3.

Требовался оборотный капитал, рублей пятьдесят, и в тот же день Фирсов позвонил на кафедру Маринке и спросил, нет ли у нее на примете дипломников-заочников. Он знал, что должны быть дипломники -- самое время.

-- Игорек, миленький, -- обрадовалась его звонку Маринка, -- косяком идут, задолбали меня совсем. В этом году экономисты с механиками в одно время защищаются -- ужас! Ты сколько взять сможешь?

-- Расценки те же?

-- Ну да, по десятке за плакат. А если сложные -- двенадцать -- пятнадцать.

-- Давай одного, -- сказал Фирсов. -- Для начала. Как дела, Мариша?..

-- Ой, не спрашивай. Как у тебя-то? Домой часто отпускают?

Через несколько дней, в субботу, в точно оговоренное время к Фирсову домой приехал немолодой уже мужчина в пыжиковой шапке и новеньком черном тулупе. В руке он держал пухлый портфель, из-под мышки торчал тубус с чистыми листами ватмана.

-- Когда защита? -- спросил Фирсов. Он провел гостя на кухню и, сев за стол, стал рассматривать листы с макетами плакатов.

-- Через неделю, -- робко ответил мужчина.

-- А кто руководитель? Бутман? Его вроде почерк...

-- Да, Борис Самуилович...

-- Ясно, -- кивнул Игорь. -- Вы из Архангельска?

-- Да, -- заулыбался мужчина. -- По своему заводу защищаюсь. Я вас помню, вы у нас были -- лекцию по качеству читали. Года два назад? Или три?

-- Да, -- сказал Фирсов. -- Бывал...

-- Я тогда мастером работал, нас еще всех собирали, -- продолжал улыбаться мужчина. -- Вы с товарищем приезжали -- такой с бородкой. А сейчас на кафедре уже не работаете?

-- Нет, -- сказал Фирсов. -- В другом месте работаю.

-- Ясно... А я вот уже второй год начальником механического цеха...

-- Поздравляю. -- Фирсов сложил листки и взял со стола скрепку. -- Завтра вечером вас устроит?

-- Конечно...

Мужчина ушел, почтительно раскланявшись, и Фирсов еще долго сидел на кухне, покуривая, щурясь на пустынную вечернюю улицу за окном и делая вид, что разбирается с бумагами. И та поездка в Архангельск вспомнилась, и Валера, как живой, встал перед глазами, и суд, и следствие, и тот нелепый вечер, с которого все началось, и непроницаемое лицо Славика Мохова на суде вспомнилось. Ах, Славик, Славик, продал ты свою душу и двадцать лет дружбы вместе с ней. Как тебе работается, Славик, и как живется? Вспоминаешь ли тот вечер и друга своего бывшего, Игоря Фирсова? Или стараешься не вспоминать? Н-да, брат, тяжело тебе, должно быть, -- мы-то выкарабкаемся, а вот ты мне в глаза взглянуть уже не посмеешь. Оттого и не звонишь, и не заходишь, как будто нет больше Игоря Фирсова. И сегодня, когда я разговаривал с Маринкой, я слышал в трубке твой веселый голос -- ты болтал с кем-то, и когда она назвала мое имя, голос твой пропал, и хлопнула дверь. Студентов учишь? Ну учи, брат... А я вот думаю теперь, как три тысячи отдать. Отдать-то я их отдам, но вот друга у меня больше не будет. Жаль. Лучше бы не было того вечера...

Мохов приехал поздно -- уже заканчивалась программа "Время", привез какого-то усатого приятеля, похожего на артиста Боярского, две бутылки коньяка и тут же принялся отдавать веселые команды.

-- Все встаем на уши. Настюша, крепись, сейчас будет маленький цунами. Фирсов, жарь мясо и доставай грибочки. Я знаю, у тебя есть. Не жмись. Убирай со стола бумаги я тащи стопки. Сегодня у меня маленький праздник...

-- Ты на машине? -- выглянул в окно Фирсов.

-- Да, но это не имеет значения. Брошу тачку у тебя и поеду на такси. Шевелись, шевелись... -- Славик ходил по квартире, потирая руки. -- А Маратка спит? Жаль... Так, надо жене отзвонить. -- Он набрал номер и принялся объяснять Фаине, что все удалось, все о'кей, и когда приедет, то расскажет подробности. -- Да, я у Игорька. Мы по чуть-чуть. Такси вызову. Не волнуйся!

Целую!..

-- А что за праздник? -- спросил Фирсов, помогая жене накрывать стол. -- Ты учти, я пить не буду -- мне доклад еще писать, завтра конференция. Так, посижу только...

-- Да хрен с тобой, -- махнул рукой Славик, -- нам больше достанется. Правда, Настюша? Мы его сейчас вообще отправим на кухню -- пусть свой дурацкий доклад пишет...

-- Но-но! -- сказал Фирсов. -- Лишу грибочков. Так что за праздник? Достал коленвал или какие-нибудь японские щетки?

-- Круче! -- Славик подмигнул двойнику Боярского, и тот ухмыльнулся с дивана. Похоже, он был уже подшофе. -- Гораздо круче! Но пока я не вставлю ключ и не поеду... -- Славик щелкнул над головой пальцами. -- Короче говоря, садимся и пьем! Алик, к столу! Первые сто грамм за твои способности!

Алик быстро окосел, вызвал по телефону такси и уехал.

Зашла за капроновыми нитками соседка по площадке -- Алиса, и Славик тут же усадил ее рядом с собой, стал говорить комплименты, наливал коньяк, обещал починить швейную машину, Алиса улыбалась, потом хохотала, и вскоре они отправились посмотреть, что же приключилось с этой швейной машиной. Их не было минут сорок.

-- Это просто безобразие! -- вознегодовала Настя. -- В какое они меня ставят положение! Я же с Фаиной в хороших отношениях. Скажи ему, чтобы немедленно ехал домой, или я сама позвоню Фаине...

Славик вернулся один и шепнул Фирсову, что остается ночевать у соседки.

-- Все в порядке, -- покачнулся он. -- Если позвонит Файка, скажи, что сплю мерцвец... мертцве... мертвецким сном. Машина под окнами. Договорились? -- Он обнял Фирсова и чмокнул в ухо. -- Люблю гада!..

-- Старик, это твое дело, с кем спать, но ты ставишь Настю в скотское положение -- они с Файкой подруги.

-- Ну и что? Насте скажем, что я уезжаю домой...

-- Они же созвонятся. Настя скажет -- выехал, а дома тебя не будет. Файка там на уши встанет...

Щелкнула входная дверь, и на кухню пришла Настя с непреклонным лицом.

-- Славик, кончай дурить! Либо оставайся у нас, либо Игорь отвезет тебя домой. Все! Я сейчас звоню Фаине!

-- Подожи, подожи, подожи, -- Славик погрозил пальцем и пошел к телефону. -- Я со своей супружницей сам привык разговаривать. Без посредников... -- Он сел на пуфик и принялся крутить диск.

-- Вот гадство. -- Настя прикрыла на кухню дверь и вынула изо рта мужа сигарету. -- Прямо как нарочно... -- Она глубоко затянулась. -- Принес ее черт... Пошла сейчас к ней, а она уже... Тьфу! И Славик твой хорош, кобель несчастный! Все вы, мужики, такие... Уй, прямо не могу! Убила бы вас всех!..

-- Да, -- притворно сказал Игорь, забирая сигарету обратно. -- Сволочи...

"Зайчик, все будет в порядке, -- ворковал в коридоре Славик. -- Сразу не обещаю, но скоро буду. Да, да. Как штык. Как гвардейский штык. Тык-штык... Готовься. Да. Она вышла. Не знаю. Кажется, ведро выносить. Все, пока..."

-- Проводи его, -- кивнула на дверь Настя.

-- Фирсов, я ухожу! -- объявил в коридоре Славик. -- Настя, спасибо за встречу! -- Он ронял с вешалки шапки и не мог отыскать свою куртку.

-- Подожди, Игорь тебя в такси посадит. Или сейчас по телефону закажем.

-- Никаких такси! Я поеду на своей тачке! Я на ней приехал, я на ней и уеду... Где моя куртка?.. -- Славик отворачивался от Насти и подмигивал Игорю. -- Где моя канадская куртка, подарок любимой жены?..

-- Ты что, сдурел? -- встала в дверях Настя. -- Игорь, ты слышишь, что он говорит?.. Он же разобьется.

-- Только на своей тачке, -- бубнил Мохов. -- Завтра утром ее придут смотреть, она должна быть дома.

-- Вот проспишься и приедешь за ней... -- Настя растерянно смотрела на мужа. Тот не спеша одевался, догадываясь, что Славик затеял какой-то обходной маневр, и перечить ему бессмысленно: ясно, что в пьяном виде он никуда не поедет.

-- Нет, только сегодня. Уговор дороже денег... Никогда! Если я обещал, то сделаю...

-- Игорь! -- Настя строгим взглядом призвала мужа к разумности. -- Может, ты его отвезешь? Раз ему машина завтра нужна... Ты же не пил?