Немного выпив и плотненько закусив, все почувствовали приятную истому. Так сказать, сонная доза.
— Что, может, песен попоем? — Макс потянулся к гитаре.
— Давай позже, — отмахнулся Иваныч. — Часок покемарим, как раз и стемнеет.
— Да не стемнеет еще через час, — рассмеялась Саня. — А вот комаров точно больше станет.
— Да нет их тут почти, — резонно возразил Акимцев. — Вон, продувается все. — Он потянулся. — И вправду, что ль, покемарить?
Иваныч уже давно похрапывал в палатке, слышно было аж на весь берег. Палаток было две — двухместная, «мужская», и трехместка, где спали девушки. Правда, Макс постоянно ворчал, что для храпящего Иваныча нужно было бы раздобыть отдельную палатку и ставить ее метрах в двухстах от основного лагеря. Пусть бы там и храпел.
Вытащив из палатки спальник с ковриком, Макс расстелился было у самых лодок, потом вдруг ухмыльнулся и, подойдя ближе, что-то шепнул Сане. Акимцев догадался что и тоже решил использовать передовой опыт, — взяв спальник и коврики, позвал на дальнюю полянку Марину, по пути показав язык Максу, мол, место занято.
— Мало ль тут, что ли, мест? — усмехнулся тот, обнимая Сашку за талию. !
Таким образом, целая пустая палатка осталась в распоряжении Инги, которой, надо сказать, вовсе не хотелось спать. Совсем наоборот… Покопавшись в рюкзаке, девушка вытащила оттуда узкие белые бриджи, джинсовую рубашку с короткими рукавами и комплект оранжевого белья — стринги с бюстгальтером. Стянув топик, подумала и решительно засунула бюстгальтер обратно в рюкзак. Грудь у нее была маленькой, девичьей, и, по здравому размышлению, бюстгальтер не стоило вообще брать с собой. Ладно… Застегнув рубашку на несколько пуговиц, Инга решительно выбралась из палатки. Этим-то хорошо, Максу с Сашкой и Маринке с Игорем. Ну, Саня! Не могла позвать вместо Иваныча кого-нибудь посимпатичней да помоложе! Впрочем, байдарки-то — Иваныча, так что без него в любом случае не обошлись бы. Ничего… Девушка тщательно расчесала свои белокурые, подстриженные в каре волосы и усмехнулась. Похоже, и у нее сегодня кое-что намечается. Сколько времени? Около восьми… Рано. Пусть подождет, помучается, если, конечно, не соврал.
Напевая незатейливую мелодию, Инга прошла поляной, скосив глаза, увидела, как возятся под спальником Игорь с Мариной, усмехнулась — напугать, что ли, их? — покачала головой и, ускорив шаг, направилась дальше, к дороге.
Вечер был тихий, спокойный, за лесом неспешно клонилось к закату солнце. Выбравшись сквозь травяные заросли на обочину, Инга остановилась и тихонечко засмеялась — тоненькая фигурка ее в белых бриджах и светло-голубой джинсовой рубашечке отбрасывала в лучах заходящего солнца длинную смешную тень. Посмеявшись, Инга взъерошила волосы, приставила к носу ладони — ну, вылитый Буратино! Как там, в песне?
— Кто очень скоро будет тут? Скажите, как его зовут?
— Бу-ра-ти-но — прокричав по слогам, захлопал в ладоши неизвестно откуда объявившийся Михаил.
— Ой — смутилась Инга. — Как ты незаметно подобрался! А мотоцикл где?
— Там, у столба, — с улыбкой кивнул парень, На нем была все та же желтая рубашка с короткими рукавами, джинсы, на левой руке — повязка.
— Укус крылатого змея?
— Напрасно ты смеешься, — обиделся новый Ингин знакомец. — Я уж думал, все, кирдык. И вообще, помнится, еще в детстве бабка моя что-то такое про летучих гадов рассказывала. Даже молитвы да заговоры знала.
— Что ж ты к ней не пошел, заговорить?
— Так не здесь она сейчас, в больнице, в Шуг-озере.
— А, — засунув руки в карманы, протянула девушка. — Болеет?
— Артроз, — махнул рукой Михаил. — Одно слово — старость.
Они подошли к мотоциклу. Усевшись на сиденье, Михаил положил руки на руль и кивнул:
— Садись, покатаемся. В клуб рано еще.
— Вот как? — Инга уселась позади юноши. — А укушенная рука тебе не помешает? И куда мы поедем?
— Увидишь, — загадочно улыбнулся Михаил. — Но ты точно не пожалеешь.
Он запустил двигатель и погнал мотоцикл в сторону той деревни, куда уходили в поисках магазина Игорь с Мариной. Быстро пролетели мимо низкие деревянные домики, скамейки, автобусная остановка с остатками кострища и настенными росписями. Вскоре асфальт кончился, затрясло, и Инга крепче прижалась к парню. Тот обернулся, подмигнул и, снизив скорость, свернул на лесную дорогу. Миновав ельник и березовую рощицу, они выехали на невысокий холм, поросший васильково-желтой травой. Внизу, у подножья холма, виднелось асфальтированное шоссе, а еще ниже — широкая ложбина с маленькими, разбросанными вдоль проселочных дорог домиками, блестевшей на солнце рекой и далеким, покрытым синеватой дымкой лесом. Михаил остановил мотоцикл и горделиво обернулся — ну как, мол?
— И в самом деле, красиво! — Слезая с сиденья, Инга незаметно расстегнула на рубашке несколько пуговиц.
— Ты тоже очень красивая, — положив мотоцикл в траву, признался Михаил.
Инга усмехнулась: — Да ну тебя.
— Нет, правда!
Юноша подошел к ней ближе, положил руки на талию, обнял.
— Можно я тебя поцелую? — как-то несмело попросил он.
— А если я скажу, что нельзя? — лукаво подняла брови Инга.
— Все равно поцелую. — Михаил приник губами к жарким девичьим губам. Инга не сопротивлялась, наоборот, еще непонятно было, кто кого целовал…
— Здорово. — Тяжело дыша, девушка откинула голову, чувствуя, как, словно в омуте, тонет в синих глазах парня. Руки Михаила между тем уже залезли к ней под рубашку и нежно гладили талию, спину, живот… Вот уже расстегнута последняя пуговица, обнажена грудь, маленькая, с упругими темно-розовыми сосками, а вот и сброшенная рубашка полетела в цветы иван-чая, а за нею — и бриджи, и оранжевые, купленные в недешевом бутике, стринги.
Сладостно застонав, Инга опустилась в траву и, крепко обняв, притянула парня к себе…
Вне себя от нахлынувшего ощущения счастья, Михаил прикрыл глаза… Девушка улыбнулась, чувствуя, как сильные руки ласкают ее грудь… И вдруг эти же руки — еще мгновенье назад такие нежные — с силой сдавили горло, а в синих глазах парня взъярилась черная Тьма! Задыхаясь, девушка захрипела, попыталась закричать, но ничего у нее не вышло — вместо крика лишь одинокий стон вырвался из груди.
— Где у нас, интересно, Инга? — заглянув в палатку, недоуменно вопросил только что проснувшийся Иваныч. — Парочки спят или неизвестно чем занимаются… С кем же я буду чай пить? Один как перст?
Поднявшись на холм, он покричал:
— Инга-а-а! Ингуша-а-а-а!
В ответ лишь залаяли собаки в деревне, что за рекою.
А несчастная Инга в это время хрипела в безжалостных руках убийцы.
Михаил вдруг открыл глаза… прежние, синие… С удивлением посмотрел на свои руки, на Ингу…
Девушка почувствовала, как резко ослабла хватка, дернулась… И снова черный огонь вспыхнул в глазах Михаила, и руки его впились в тонкую девичью шею… Инга снова захрипела, изловчившись, двинула парня коленом в живот… Черный огонь погас… И снова вспыхнул…
Михаил чувствовал, что его трясет, как в лихорадке. Нахлынуло вдруг ощущение того, что он не принадлежит уже сам себе, что кто-то распоряжается им, думает за него и действует… Боже! Что происходит? Ведь он едва не задушил эту симпатичную, так понравившуюся ему девчонку, между прочим ответившую взаимностью! Миг.. и снова его руки на ее шее! И опять передышка… И темный провал — такое чувство, будто летишь в глубокий колодец…
«Я не хочу! Не хочу убивать ее! — в момент передышки осознал Михаил. — Но… выходит, что убиваю?»
— Беги! — оттолкнув от себя, крикнул он девушке. И тут же сам погнался за ней, сверкая слепящей Тьмою в глазах.
Инга послушалась, побежала, но преследователь несся как волк! Точно как волк прыгал на четвереньках. Вот сейчас нагонит, повалит в траву, вопьется зубами в шею… Инга ухватилась за иву.
Нет, не напал. Растянулся в траве, уцепился за ветки ивы и громко закричал:
— Мотоцикл! Ты умеешь ездить?