– Пятьдесят тысяч ровно, – провозгласил наконец Карадок и остановился.

Ни рядом с ним и нигде поблизости не было видно обещанного Портала. Прикрыв глаза от солнца ладонью, Карадок огляделся. Может быть, Портал находится под землей – в Пазунии это было бы не удивительно.

Ничего.

Карадок в ужасе застыл посреди равнины. Ветер завывал вокруг него, как плакальщицы на похоронах, а влекомая им пыль шипела и свистела, как последний вздох умирающего.

– Пятьдесят тысяч, – повторил Карадок упавшим голосом. – Где же этот богом проклятый Портал?

Рука его сама собой нащупала под камзолом цепочку, на которой висел медальон – знак его темного служения лорду Соту. На нем темнела ржавая изломанная роза, когда-то бывшая алой.

– Я – сенешаль лорда Сота Дааргардского и ищу вход в царство Темного Безбожия Великой Тахизис! – провозгласил он.

Без всякого предупреждения песчаная равнина разверзлась перед его ногами и тьма поглотила Карадока. Некоторое время он словно проваливался вниз в тишине и в черной пустоте, однако ощущение это скоро прошло. Со степенной медлительностью, какая возможна только во сне, он проплывал между слоями Абисса. Ощущение полета не было ему внове. Гораздо больше его тревожили звуки, запахи и открывающиеся его взору картины.

За слоем абсолютного мрака возникло ледяное царство. Замерзший дождь, порожденный грозными снеговыми тучами, со свистом рассекал стылый воздух. Ледяные поля простирались до самого горизонта, упираясь в промороженные остроконечные скалы, укрытые шапками спрессованного снега. Сильный ветер оглаживал серый гранит мириадами ледяных кристаллов, отчего камень становился столь же гладким, как ледяная пустыня внизу. Один из каменных столбов неожиданно пошевелился, и в толще камня отворилась пара пронзительных голубых глаз, от взгляда которых захолодело даже нечеловеческое сердце Карадока.

На равнине цвета ржавого железа сошлись в битве две армии. Фаланга на фалангу сражались могучие воины, и их тела рвались напополам под безжалостными ударами. Воздух гудел от непрекращающегося лязга оружия и стонов умирающих, а острый запах ржавого металла то и дело смешивался с запахом свежепролитой крови и разлагающейся плоти.

Основной боевой силой одной из армий были приземистые квадратные существа с гибкими телами. Иные порождения мрака, вдвое превосходящие их размерами, жестокими ударами направляли их в битву. Эти танарри ниже пояса походили на змей, однако обладали лицами, плечами и грудью земных женщин. Этим, однако, сходство и исчерпывалось, ибо твари имели по шесть рук, в каждой из которых сверкало острейшее оружие.

Противостояла им армия манов – существ, в которые после смерти превращаются люди, сеявшие при жизни хаос и зло. Кожа их была бледной, пятнистой, как у утопленников, слишком долго пробывших в реке, а по поверхности тел ползали насекомые-трупоеды. Устремив на противника невидящие белые глаза, маны шли в атаку, повинуясь приказу своего чудовищного генерала. Этот могущественный танарри был высокорослым, краснокожим существом, чьи крылья состояли из неровных топорщащихся чешуи. Изогнутые клыки его, сверкающие в лучах незаходящего солнца, когда танарри выкрикивал приказы, источали желтые капли яда. В одной руке он сжимал многохвостую плеть, концы которой заканчивались остроконечными шипами, а в другой руке танарри блистал Меч Молний.

Карадок сознавал, что будь его злодеяния чуть более ужасными, чем простое убийство первой жены лорда Сота, и он бы теперь сражался в гуще столкнувшихся армий, и впервые за три с половиной столетия он порадовался тому, что его проклятье предписывало ему влачить свою послежизнь на Кринне, в качестве призрака, прислужника лорда Сота.

Далее пролетал он сквозь царствия света и царствия тьмы, сквозь огненные, воздушные и водяные миры. Побывал он и в жарком сыром мире, где поначалу он ничего не смог разглядеть в темноте. Позднее его глаза приспособились к полумраку, и Карадок рассмотрел высокие, скользкие грибы, которые заслоняли своими шляпками весь свет. Они вздымались в небо на сотни футов, переплетая почву белыми нитями вездесущей грибницы. Смутное движение выдавливало из мягкой пористой почвы шипящие лужицы белой слизи, а пурпурно-красные узелки грибных зародышей выбрасывали во все стороны длинные, извивающиеся усы-отростки. Спокойствие этого мира не нарушали никакие громкие звуки, однако запах тления наглухо забил нос и рот Карадока. Хуже всего, однако, было ощущение того, что какая-то могущественная злобная сила наблюдает за ним из тишины своего царства. Карадок так и не увидел в полумраке ничьих мерцающих очей, однако он не сомневался в том, что кто-то на него смотрит, и поспешил оставить этот слой Абисса.

Наконец сенешаль достиг того места, к которому стремился по воле пославшего его господина. Он стоял на крыше полуразрушенного храма, служившего когда-то прибежищем первосвященника из Иштара. Стены храма были опалены огнем, а колонны разрушились или покосились. Ныне сама Тахизис, Властительница Тьмы, использовала копию священного храма в качестве Портала, сквозь который она появлялась на Кринне. Через эти Врата она уничтожала все, что могло служить Добру в мире Кринна.

Карадок вполне в состоянии был оценить злую иронию судьбы – первосвященник из Иштара в свое время отчаянно желал истребить все зло в мире, а теперь его храм стал для жителей Кринна прибежищем самых злобных богов.

„Возможно, и сам боговдохновенный пророк бродит сейчас где-то поблизости“, – подумал Карадок, внимательно оглядывая окрестности.

Вокруг храма толпились затерянные души усопших, каждая из которых старалась подобраться поближе к стенам храма.

– Повелительница! – выкрикивали они. – Мы твои верные слуги! Позволь нам помочь тебе!

Карадок знал, что Тахизис не откликнется им, во всяком случае, не сейчас. Лорд Сот объяснил своему сенешалю накануне его путешествия, что смертный маг с Кринна отважился бросить вызов Тахизис в ее темном царстве. Подобное столкновение не имело прецедентов – мало кто из смертных обладал достаточным могуществом, чтобы сразиться с Повелительницей в ее Темном Мире. Тем не менее Сот весьма рассчитывал на то, что битва отвлечет внимание Тахизис и Кара-док сумеет отыскать в ее королевстве новоприбывшую душу женщины по имени Китиара Ут Матар.

Карадок улыбнулся. Однажды он уже выполнял подобное поручение. Овладев душой, на которую ему было указано, он принес ее в Дааргард Кип. Теперь лорд Сот снова наградит его. Рыцарь Смерти был могущественным слугой злых богов, и только он мог просить Чемоша, Повелителя Бессмертных, избавить Карадока от его проклятья. Он снова может стать живым. Во всяком случае, именно это обещал ему лорд Сот.

В мозгу Карадока внезапно возникла новая мысль. Что делать, если Сот откажется от своего обещания? Несколько минут раздумий, однако, вернули улыбку на лицо призрака. Он придумал, как заставить бессмертного рыцаря сдержать свое слово.

Сенешаль Сота взял в руки свой медальон.

– Яви мне тень Предводительницы Драконов Китиары! – провозгласил он.

Из черной розы, выгравированной на крышке медальона, исторгся мягкий волшебный свет. Сенешаль вытянул перед собой руку, и луч света устремился прямо в толпу душ, столпившихся перед храмом. Карадок всмотрелся и увидел женщину, которую искал.

– Где же этот дурак? – в нетерпении прорычал лорд Сот, сжимая изогнутые, источенные червями деревянные подлокотники своего кресла. – Задание было довольно простым. Карадок уже давно должен был бы вернуться.

Перед глазами рыцаря замаячила полупрозрачная фигура с длинными развевающимися волосами и слегка заостренными ушами.

– Он обманул тебя, точно так же как ты всегда обманывал тех, кто имел несчастье тебе поверить, – дразнила баньши.

– Предатель предан! – вторила ей другая, с пронзительным визгом проносясь в воздухе перед его лицом.

Ближайшая к лорду баньши откинула назад голову и расхохоталась. Теперь уже все тринадцать сестер дружно хихикали по углам, кружа по большому вестибюлю, который служил Соту тронной залой. Их визг и воющий смех отражались от изогнутых стен комнаты и эхом уносились вверх, поднимаясь по двойным лестницам на галерею и там достигая потолка. Должно быть, эта адская какофония была слышна на расстоянии больше мили, особенно принимая во внимание то, что двери залы были разнесены в щепы. Впрочем, смертные не осмеливались подходить к Дааргарду так близко, и вопли разошедшихся баньши могли потревожить лишь чудовищ, которые облюбовали для себя скалистые утесы поблизости.