Десять минут спустя они плыли на лодке по озеру и ласковый ветер дул им в лицо. Медно-рыжие локоны Женевьевы развевались вокруг ее счастливого лица.

— Замечательно! Я так давно не каталась на лодке!

— Тогда тебе нужно больше времени проводить на воде.

Когда они повернули к берегу, Женевьева решила втянуть Лукаса в соревнование, кто быстрее доплывет до берега.

Они оба прыгнули в воду. К ее удивлению, она оказалась первой.

— Ты позволил мне выиграть? — Женевьева игриво ткнула его в предплечье.

— Жен, я кажусь глупым? Какой мужчина позволит тебе выиграть? Но ты ведь жульничала! Ты ныряла, даже не предупредив меня о том, что мы соревнуемся.

— Жульничала? Я никогда не жульничаю. — Она немного покраснела, понимая, что соревновалась нечестно. — Ну, если только на этот раз… Я перевозбудилась.

Лукас закрыл глаза, не желая думать о перевозбуждении Женевьевы.

— Лукас?

Он открыл глаза. Она улыбнулась ему:

— Давай по-честному. Я тебя обгоню.

Итак, они снова начали плавать наперегонки. В первый раз выиграл Лукас, затем Женевьева.

Накатавшись на лодке и наплававшись, они без сил упали на берегу в тени деревьев, позволяя ласковому, теплому ветру обдувать их тела. Женевьева приподнялась на локтях и улыбалась, глядя на Лукаса сверху вниз.

— Мне нравится твой дом, Лукас.

— Спасибо. Но он не мой. Я отдаю его под приют.

Она кивнула:

— О да, ты живешь в отелях. Я полагаю, ты поступаешь разумно, учитывая напряженный деловой график и постоянные разъезды.

И тут Лукасу вдруг отчаянно захотелось иметь собственный дом, где он мог бы жить с Женевьевой…

— Пора ехать? — спросила она, когда он повел ее обратно к дому.

— Почти. Я хотел показать тебе фруктовый сад. Весной в нем будет много цветов. Прежний владелец дома говорил, что сдавал сад под проведение свадеб и пикников. Я думаю, он понравится женщинам. И, живя за городом, они смогут завести домашних животных.

Женевьева отвернулась от Лукаса, а когда снова повернулась к нему лицом, в ее глазах стояли слезы.

— Ты все предусмотрел, да? — спросила она. — Ты живешь в отеле, но заботишься о том, чтобы женщины в приюте имели фруктовый сад, цветы и… даже могли завести щенков.

— Не плачь, Жен. Я живу в очень хорошем отеле.

Она рассмеялась:

— Не сомневаюсь, что отель весьма комфортный. Не знаю, отчего я стала такой плаксивой. Просто здесь такая красота, Лукас! Спасибо, что поделился ею со мной.

— Завтра я уезжаю, Женевьева, — тихо сказал Лукас.

— Я знаю. Я буду ужасно по тебе скучать. И… Если мы этого не сделаем, я буду жалеть об этом всю жизнь.

Она подошла к нему, поднялась на цыпочки и поцеловала так, как не целовала ни одна женщина.

— Жен, — простонал он. — Не делай этого…

Несмотря на собственный протест, он запустил пальцы в ее волосы и притянул к себе. Ему казалось, что время остановилось. Женевьева была чудесна, и он мечтал о ней так же сильно, как измученный жаждой человек мечтает о воде.

— Завтра ты можешь пожалеть. Я не хочу заставлять тебя страдать, — прошептал он.

Она поцеловала его:

— Не нужно меня оберегать, Лукас, я самостоятельная женщина. Не хочу думать о том, что будет завтра.

Они занимались любовью на застекленной террасе, на покрытом ковром полу. За окнами светило солнце, слышалось щебетание птиц.

А к концу дня они отправились обратно в город.

— Я никогда тебя не забуду, Лукас Макдауэлл, ты изменил мою жизнь, — шептала она ему на прощание.

— Обращайся ко мне в любое время, Жен. Я всегда тебе помогу. Только позови…

Несколько часов спустя Женевьева стояла в вестибюле приюта «Дом Энджи», размышляя о том, как чудесно прошел день. Но сейчас ей следует приступать к работе. Предстоит торжественное мероприятие — открытие приюта, и следует проследить за тем, чтобы все было так, как нужно.

— Готова? — спросил ее Лукас на следующий день, открывая двери для посетителей.

— Да. Наступил знаменательный день, ради которого мы столько трудились.

— Тогда пошли. — Он провел костяшками пальцев по ее щеке. — Давай официально откроем приют «Дом Энджи».

Она кивнула:

— Давай откроем его в честь дня рождения дочери Энджи.

Мгновение оба смотрели в глаза друг другу. А затем началась церемония открытия приюта.

Лукас шагнул на подиум. Высокий, солидный человек в черном костюме и белой рубашке, он сразу завладел вниманием собравшихся и кратко рассказал о цели открытия приюта «Дом Энджи». Затем Далия и жительницы приюта — пришли все до одной! — вышли и поприветствовали всех, кто пришел на открытие, включая соседей по району. Женщины просияли, когда их встретили аплодисментами. Вероятно, некоторые из них впервые получили всеобщее одобрение.

— Я чувствую себя звездой, — сказала Женевьеве одна из женщин.

— Ты и есть звезда, Люси, — прошептала Женевьева, и слезы навернулись на ее глаза, когда Люси подошла к ней и обняла.

Смахнув слезы, Женевьева увидела, что Лукас смотрит на нее в упор. Он казался ей воплощением всех ее грез, мужчиной, который никогда не будет вместе с ней. Каким-то образом ей все-таки удалось улыбнуться и поднять выше подбородок.

— А вот женщина, которая так много сделала для открытия приюта «Дом Энджи», — произнес Лукас, застигнув Женевьеву врасплох.

Она стояла и улыбалась присутствующим, благодаря их за аплодисменты.

Затем наступила очередь благодарить всех спонсоров. Потом гости приступили к закускам, полились беседы, многие стали осматривать здание приюта.

А затем Женевьева обратилась к женщинам, которые поселились в приюте «Дом Энджи»:

— Сегодня нам предстоит еще одно дело. Наши новые жильцы хотят кое-чем с вами поделиться, особенно это касается Лукаса — человека, который открыл приют для женщин, столкнувшихся с серьезными проблемами в жизни. Благодаря ему они обрели покой, уверенность, крышу над головой. Здесь они смогут начать жизнь заново. Эти восемь женщин, которых вы уже знаете, необычные леди, и они хотят по-особенному поблагодарить Лукаса. Они намерены сообщить ему, что значит «Дом Энджи» для всех нас, которым посчастливилось назвать приют своим домом. Итак, чтобы не говорить лишних слов, я предлагаю вам посмотреть в окна, где вы увидите художественную выставку приюта «Дом Энджи».

Закончив речь, Женевьева пристально посмотрела в глаза Лукаса. И понадеялась, что он не слишком смутится от всеобщего внимания.

— Дамы, — тихо сказала она. — Этот дом ваш, вы в нем хозяйки. Приступайте.

После ее слов каждая из женщин подошла к окну. По кивку Женевьевы начали поднимать тяжелые шторы, за которыми скрывались восемь полотен. Каждая картина отражала настроение и способности художника. Были картины с изображением цветов в красно-сине-желтых тонах; на некоторых картинах были представлены птицы и животные; несколько картин представляли собой зеркальную мозаику и коллажи. Но во всех картинах читалось нечто общее — своеобразное послание для Лукаса.

Вперед вышла первая женщина и застенчиво улыбнулась.

— Лукас дал мне шанс начать жизнь заново, — сказала она.

— Лукас дал мне надежду, когда я отчаялась, — произнесла следующая женщина.

— Лукас заставил меня поверить в то, что я снова буду улыбаться.

Когда женщины закончили благодарить Лукаса, Женевьева, затаив дыхание, достала из сумки миниатюрную копию здания приюта «Дом Энджи», которую сама сделала из стекла.

Положив стеклянную вещицу на ладонь, она встала, подошла к Лукасу, подняла на него затуманенные слезами глаза и сказала:

— Я стала первой жительницей приюта «Дом Энджи». Ты подарил мне дом, Лукас. Помог мне обрести смысл жизни. Вернул мне мой художественный талант.

Она протянула ему стеклянную миниатюру, и он взял ее, их пальцы соприкоснулись. Казалось, Лукас смотрел в ее зеленые глаза целую вечность. Для Женевьевы мир, окружавший их до того, словно исчез, она видела только Лукаса.