Маттиас заржал от восторга:

— Ну ты силен говорить, старик! Если бы мне такой талант, я бы подал документы на конкурс по замещению вакантной должности доцента в академии бундесвера. Сапергвоздь! Это надо же додуматься! — Маттиас долго не мог прийти в себя от восхищения.

Сначала я хохотал вместе с ним, потом призадумался над его словами. А может, и вправду это идея? Раз уж не очень получается у меня изучение практической работы сапера, может быть, попросить перевода туда, где требуется в основном применять умственные способности?..

Дежурный сержант прервал размышления командой:

— Рота, на построение — выходи!

О сапергвозде рассуждать было легко, это была тема, далекая от политики. А вот директива 59 — орешек покрепче. Целый день я листал газеты и не нашел о ней ни слова. Спросить, что ли, у Вилли? Тот здорово разбирается в политике.

Впрочем, какой же я дурак! Да разве можно обращаться за советом к Вилли? Ведь он коммунист, я чуть не забыл об этом. И как мне только в голову пришло такое — просить совета у Вилли?! Нет, к Вилли я не пойду. Нетрудно представить себе, что получится из моего реферата, если материал для него мне даст такой человек, как Вилли.

Но где же мне взять исходные данные по теме? Придется зайти в библиотеку. Недавно я видел там пару новинок — что-то вроде информации для солдат. Или подойти к обер-фельдфебелю Фёрстеру, у которого хранятся все уставы, наглядные пособия, описания оружия и прочие материалы, используемые на уроках в казарме?

Незадолго до окончания рабочего дня я заглянул к Фёрстеру. Оказалось, и у него ничего нет. Вот незадача!

Я уже хотел отправляться восвояси, когда в комнату заглянул лейтенант Винтерфельд, чтобы взять у обер-фельдфебеля настенную карту для занятий. При его появлении я инстинктивно отступил на шаг.

— Что, господин будущий лейтенант? — с видом заговорщика непринужденно обратился он ко мне. — И у вас проблемы с теоретической подготовкой? Небось не нашел для вас подходящей книжки этот старый жеребец Форстер?

Обер-фельдфебель фыркнул:

— Ох уж этот Винтерфельд! Ни шагу без шутки-прибаутки.

Винтерфельд кивнул в сторону Фёрстера, словно хотел сказать: «Ну, вот видите, правильно я окрестил его старым жеребцом».

Я рассказал Винтерфельду о предмете моих поисков.

— Только-то и всего! — засмеялся он. — У меня как раз есть вырезка об этом из газеты «Франкфуртер альгемайне цайтунг». Автор — Вайнштайн. Я собираю его выступления, потому что он здорово разбирается в политических тонкостях. Если обещаете вернуть статью, могу дать вам ее на время, сапер Крайес.

Слава богу, материал найден! Это было как раз то, что надо для доклада. Я сел за столик в буфете, заказал стакан пива и посмотрел на вырезку. Заголовок гласил: «Становится ли угроза войны снова вероятной?» Статья была подписана довольно необычным именем — Адельберт Вайнштайн. Но автор, кажется, знает толк в своем деле. Вот это место: «Выборочный атомный удар». Это то, что мне надо. «Директива 59 усиливает устрашающее действие на противника». Видимо, это подойдет как заголовок для моего реферата. Я не понял только, почему в конце статьи Вайнштайн заговорил о коммунистах. Ведь статья посвящена новой западной стратегии, если я правильно разобрался. Наверное, новая стратегия есть и у русских? Да, но почему тогда директива 59? Я бы понял, если бы была директива 80, поскольку сейчас 1980 год. Меня об этом наверняка спросят, когда подготовлю реферат. Может, добавить к пиву стопочку шнапса для просветления мозгов?

Я как раз собирался встать и подойти к стойке, как вдруг перед моим столиком очутился Вилли.

— Привет, старик. Извини, что я, разговаривая с тобой, прикрываю рот платком. Это чтобы не заразить тебя.

— А что; ты заболел?

Я совершенно забыл о своем намерении впредь не обмениваться с Вилли ни единым словом.

— Да нет, не заболел. Но ты же знаешь, какая зараза исходит от нас, коммунистов. Еще заразишься, а потом будешь обвинять меня в том, что я своевременно не предупредил тебя об опасности инфекции.

Я едва удержался, чтобы не расхохотаться.

— Чего ты, собственно говоря, боишься?

— Я? Ничего не боюсь. Чего я должен бояться?

— Последнее время ты избегаешь меня. Перед всей казармой заявил вслух, что не желаешь иметь со мной никаких дел. А почему? Не знаешь! О пре-е-красный Вестервальд, эвкалиптовая роща! — пропел Вилли. — И все же скажи, чего ты боишься?

Я подумал: «Не знаю». Я действительно этого не знал. Перед самим Вилли я никакого страха не испытывал. Пожалуй, я просто побаивался коммунистов вообще.

— Может быть, ты боишься коммунистов? — Его вопрос попал в самую точку. Однако я ответил:

— Не выдумывай. Я уже сказал тебе, что вообще никого не боюсь. Ни тебя, ни кого-либо другого. Понял?

— Ну хорошо, значит, я ошибся. А скажи, что это ты читаешь?

— Мне надо подготовить реферат.

— О чем? — Вилли заглянул в статью. — Ну и ну, Вайнштайн! Значит, у этого господина ты набираешься ума-разума?! При Гитлере он служил в генштабе, а у нас в Федеративной Республике он полковник в отставке. Взглядов своих не меняет. Если уж возьмется описывать ту или иную проблему в «Франкфуртер альгемайне» или другой газете, обязательно выскажется до конца. Этот тип еще в пятидесятые годы требовал вооружения бундесвера стратегическим атомным оружием. Спустя пару лет вместе с генеральным инспектором бундесвера Треттнером он добивался, чтобы на границе с ГДР был заложен минный атомный пояс. А сейчас какие идеи высказывает господин Вайнштайн? «Надо выбить наступательное оружие из рук противника», — процитировал Вилли, заглянув в статью. — А это означает не что иное, как нашу готовность к наступлению. Интересно, кто дал тебе эту вырезку?

— Лейтенант Винтерфельд, — тихо сказал я.

— Ах вот оно что! Господин лейтенант, стало быть, тоже из этого гнезда. А тебе известно, что неонацистская партия выставляет Винтерфельда кандидатом на выборы в бундестаг? Вероятно, знаешь ты и о том, что он хочет создать из солдат бундесвера военизированную организацию. И раз уж Вайнштайн к тебе подбирается, то, стало быть…

Мне сделалось не по себе, когда Вилли сказал это, но я постарался не показать виду. Только откуда ему все это известно?

— Готов спорить, что к нападению на общежитие эмигрантов в Фовинкеле приложил свою лапу Винтерфельд. Разговоры о том, что этот акт организовали одиночки-террористы, только для дураков. Тут замешаны неофашисты, эти свиньи.

Голос мой дрожал от волнения, когда я попытался переключить внимание Вилли на статью.

— Оставим это происшествие в покое. Хотелось бы знать, что ты думаешь о содержании статьи. По-моему, все тут изложено правильно. Ведь если вести войну с выборочными целями, убитых будет меньше, а это уже кое-что! Разве не так?

— Ну вот видишь, — ответил Вилли. — Тут уже речь идет не о двух убитых, как было в деле с поджогом общежития, а об ограниченной атомной войне. Ничего себе прогресс, а? И каким количеством убитых ты собираешься ограничиться? Десять миллионов? Или на миллион больше?

…А теперь, уважаемые дамы и господа, слушайте репортаж о финальном бое боксеров сверхтяжелого веса. Вилли Бартельс, как вы знаете, вызвал на поединок чемпиона Лутца Винтерфельда. Судит матч всемирно известный рефери Петер Крайес. Вы, наверное, знаете, дорогие слушатели, что Винтерфельд — уже давно звезда первой величины среди боксеров своего класса, а его соперник пока еще не очень известен широкой спортивной общественности…

Итак, первый раунд начинается. Претендент стремительно наступает. Винтерфельду с трудом удается отбивать град ударов. Брэк! Господин судья, почему вы не разводите противников? Вам следовало бы развести их. Но посмотрим, что будет дальше…

Теперь наступает Винтерфельд. Его правая добирается до подбородка Бартельса. Что? Запрещенный прием? Помилуйте, откуда вы это взяли, господин судья?