Методологические разногласия «грекофилов» с «латинствующими» можно проследить на примере споров по поводу решения проблемы пресуществления Святых Даров в таинстве евхаристии. Инициатором и одним из главных участников этих споров со стороны «грекофилов» был инок, а позднее келарь Чудовского монастыря Евфимий.

Достоверные сведения о Евфимии (ум. 1705) появляются лишь с 1651 года, когда он был одним из «справщиков» Печатного двора. Систематического образования он, видимо, не получил, а своей образованностью и обширной начитанностью обязан своему учителю Епифанию Славинецкому. С 1652 по 1660 и с 1670 по 1690 гг. инок Евфимий был связан с московским Печатным двором и принимал самое активное участие в переводе новых богослужебных книг, а также творений отцов церкви и иных богословских сочинений. При его участии были изданы «Ирмологий» (1654 г.), «Скрижаль» (1656), «Требник» (1658), «Пролог» (1659–1660), «Чиновник архиерейского священнослужения» (1677), «Устав» (1682) и другие книги. Кроме того, вместе с Епифанием Славинецким он участвовал в подготовке нового перевода текста Нового Завета. Однако большая часть переводов инока Евфимия не была издана и сохранилась только в рукописях. Иноку Евфимию принадлежит и ряд собственных историко-публицистических сочинений («Остен» и «Воумление священникам»), церковных поучений, а также стихотворений.

Свои богословские убеждения инок Евфимий ярко проявил в полемике со старообрядцами и с «латинствующими». Самыми известными стали его споры в 80-е годы XVII столетия с Сильвестром Медведевым, одним из лидеров «латинствующих» по поводу пресуществления Святых Даров в таинстве евхаристии.

В данном случае не стоит касаться сути богословских разногласий и определять, какая из спорящих сторон была наиболее права в своих доказательствах. В контексте данной работы более важно рассмотреть их методологические разногласия. Ведь вопрос о пресуществлении Святых Даров, по сути дела, стал лишь поводом в борьбе двух взаимопротивоположных начал, определявших во второй половине XVII века не только современное положение, но и будущее развитие русской религиозно-философской мысли.

В этих спорах инок Евфимий отстаивал чистоту «греческого учения», оберегая его от искажений и уклонений любого толка, являясь ярким сторонником догматического мышления и, соответственно, методологии, основывающейся на догматах. Так, по мнению инока Евфимия, выраженному в «Показании на подверг латинскаго мудрования», любые проблемы надо решать, во-первых, «по разуму святыя восточныя церкве», а не по «западныя церкве разумению» и, во-вторых, следовать «разумению свв. отцев… а не без свидетелств святых отцев словес и писаний баснословимому сему разуму и разглаголству, чужду сущу Св. Матере нашея и отцев святых».

Как можно заметить, Евфимий Чудовский прежде всего резко выступал против рационалистических методов анализа вероучительных и богослужебных текстов, которые привносили в русскую жизнь «латинствующие». Он был убежден, что своими рассуждениями «латинствующие» «ум неискусен имущым подвергают и общашыся им умерщвляют». В «Опровержении латинскаго учения о пресуществлении» он утверждает, что мнение Сильвестра Медведева «не есть св. восточныя церкве догма, но отсекшагося уда от здраваго тела — Предания св. отцев, западнаго костела суемудрие, вабящего чрез силогизмы паки прилепитися к здравствующему телу, не еже уврачитися чрез покаяние, но еже растлити недугом своим весь прочее здравый останок». Таким образом, Евфимий Чудовский совершенно не принимал западноевропейской учености, основывающейся на логическом, рациональном мышлении («силогизмах»), но требовал сохранять верность догмам греческой церкви. Правда, и это необходимо отметить особо, в данном случае подразумевались догматы современной греческой церкви.

Кроме того, убежденность инока Евфимия в пагубности «латинства» как бы подтверждала и его уверенность в родственности греческого и славянского языков, идею которой он обосновал в одном из своих рассуждений. Это рассуждение было написано в том числе и для того, чтобы опровергнуть практику переводов и стихосложения «латинствующих», ориентирующихся в данных вопросах на западную традицию.

Самих же «латинствующих» Евфимий Чудовский воспринимал как врагов истинного православия: «Имя православия носящии, внутри суть волци всеядци, ересию латинскою губяще паству Христову восточныя церкве». Он доказывал, что яд «латинской ереси» притек в Россию с Украины, что еретиками были все киевские ученые, а московских сторонников «латинского» направления — Симеона Полоцкого и Сильвестра Медведева — объявлял лишь своего рода агентами пошатнувшихся в вере киевлян и злокозненных иезуитов. Так, обвиняя Сильвестра Медведева, Евфимий называл его мнение «ядом ереси латинския», утверждая, что такие мысли «никогда церковь святая восточная имяше, неже имать». Следовательно, спор из области теоретической сразу же переходил в разряд реальной церковно-политической борьбы.

Интересно, что инициатива, проявленная иноком Евфимием в начале спора о пресуществлении Святых Даров, вызвала бурный резонанс в русском обществе, причем с несколько иным результатом, нежели ожидал сам Евфимий Чудовский и поддержавший его патриарх Иоаким. Дело в том, что, по свидетельству патриарха Иоакима, в этом споре приняли участие довольно широкие круги образованной публики, и все начали обсуждать правоту той или иной стороны: «Начаша дерзати о св. Евхаристии разглаголствовати и испытывати, и о том вся везде беседовати и вещати, и друг с другом любопретися…» А это означало, что святое таинство превратилось в предмет рационального обсуждения. Значит, стремление использовать силы человеческого разума в богословских спорах уже становилось необходимостью в образованных кругах России. Патриарх Иоаким вскоре был уже и не рад развернувшимся дискуссиям: «И от таковаго нелепаго и неподабающаго совершения и испытнословия и любопрения прозябоша свары и распри, вражды и ересь хлебопоклонная».

Само выступление Евфимия против «латинствующего» Сильвестра Медведева, поддержанное вскоре и продолженное братьями Лихудами, имело и более далекие последствия, ибо сторонники «грекофильства», которое стало позицией официальной церкви, решили окончательно расправиться с «латинством».

Афанасий Холмогорский (в миру Алексей Артемьевич Любимов) (1641–1702) — первый архиепископ Холмогорский и Важеский. Один из просвещенных людей своего времени, имевший большую библиотеку, знавший греческий и латинский языки, интересовавшийся разными областями знания — астрономией, медициной, архитектурой, географией. Родился в г. Тюмени Тобольской губернии, в 1666 году принял монашеский постриг, а в 1675 году стал игуменом Далматовского Успенского монастыря. По некоторым сведениям, поначалу был близок к старообрядчеству.

В 1679 году Афанасий оказался в Москве и был приближен к патриарху Иоакиму. Здесь уже полностью проявляются его «грекофильские» симпатии, более того, он становится одним из главных участников споров со старообрядцами. В 1682 году был возведен в сан архиепископа и назначен во вновь образованную Холмогорскую епархию. Как руководитель епархии и как духовный авторитет Афанасий Холмогорский сыграл большую роль в истории России. Он полностью поддержал все начинания Петра I, а его дипломатическая и государственная деятельность имела серьезное значение во время Северной войны (благословение и материальная поддержка строительства крепости в устье Двины для отражения нападения шведского флота; сбор сведений о Швеции, отразившийся в его книге «Описание трех путей из России в Швецию»; поддержка строительства флота и др.).

Многое сделал Афанасий Холмогорский и для развития своей епархии — начал каменное строительство, создал библиотеку, иконописную мастерскую. Под его руководством работали переписчики книг. Современные исследователи считают, что в конце XVII века в Холмогорской епархии сложилась даже своя книгописная школа со своеобразными традициями в письме и искусстве оформления книги.