Несмотря на то, что он мог, видимо, достигнуть значительных чинов в церковной иерархии, Епифаний Славинецкий последовательно избегал подобных искусов и до самой смерти оставался простым иеромонахом.

На формирование религиозно-философских взглядов Епифания Славинецкого несомненно решающее значение оказало учение и служба в Киевской братской школе. Он был знатоком не только греческой богослужебной литературы, но и прекрасным латинистом. Так, на основе словаря Амбросия Калепина он подготовил учебный «Лексикон латинский», старейший список которого датирован 1642 годом. Подобная «синтетическая» подготовка в значительной степени повлияла на то, что Епифаний Славинецкий ориентировался прежде всего на современную ему греческую догматику, на современную греческую «ученость», не стремясь разобраться в специфике и истории собственно русского традиционного понимания православного вероучения. Может быть, и поэтому его проповеди были сухи и заумны, это были проповеди ученого богослова, а не проповедника, ибо он нес своей пастве в большей степени знание о вере. С этим же фактом связано, что в его проповедях нередко встречаются чуждые русскому языку лексические конструкции. Само же понимание вероучительных и религиозно-философских вопросов было достаточно традиционным для греческой догматики, но выражено в прекрасных стилистических формах. Так, размышляя о противоречивости бытия, он создает настоящее литературно-художественное полотно: «Вознесох бо очеса горе и видех пространственное небо беспрестанным движением от востока на запад многоличным разньствием точащеся со светилы и всею лепотою своею; зрех низу и се вся непостоянна и мимогрядущая. Еще возвед очи на стихия, вижу, яко аер исполнь есть различнаго применения, огнь скорому повинен изменению, земля же ныне благовонными украшена цветы, на утрие нага внезапу зрится и бесплодна. Соньмище паки водное коль есть непостоянное, чаю, никомуждо невестно небыти…»

Значительную роль сыграл Епифаний Славинецкий в спорах о «царстве» и «священстве». Его описание соборного заседания от 14 августа 1660 года, сделанное по поручению царя Алексея Михайловича, носит название «Деяние московского собора». «Деяние московского собора» — это не простая протокольная запись, а литературно обработанный памятник. Так, само слово «собор» используется автором как собирательный эпический образ, причем подобный литературный прием используется для того, чтобы подчеркнуть полное согласие, единодушие собравшихся с царем. В религиозно-философском и практическом смысле Епифаний Славинецкий четко занимал ту позицию, которая доказывала необходимость преимущества «царства» над «священством». Причем свои мысли он выражал опять же в прекрасной литературной форме: «Твое пресветлое величество царское есть светоносная благочестия твердь, есть незыблемый православия столп, есть непобараемый правоверия щит… Да благочестие во благочестивом твоем царстве, яко златозарное солнце сияет; да православие, яко крин благовонный процветает». За царем Славинецкий признает право на решение всех церковных дел, созывать церковные соборы, раздавать церковные чины.

Однако при этом Епифаний Славинецкий считал, что другие иерархи Русской Церкви не вправе судить патриарха как главу Церкви, так как они имеют дело со «всея России патриархом, со отцем отцов и пастырем пастырей. Кто же из сынов отца, которая овца пастыря судити дерзость восприимет, отнюдь моим рассуждением немощно…» Эту мысль он выразил в Послании царю Алексею Михайловичу (1660). Именно авторитет Епифания Славинецкого повлиял на то, что в 1660 году так и не было принято решение о лишении Никона патриаршего сана. Следовательно, именно авторитет Епифания Славинецкого «продлил» между патриаршество и сделал необходимым Соборы 1666–1667 гг. с участием вселенских патриархов.

Одним из примеров переводческой практики «грекофилов» может служить деятельность Арсения Грека. Родившийся в греческом городе Солуни Арсений Грек (ок.1610 — после 1666) получил образование в Венеции, Риме и Падуе. В двадцать три года он вернулся в Грецию, принял монашество, после чего жил при дворах Молдавии, Валахии и Польши. В 1649 году в свите иерусалимского патриарха Паисия он оказался в Москве и остался здесь в качестве преподавателя риторики. Но вскоре Арсений Грек был сослан в Соловецкий монастырь. Дело в том, что патриарх Паисий прислал в Москву письмо, в котором обвинил Арсения во многих ересях, в том числе и в том, что он принял униатство. Лишь в 1652 году его ссылку отменил патриарх Никон — он вызвал Арсения Грека для преподавания в греко-латинской школе, а затем в 1654 году включил его в число «справщиков» книг. В 1662 году, после падения Никона Арсений вновь оказывается в Соловецком монастыре. Последние сведения о нем относятся к 1666 году — по приказу царя Алексея Михайловича Арсений Грек был освобожден.

Первое пребывание в Соловецком монастыре позволило Арсению Греку освоить русский язык, которого он до той поры не знал. В дальнейшем именно переводческая деятельность стала самой значительной в его жизни. Первые переводы Арсения Грека появились в книге «Скрижаль», изданной в 1655–1656 гг. Эта книга представляет собой сборник произведений греческой и древнерусской литературы, которые объясняли и утверждали никонианские нововведения. Неслучайно, по предположению исследователей, название книге дал сам патриарх Никон. Кроме того, Арсений Грек осуществил перевод нового Требника, дополненного новыми церковными чинопочитаниями, и книги «Анфологион, си есть Цветословие», содержащей жития великомученицы Екатерины, святого Феодора Стратилата и святого Алексия, человека Божия. Наибольшую популярность у русских читателей имел перевод Хроники Дорофея Монемвасийского, выполненный Арсением Греком при участии архимандрита Святогорского монастыря Дионисия Грека.

В основе всех переводов Арсения Грека лежали книги XVI–XVII вв., изданные в Венеции на новогреческом языке. Так, Житие святого Алексия, человека Божия, переведено из сборника житий, вышедшего в Венеции в 1644 году. Кстати, из этого сборника Арсений Грек взял и название всей своей книги — «Анфологион». О качестве переводов Арсения Грека существуют противоположные мнения. Одни уверены, что он, плохо владевший церковно-славянским языком, «не мог дать удовлетворительных переводов» (А. И. Соболевский). Другие же, наоборот, считают его переводы соответствующими нормам церковно-славянского языка.

В контексте развития русской религиозно-философской мысли очень важен тот факт, что именно Арсений Грек стал самой одиозной фигурой среди всех книжных «справщиков» в глазах старообрядцев. Дело в том, что деятели старообрядчества практически сразу же обратили внимание на то, что переводы Арсения Грека сильно грешат и своим качеством и первоисточниками, тем самым как бы подтверждая своими спорными переводами неистинность реформы Никона. Старообрядцы отзывались об Арсении в самой резкой форме — «исполнен скверны и смрада езувитских ересей». По мнению дьякона Федора, греческие книги, положенные в основу реформы, только «словут греческими», на самом же деле они напечатаны «под властию богоотступнаго папы римскаго» в Риме, Париже и Венеции и «не по древнему благочестию», ибо «те книги у грек римляне на свой язык преложили, а те старыя все греческия книги сожгли». И именно Арсений Грек «подбил» Никона покупать «книги еретические» и переводить их на «язык словенский». Поэтому и сам Арсений Грек «еретик лют, и звездочетец, и богоотметник». Эта же мысль подчеркивается и в «Мучении некоих старец исповедник Петра и Евдокима», где утверждается, что Никон принял «учение злое» именно от «Арсения жидовина» (так именовали Арсения Грека).

Таким образом, переводческая деятельность Арсения Грека во многом повлияла на возникновение самого факта Раскола в Русской Церкви.