Тем временем кэб достиг космопорта. Охранники впустили его на территорию. Кэб подлетел к «Эскулапу-20» и приземлился. Кальхаун расплатился с водителем и поднялся на борт, где его с восторгом встретил Мургатройд, который своим пронзительным «чи-чи» пытался объяснить Кальхауну, что ему очень не нравится, когда его оставляют одного. Кальхаун сказал:

— Подожди, Мургатройд! Не дотрагивайся до меня!

Он поместил кусочек ткани с капельками крови на ней в стерильную пробирку и плотно закрыл ее пластиковой пробкой. Мургатройд спросил: «Чи?»

— Я только что видел людей, которые были очень здорово чем-то напуганы, — сказал Кальхаун сухо, — и мне надо разобраться, были ли у них на то веские основания.

Он тщательно вымыл руки, а затем решил перестраховаться и поменял всю одежду. Тот ужас перед мертвым, который испытывали все собравшиеся в зале медики, вызывал его недоумение и не давал ему покоя.

«Чи-чи-чи!» — сказал Мургатройд с упреком.

— Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь кофе, не так ли? Сейчас сделаю. Но я очень обеспокоен!

Мургатройд радостно замахал своим хвостиком. Кальхаун имел обыкновение разговаривать с ним так, будто зверек был человеческим существом. Он упомянул слово «кофе», а Мургатройд знал, что это слово означает. Он терпеливо ждал, когда Кальхаун приготовит его любимый напиток и даст ему чашечку. Кальхаун автоматически делал все необходимое, нахмурив брови и сосредоточенно размышляя. Наконец все было готово, и он протянул Мургатройду его маленькую чашечку.

— Возьми, пожалуйста. И послушай. — Тон у Кальхауна был недовольный.

— Я с самого начала чувствовал, что здесь что-то не так, а сегодня кое-что произошло. Если говорить коротко, погиб какой-то человек, и это привело в ужас полицейских, целое медицинское общество и министра здравоохранения планеты. Вернее, не сама смерть этого человека, а то, что его смерть — или его жизнь — означала. Но мне никто ничего не объяснил. Более того, мне солгали! Что же они хотели от меня скрыть?

Мургатройд смаковал свой кофе. Он с глубокомысленным видом пропищал: «Чи?»

— Я тоже так думаю, — сказал Кальхаун раздраженно. — Вообще говоря, информацию обычно скрывают только от тех людей, кому положено принимать какие-то решения с учетом этой информации. В данном случае что-то скрывают от меня. Какого рода факты положено мне знать, Мургатройд?

Мургатройд, казалось, размышлял, стараясь найти ответ на поставленный вопрос. Он задумчиво сделал еще один глоток и решительно сказал: «Чи-чи!»

— Боюсь, что ты прав, — сказал Кальхаун. — Местные врачи устроили целый заговор, чтобы скрыть это… Министр здравоохранения очень ясно себе представляет, что может случиться, если хотя бы подозрение о возможной эпидемии станет достоянием гласности, какие последствия это может иметь для экономики планеты. Короче говоря, Мургатройд, это похоже на тот случай, когда нечто скрывают так тщательно, что это становится заметно. А это означает, что мне пора приниматься за работу!

Кальхаун поместил клочок ткани с пятнами крови в специальную питательную среду. Отделив несколько ниточек, он стал рассматривать их под микроскопом.

— Странно! Это не искусственная ткань, Мургатройд. Эти волокна естественного происхождения, и ясно, что на этой планете такая ткань не могла появиться. Тот мертвый человек был с другой планеты! Очень странно!

Это действительно было очень странно. Известно, что искусственные волокна лучше, чем натуральные, и поэтому натуральные волокна не использовались нигде. И никем!

Он с нетерпением стал ждать, когда в питательной среде вызреют микроорганизмы, которые содержались на помещенном туда обрывке ткани. И хотя ожидать каких-либо конкретных результатов было явно рано, он понял, что не может больше находиться в бездействии. Настроив микроскоп, с помощью которого можно было наблюдать процессы, происходящие в питательном бульоне, он поместил каплю этого бульона на предметное стекло. А когда заглянул в микроскоп, был поражен: в питательной среде кишели микробы весьма распространенных видов, встречавшихся на многих планетах. Однако не это поразило Кальхауна, а нечто неожиданное: среди них он заметил очень активные, темные микроорганизмы сферической формы. Они стремительно носились из стороны в сторону и буквально на глазах размножались в невероятных количествах. Когда Кальхаун добавил на предметное стекло реагент Дафлоса, результат был таким, какого он и ожидал. Тест патогенности по Дафлосу, хотя и не давал полной гарантии от ошибок, был вполне надежным. Можно было с большой долей уверенности сказать, что эти пляшущие, сферической формы микробы высокотоксичны. Они выделяли ядовитое вещество, присутствие которого выявлялось с помощью реагента. Скорость их размножения была поразительной. Значит, распространение этой инфекции будет очень быстрым, с очень большой вероятностью летального исхода.

Кальхаун, нахмурив брови, тяжело задумался. То, что он сейчас узнал, будет, конечно, отчаянно скрываться деловыми людьми на планете Ланке. Они не остановятся ни перед ложью, ни перед чем бы то ни было, чтобы скрыть подлинное положение дел на планете. Правительство, защищающее интересы бизнесменов, вполне могло потребовать от медиков принять меры для борьбы с этой инфекцией и разработать необходимые меры предосторожности против ее распространения, не вызывая паники у населения. Теперь-то Кальхаун понимал, почему на том заседании медики выглядели такими подавленными. Те микроорганизмы, которые находились на одежде и в крови мертвого человека, были возбудителями смертельной болезни — во всяком случае согласно тесту Дафлоса — и обладали способностью размножаться невероятно быстро. Судя по результатам даже того беглого осмотра мертвеца, который удалось провести Кальхауну, болезнь эта была завезена на Ланке с какой-то другой планеты. Конечно, все это не могло не вызывать большую тревогу на Ланке. Любой из местных медиков прекрасно понимал, что ему грозит. Если случалось так, что по вине какого-либо врача становилось известно, насколько велика опасность, угрожающая планете, и нарушался карантин, негласно установленный в масштабах всей планеты, то этот врач немедленно подвергался остракизму и безжалостному преследованию со стороны правительства. Это для него было равносильно гибели — и в профессиональном, и в материальном, и в моральном отношении. И такая же участь ожидала его семью. Поэтому тот страх, который Кальхаун видел на лицах медиков, был вполне объясним. До тех пор, пока этот мертвый человек не был обнаружен, особых оснований для беспокойства не было. Когда же все раскрылось, они сразу поняли, к чему это может привести и какие последствия для них может иметь. Положение их было весьма незавидным. Правительство определенно не позволит официально установить карантин в масштабах всей планеты. И только по одной причине — любой ценой предотвратить финансовую панику и подрыв экономики. Кальхаун начинал осознавать все это с большей ясностью.

Вдруг позади него блеснул какой-то свет. Кальхаун обернулся: на пульте управления горел сигнал, показывающий воздействие внешнего поля. Обычно он зажигался только в тех случаях, когда медицинского корабля касались силовые поля энергорешетки, чтобы посадить его или вывести в открытый космос. Почему же он включился сейчас?

Затем заговорил динамик:

— Вызываем медицинский корабль «Эскулап-20»! Диспетчер космопорта вызывает медицинский корабль «Эскулап-20»!

Кальхаун щелкнул переключателем связи.

— «Эскулап-20» слушает! — резко ответил он. — В чем дело?

— Проверка, сэр, — произнес тот же голос. — Ваши двери закрыты герметично?

Кальхаун взглянул на двери шлюзовой камеры. Обычно, находясь на поверхности, он оставлял двери открытыми. Однако на этот раз Кальхаун, вернувшись на корабль, не думая о том, почему он это делает, запер двери герметично, сначала наружную, а потом внутреннюю и поставил корабль на режим работы с включенной системой регенерации воздуха.

— Да, — сказал Кальхаун. — Корабль загерметизирован. А в чем все-таки дело?