Племянница. Он не отец мой, а дядя.

Стрелок. Тем более не стоит плакать. Конечно, мы понимаем, что он не в себе. Однако есть сумасшедшие в свою пользу, а ваш сеньор безумствует себе во вред. А может, достаточно? Впрочем, наливайте. Чего вы кладете мне в сумочку? Пирог да кошелек? А зачем? Ну, впрочем, воля ваша. С дамами не спорю, ха-ха-ха! Беда в том, что он сумасшествует как-то... как-то этак... Жалуются многие! У меня к вам такой совет. Заманите вы его домой, как птичку в клетку. Похитрей. Тут, мол, угнетенные завелись. Цып-цып, на помощь. А как он войдет, раз – и на замок.

Священник. Вы правы, добрый человек. Так мы и сделаем.

Стрелок. Да, я прав. Простой стрелок – а всегда прав. Благодарю вас. Сеньора племянница и вы, сеньора, глядите веселее. Я ваш слуга. В среду на будущей неделе будут одну еретичку душить железным ошейником. Милости просим. Только скажите: Алонзо – и вам местечко на балконе над самой виселицей. Пожалуйста! А в субботу жечь будем ведьму. Милости просим, пожалуйста, в самый первый ряд, сразу за стражей. А сеньора Дон-Кихота цып-цып-цып – и в клеточку. И все будет славненько, и все будут довольны.

Уходит.

Священник в волнении вскакивает с места:

– Нельзя терять ни минуты времени. Добрый человек дал прекрасный совет.

Цирюльник. Научно говоря, следует начать с уничтожения книг.

Дверь в библиотеку Дон-Кихота снята с петель. Священник и цирюльник в фартуках работают прилежно, закладывают ход в библиотеку кирпичами, замазывают известью.

Экономка пристроилась возле. Шьет.

Племянница сидит на скамеечке, держит в руках маленькую книжечку в кожаном переплете. Глядя в нее, она спрашивает, как учительница ученика, то священника, то цирюльника.

Племянница. Проверим теперь с самого начала. Вот встречаете вы дядю на дороге. И тогда...

Священник. Тогда я надеваю маску, а мастер Николас – бороду. Он становится на колени, а я стою возле и низко кланяюсь.

Племянница. Так. И вы говорите...

Цирюльник (торжественно). О Дон-Кихот Ламанчский! Помогите самой безутешной и обездоленной принцессе на свете. (Естественным голосом.) Ну вот, слава богу, последние кирпичи положены – и замурована окаянная библиотека!

Священник. Когда известь высохнет, никто не найдет, где тут была дверь! Теперь только бы нам разыскать поскорее сеньора и вернуть его домой. А уж из дома мы его не выпустим.

Экономка. Да он и сам не уйдет, раз эти ядовитые книги запрятаны словно в склепе. Теперь я вижу, сеньор священник и сеньор цирюльник, что вы настоящие друзья. Если вам удастся заманить бедного идальго в клетку, то я буду считать вас просто святыми людьми!

Раннее утро.

Дон-Кихот и Санчо Панса едут по большой дороге.

Рыцарь оглядывается, привстав на стременах.

Ищет подвигов.

А Санчо занят совсем другим делом. Он считает что-то про себя на пальцах, шевеля губами, наморщив лоб, подымая глаза к небу. На повороте дороги оглядывается Дон-Кихот на своего спутника и замечает его старания:

– Что ты там бормочешь?

– Я считаю, сколько мы с вами в пути, сеньор.

– Ну и сколько выходит?

– Если по колотушкам считать, да по синякам, да по ушибам, да по всяким злоключениям, то двадцать лет, никак не менее.

– Рыцари не считают ран!

– А если считать по-христиански, от воскресения до воскресения, то все равно получится достаточно долго. Где же, сеньор, простите меня, дерзкого, тот остров, где я стану губернатором? Все деремся мы да сражаемся, а награды и не видать.

– Чем я виноват, что искалечил Фрестон души человеческие и омрачил их разум куда страшнее, чем полагал я, сидя дома...

Рыцарь вздрагивает и обрывает свою речь.

Берет копье наперевес.

Поправляет бритвенный тазик на своих седых волосах.

Звон цепей раздается впереди на дороге.

Из-за холма выходят люди числом около дюжины, нанизанные, словно четки, на длинную железную цепь. Конвойные сопровождают скованных – двое верховых с мушкетами и двое пеших со шпагами и пиками.

Дон-Кихот ставит коня поперек дороги, загораживая путь всему шествию.

Дон-Кихот. Кто эти несчастные?

Конвойный. Это каторжники, принадлежащие его величеству королю. Ведем мы их на галеры.

Дон-Кихот. За что?

Конвойный. Расспросите их сами, пока мы напоим коней. Для этих господчиков главное удовольствие – распространяться о своих мерзостях.

Конвойные направляют своих коней к каменной колоде, вделанной в землю невдалеке от обочины дороги.

Каторжники весело рассматривают Дон-Кихота. Посмеиваются. Он подъезжает к первому из них.

Дон-Кихот. За какие грехи попали вы в такую беду, бедняга?

1-й каторжник (громко и торжественно). Меня погубила любовь (тихо) к корзине с бельем. (Громко.) Я прижал ее, мою любимую, к сердцу. (Тихо.) А хозяйка корзины подняла вой. (Громко.) И злодеи разлучили нас.

Дон-Кихот. Проклятие! А вас что привело на галеры? Неужели тоже любовь?

2-й каторжник. Нет. Всего только нежность!

Дон-Кихот. Нежность?

2-й каторжник. Да. Я неженка. Я не мог вынести пытки и сказал вместо «нет» – «да». И это коротенькое словечко принесло мне шесть лет каторги.

Дон-Кихот. А вы за что взяты, сеньор?!

3-й каторжник. За то, что у меня в кошельке не нашлось десяти золотых дукатов. Найдись они вовремя – я оживил бы мозги адвоката и смягчил бы сердце судьи.

4-й каторжник. И на этом остановимся, сеньор. Вы повеселились, мы повеселились – и хватит.

Дон-Кихот. Сеньоры конвойные! Я расспросил этих людей. Им не следует идти на галеры. Если бы у этих бедных были сильные покровители, судьи отпустили бы любого из них на свободу.

Каторжники шумят одобрительно.

– Правильно, как в Писании! Все понимает – уж не из каторжников ли он? Не найдется ли у вашей милости покровителей для нас?

Дон-Кихот. Найдется!

Каторжники замолкают.

Дон-Кихот. Я странствующий рыцарь. Я дал обет, что буду защищать обездоленных и угнетенных. Сеньоры конвойные! Я приказываю вам: отпустите несчастных!

Конвойный. Поправьте-ка тазик на своей голове, пока она цела, да ступайте ко всем чертям.

Дон-Кихот. Сеньор, вы скотина!

И с этими словами Дон-Кихот бросается на конвойного.

Стремительность нападения приводит к тому, что враг валится на землю и остается лежать ошеломленный.

Поднимается облако пыли, скрывающее дальнейшие события. Слышен только рев каторжников, звон цепей. То здесь, то там в облаке появится на мгновение высокая фигура Дон-Кихота, размахивающего мечом, и исчезает.

Выстрел.

С дороги в поле из пыльного облака вылетают конвойные. Мчатся без оглядки с поля боя.

Каторжники появляются у каменной колоды, разбивают свои цепи булыжниками, подобранными на земле. Распалась цепь, связывавшая их.

Каторжники ликуют, вопят, рычат, как дикие звери, прыгают, звеня цепями.

И тут к ним вдруг во весь опор подлетает Дон-Кихот.

Каторжники и не глядят на него. Обнимаются и тут же награждают друг друга тумаками. Они опьянели от неожиданности пришедшей к ним свободы.

Дон-Кихот. Друзья мои, погодите, послушайте меня.

1-й каторжник. Выкладывай.

Дон-Кихот. Друзья мои, отправляйтесь немедленно туда, куда я вам укажу.

Каторжники успокаиваются сразу.

4-й каторжник. Там спрячут нас?

Дон-Кихот. Нет! Я посылаю вас к даме моего сердца. Вы расскажете ей о подвиге, который я совершил в ее честь.

Каторжники разражаются хохотом.

3-й каторжник. Не дразни, укусим!

Дон-Кихот. Друзья мои, я дал вам свободу, неужели вы так неблагодарны, что откажете мне!