, те дешевые серьги в виде масок. Принцессы обязаны носить золото и бриллианты. Таковы правила игры. А что вы сделали со своими волосами?

— Я их помыла и легла спать, не расчесав.

— Вам так очень идет, я уверен. Вы даже не можете себе представить, как я завидую этому толстому грязному шуту. — Говард громко вздохнул. — Ни в коем случае не позволяйте ему распускать руки. Счастливых вам грез, моя любовь.

Я бросила трубку и кинулась к воротам сломя голову. Возле них уже был Борс. Бренда стояла рядом с клумбой дельфиниума и смотрела в оба на подъехавшего в лимузине цвета белой ночи человека. Я тоже остановилась, не дойдя до ворот. У меня отвисла от удивления челюсть.

Дело в том, что в лимузине сидел совершенно незнакомый мужчина — темнокожий, темноволосый, с характерными для негроидной расы пухлыми губами.

— Этот человек утверждает, будто вы с ним условились о свидании, мисс Лора. — Борс пялился на меня так, словно я вышла в одном белье или вовсе голая. — Его фамилия Кроули или Кроуди — я не разобрал. Вы с ним знакомы, мэм?

— Да. Откройте, пожалуйста, ворота, Борс.

Он сделал это очень неохотно. Бренда чуть не хлопнулась в обморок, когда Дейв Кроули, человек экзотической и, я бы даже сказала, экстравагантной наружности, обнял меня за плечи и шепнул на ухо:

— Прости мне этот маскарад. Мне не терпелось увидеть тебя и… этот замок.

Он опустился в качалку на террасе и закрыл глаза. У него был счастливый и взволнованный вид.

— Принесите что-нибудь попить, Бренда, — распорядилась я. — Мистер Кроули устал с дороги.

Она ухмыльнулась нарочито громко и не спеша прошлепала на кухню.

— Пахнет совсем как тогда, семь лет назад. Те же цветы в вазе. Мм… Борс ужасно выглядит — очевидно, беспробудно пьет. Бренда, как всегда, любопытна и недоверчива. — Он вдруг вскочил и бросился в холл. — Эти портреты в зале… Надеюсь, их не сняли?

Потом мы поднялись в мою комнату. Дейв сбросил одежду, оставшись в одних трусах, и улегся на мою еще не прибранную кровать.

— Иди сюда.

Он протянул руку.

Я стояла в нерешительности посреди комнаты. Я чувствовала, что влюблена по уши в Дейва Кроули, который на самом деле был Ланселотом Лэнгсли. Как и то, что этот человек лежит сейчас в моей постели. Это последнее я понимала только разумом. Разумеется, у него был голос Ланса, его манеры, наконец, от его кожи пахло так волнующе знакомо… Но я вдруг обнаружила, что на моей подушке лежит абсолютно чужая, хоть и красивая голова. Это меня отнюдь не возбуждало.

— Иди же сюда, моя хорошая…

Я сделала небольшой шаг в сторону кровати и остановилась. Нет, я не смогу заставить себя лечь в постель с этим человеком. Ни за что на свете.

— Боже мой, я должен был сразу догадаться, что ты такая. Прости меня, Лора. Я так долго вращался среди разнузданно киношной братии, что совсем потерял ориентиры в мире нормальных людей. Дорогая, я так виноват перед тобой. Но мне вдруг захотелось взять тебя в это ностальгическое путешествие в страну моего детства.

Я присела на край кровати. Он взял мои руки в свои, прижал их к щекам, закрыл глаза.

— Мама заглянула в комнату, и я притворился спящим. Мне хотелось побыть одному… К тому же последнее время мне было тягостно сидеть за семейным столом. За ним царил Говард, подчиняя всех своей воле. И мама, и сестра в его присутствии напоминали безвольных марионеток. Когда Говарда не было рядом, они оживали. Но Говард присутствовал почти всегда…

Ланс пожал мне руки и прижал их к своей горячей груди.

— Мой отец был властным человеком. Но его сила была направлена на созидание. Отец всегда мечтал о крепкой дружной семье. Мы такой и были, пока был жив отец. Потом он внезапно умер, и его место в доме почти тотчас занял Говард, его младший брат. В отличие от отца, он настоящий разрушитель. От нашей некогда сплоченной дружной семьи остались обломки. Словно мы попали в цунами.

По щеке Ланса скатилась слезинка. Я наклонилась и слизнула ее языком. Он медленно открыл глаза.

— Ты сумеешь спасти меня от гибели, правда? Я гибну, Лора. Я словно проваливаюсь куда-то, откуда нет обратной дороги. Помоги мне. Протяни свою руку…

Мы лежали, крепко обнявшись. Я так и не сняла платье, и он не сделал ни малейшей попытки меня раздеть. Мне было замечательно от того, что этот человек вел себя совсем иначе, чем все остальные мужчины в моей жизни. Нас связывала особенная близость. Возможно, физическая близость нарушила бы эту гармонию.

Когда мы наконец спустились вниз, я не удержалась от радостного вскрика — метрах в двадцати от берега стояла, распустив паруса, красивая яхта моей мечты. Ланс отвесил мне шутливый поклон и сказал:

— Приглашаю отобедать у меня. Буду несказанно рад, если вы примете приглашение.

Бренда проводила меня завистливым взглядом. Ланс начал разгримировываться, едва мы сели в шлюпку.

— Артур Мордред наверняка смотрит на нас в свой бинокль, — сказала я. — Если ты хочешь сохранить инкогнито, тебе лучше немного повременить с перевоплощением.

Он рассмеялся и швырнул на дно шлюпки мавританский парик, похожий на большую мочалку для чистки кастрюль.

— Ему никто не поверит. У этого типа дурная репутация в здешних местах. А слуги меня не узнали. Бренда, похоже, умирает от любопытства.

— Она доложит обо всем Говарду. Он звонит по нескольку раз в день.

— Серьезно? — Ланс заметно оживился. — Он что, приволокнулся за тобой?

— Меня не покидает ощущение, что он ведет какую-то странную игру, — задумчиво сказала я. — Если бы я знала, какую он преследует цель…

— Говард привык быть центром внимания. В него влюблялись все без исключения женщины. Похоже, ты стала этим исключением. Поверь, он никогда не простит тебе этого.

— Странно. Но ведь все говорят, что он гей.

— Женщины внушили Говарду, что он неотразим. В их компании он чувствует себя гораздо спокойней, чем в обществе мужчин. Я очень рад, что ты не поддалась его так называемому обаянию. Ты отомстила за меня, Лора.

— Он хотел сделать из тебя гея?

— Да. И это стало одной из главных причин моего бегства из родного дома. Я боялся, что он подловит меня в момент слабости и… Я бы ни за что не пережил падения.

— С тобой не случится ничего подобного! — воскликнула я. — Ты — стопроцентный мужчина.

— Спасибо тебе. Надеюсь навсегда остаться таким в твоих глазах.

Артур Мордред поднялся мне навстречу, едва я перешагнула порог террасы. У него был насупленный вид.

— Все-таки я дождался вас. Я очень волновался, Лора. Даже собирался позвонить в полицейский участок.

— Глупости. — Я облизнула губы, на которых еще ощущался вкус нашего с Лансом прощального поцелуя. — Я не ребенок.

— Вы очень легкомысленны. Правда, вам это идет. Но, поверьте, наш мир кишит мерзавцами всех мастей.

— Мне-то до них какое дело?

— Вы подвергаете себя большой опасности, Лора.

— Извините, Артур, но я очень устала. Давайте отложим наш разговор, предположим, до завтра.

— Нет. Вам придется выслушать меня сейчас. Завтра может оказаться поздно. Присядьте.

Я плюхнулась на диван и закрыла глаза. Боже, я еще никогда в жизни не чувствовала себя столь безоблачно счастливой.

— Говорите же, Артур. Только, пожалуйста, покороче.

— Вы давно знаете человека, с которым ведете себя как тринадцатилетняя школьница?

— Откуда вам известно, как я себя с ним веду? Вы что, шпионите за мной?

— Нет. Об этом говорят на всем побережье от Голуэля до Уэстпорта. Вы возвращаетесь домой под утро, вы пускаете в дом неизвестно кого и…

— А вам что за дело, мистер Мордред? — Я не на шутку разозлилась. — Кто поручил вам шпионить за мной? Говард?

Кажется, он слегка смутился.