Рексу с большим трудом удалось спуститься вниз по лестнице. Как ни странно, Регина не потеряла сознания, Но она была так слаба, что даже не могла пошевелить рукой. Рексу пришлось оставить ее на платформе, на самом верху лестницы, потому что он знал, что если попытается помочь ей спуститься, они оба свалятся вниз.

На этот раз у него не было воды. Но совсем рядом с лестницей находились птичьи гнезда, в которых лежали яйца. Рекс выпил несколько штук, и отнес Регине. Через полчаса, с его помощью, Регина смогла спуститься вниз.

И тут рядом с ними оказалась Венера – сильная и энергичная. Регина с облегчением оперлась на ее руку.

Сначала Венера начала извиняться перед ними, что не появилась раньше – она проверяла стада и находилась далеко от Ворот – но вскоре поняла, что Рекс и Регина находились в таком состоянии, что обоих совершенно ничего не интересовало, кроме того факта, что она наконец пришла и что у нее, в отличие от них, достаточно сил, чтобы им помочь.

Рекс, правда, обратил внимание на то, что Венера, как и Регина, сразу узнала об их возвращении, но он решил, что подумает об этом своем открытии позднее.

Рекс собирался загородить Ворота так, чтобы птицы больше не могли к ним приблизиться, но решил, что это вполне может подождать еще несколько часов. Все равно сейчас он ничего не мог делать.

День близился к вечеру и уже начало смеркаться, когда они добрались до дома, при этом Венера практически несла Регину и еще умудрялась поддерживать Рекса. Только оказавшись в доме, он спросил:

– Сколько времени нас не было?

– Двадцать девять дней, – ответила Венера.

Венера повела Регину наверх, чтобы помочь ей улечься в постель, а Рекс устроился в кресле – он понял, что Венере была отведена малоприятная роль няньки.

После того, как Венера дала ему выпить чего-то теплого, изумительно вкусного и подкрепляющего силы, он смог принять душ и переодеться. Регина же, которая не ела и не пила ничего, кроме тех нескольких яиц, вынутых из птичьих гнезд, спала так крепко, что если бы в ее комнате заиграл духовой оркестр, она бы этого даже не заметила. Рекс надел брюки от пижамы, намереваясь остаться у себя наверху, а потом, когда желудок опять придет в норму отправиться спать. Но потом из кухни до него донеслись очень соблазнительные ароматы, и он решил спуститься вниз.

Он не стал снимать пижаму, у него даже не было сил, чтобы надеть тапочки.

Венера ничего ему не сказала, только протянула ему чашку бульона, приготовленного почти так же хорошо, как это делала Регина, а потом Рекс получил жареного цыпленка, которого съел с огромным удовольствием. При этом он легкомысленно поглощал пиво, запасы которого были необыкновенно малы, а они еще не начали варить своего собственного, но сейчас Рексу больше всего на свете хотелось пива и он, не задумываясь о завтрашнем дне, мог бы совершенно спокойно выпить последнюю банку.

– Расскажешь мне о вашем путешествии? – наконец спросила его Венера.

– Прости меня, – серьезно ответил Рекс, – я веду себя просто недопустимо. Мы приняли твою помощь, Венера, и при этом вообще тебе не рассказали…

– Не будь дураком, Рекс, – сердито проговорила Венера. – Регина едва жива, а ты еще только начинаешь приходить в себя. Ты немного захмелел, но в этом нет ничего страшного… Еще пива хочешь?

Понимая, что она намекала на то, что он уже достаточно выпил, Рекс тем не менее с удовольствием взял из рук Венеры новую банку. Он смутно помнил, что Венера пробежала несколько миль, когда почувствовала их возвращение – она была в грязном платье, растрепана и тяжело дышала. Но с тех пор она уже нашла время, чтобы привести себя в порядок, надеть скромное голубое платье, настолько скромное, что Рекс не в первый раз подумал, что Венера даже слишком честно держит свое слово, данное Регине, и уж если не старается сознательно выглядеть непривлекательной, то, по крайней мере, делает вид, что она никакая не Венера, хотя каждому видно, что она именно… Рекс запутался в своих размышлениях, и вместо того, чтобы залпом проглотить остатки пива, начал потягивать его маленькими глоточками.

Они с Венерой еще ни разу не были настолько наедине.

Регина, которая обычно все видела и чувствовала, теперь ничего не видела и не чувствовала. Ничего подобного еще ни разу не происходило раньше.

– Венера, – сказал Рекс, – ты очень красива.

Отвращение, появившееся в ее глазах, заставило Рекса настолько протрезветь, во всяком случае, ему очень захотелось, чтобы отвращение исчезло из ее глаз.

– Послушай, – с трудом проговорил он, – я тут пью пиво, но еще до того, как я начал, я был не совсем в себе. Я сказал, что ты очень красива. Точка. Конец разговора. Запомни, пожалуйста, Венера, что у нас с Региной все в порядке. Она крошечная и хрупкая, и я никак не могу понять, почему она совсем не такая, как я – или как ты. Ей бы следовало… так мне, по крайней мере кажется.

– Возможно, – тихо сказала Венера, но Рекс не обратил на это внимания.

– Но у нас с ней все в порядке, – уверенно проговорил он несколько раз.

Венера только успокаивающе кивала головой.

– И вообще, – с торжеством в голосе заключил он свою речь, – если бы ты хотела, чтобы мы с Региной вели себя с тобой отстранено вежливо, всегда стучали в дверь прежде, чем войти, тебе не следовало изображать рождение Венеры из пены.

– Не следовало, – терпеливо согласилась Венера.

Рекс с трудом взял себя в руки. Венера хотела узнать про Крэсту. И он рассказал ей.

Именно она нашла то единственное слово, которое определяло настроение жителей Стрэнда 7, а возможно, и всего мира Крэсты.

– Отчаянье, – проговорила она.

Абсолютно точно. Если апатия была характерной чертой Буллана, Крэста была миром, погруженным в отчаянье. План оживить планету не сработает, если некто или нечто более могущественное и богатое не вмешается и не поможет осуществлению этого плана.

Этот мир был гораздо лучше Буллана, но только потому, что Крэста не могла позволить себе впасть в апатию. Им ничего не оставалось, кроме отчаяния…