Артур Конан Дойл

Мастер из Кроксли

Глава I

Беспросветная тоска прочно овладела Робертом Монтгомери. На столе перед ним была раскрыта конторская книга, в которой доктор Олдакр записывал свои рецепты. Еще тут были плоский деревянный ящик, разделенный на ячейки (на каждой ячейке - этикетка), коробка с пробками, сургуч, и множество пустых бутылочек выстроились в очередь, чтобы он наполнил их лекарствами. Но мрачные мысли не давали ему работать, и он сидел, понурившись и подпирая голову руками. Через давно не мытое окно на него смотрели темные кирпичные стены и шиферные крыши заводских зданий с возвышающимися над ними трубами. Казалось, они, подобно гигантским колоннам, несут на себе низкое, покрытое тучами небо. Сегодня в воскресенье, из них не валили клубы дыма, как это бывало остальные шесть дней в неделю. Отвратительный смог стелился по этой обнищавшей и изуродованной людьми земле. Да и вокруг, в радиусе многих миль, не было ничего, что могло бы принести хоть какую-то радость глазу и веселье отчаявшейся душе. Однако не от безрадостного пейзажа впал в столь тяжкое уныние помощник доктора Олдакра.

Для этого были более серьезные и более личные причины. До начала занятий в университете оставалось совсем немного времени. Роберту предстояло пройти последний курс, через год он мог бы уже получить диплом врача, но нужно было внести плату за обучение - шестьдесят фунтов стерлингов, а где их взять? В данный момент его возможности раздобыть эту скромную сумму или найти миллион были одинаковы - равнялись нулю.

От этих мыслей его отвлек сам доктор Олдакр, как всегда хорошо выбритый, тщательно одетый, чинный и как бы олицетворяющий благочестие и приличие. Поскольку его практика целиком зависела от поддержки местного духовенства, он больше всего на свете боялся поколебать сложившееся о нем в этом кругу представление. Он являл собой как бы образец человека, который всегда держится с достоинством, но тем не менее неизменно благожелателен к окружающим. Того же требовал он и от своих помощников.

И тут бедняга Монтгомери решился на отчаянную попытку: проверить, вдруг доктор не только представляется филантропом, но и в самом деле им окажется.

- Прошу прощения, доктор Олдакр, - сказал он, стоя перед патроном, - я хотел бы обратиться к вам с просьбой.

Выражение лица доктора из доброжелательного сразу стало замкнутым, губы были поджаты, а глаза больше не смотрели на собеседника.

- Слушаю вас, мистер Монтгомери.

- Вы ведь знаете, сэр, что мне нужно пройти последний курс в университете, чтобы получить диплом.

- Да, вы уже упоминали об этом.

- Сэр, это бесконечно для меня важно.

- Да, конечно.

- Но, доктор Олдакр, я должен заплатить шестьдесят фунтов...

- Сожалею, мистер Монтгомери, но мне некогда.

- Секунду, сэр! Скажите, пожалуйста, если... если бы я дал расписку в том, что верну долг с соответствующими процентами, не могли бы вы ссудить мне шестьдесят фунтов?.. Поверьте моему слову, сэр, я верну их в срок или отработаю - как вы найдете более для себя удобным...

Губ доктора уже совсем не было видно, а глаза метали молнии.

- Мистер Монтгомери, я поражен алогичностью вашей просьбы. Знаете ли вы, сколько в Англии студентов-медиков? А сколько из них не доучились, не имея средств, чтобы оплачивать свое образование? Вы считаете, сэр, что я всех их должен поддерживать? Почему? Или, наоборот, я должен сделать для вас исключение? С какой стати? Не могу даже высказать, мистер Монтгомери, насколько я на вас обижен: вы сознательно поставили меня в неловкое положение - ведь не могли же вы всерьез думать, что я удовлетворю вашу просьбу.

Он развернулся и покинул лабораторию, и даже его спина была преисполнена оскорбленного достоинства.

Монтгомери только хмыкнул и вернулся к работе. Господи, что за работа! Не нужно быть таким атлетом, как он, чтобы приготовлять эти лекарства. Но ничего не поделаешь! Стол и фунт стерлингов в неделю, то, что он здесь получает, позволили ему просуществовать летом и даже скопить немного денег на зиму. Но оплатить учебу при таком жалованье не удастся никогда. Ах, этот скупердяй Олдакр! Монтгомери чувствовал, что не обижен ни способностями, ни силой, только где найти на них покупателя?

Но, как известно, пути Господни неисповедимы. Откуда было Роберту знать, что с этого мгновения начался поворот в его судьбе?

- Эй, ты! - окликнули его с порога, громко и раздраженно.

Монтгомери оторвал взгляд от стола. В дверях стоял высокий, широкоплечий парень, с бычьей шеей и бульдожьей челюстью. Из темных глаз так и перла наглость. Праздничный твидовый костюм и ослепительный галстук довершали картину.

- Ты почему это до сих пор не прислал мне лекарство? Разве тебе хозяин не приказал?

Монтгомери уже давно не обращал внимания на шахтерскую манеру выражаться. Это сначала он выходил из себя, а потом привык и даже не замечал. Но в интонации этого посетителя он ясно расслышал намеренное грубое оскорбление.

- Фамилия? - спросил он как можно более официальным тоном.

- Бартон. И поспеши, а то ты ее никогда не забудешь. Ну-ка, быстро, при мне, сооруди лекарство моей жене. Пошевеливайся.

Монтгомери почувствовал облегчение, даже плечи у него распрямились. Наконец-то можно разрядиться! Этот тип хамил сознательно, и у Роберта не было никаких оснований сдерживать свою ярость. Он залил сургучом горлышко очередного пузырька с лекарством, приклеил сигнатуру, поставил его рядом с остальными, только тогда обернулся к посетителю.

- Послушайте! - сказал он ровным голосом. - До вашего лекарства очередь еще не дошла. Когда дойдет, его сделают и вам пришлют. А в лабораторию посторонним вход воспрещен. Можете дожидаться в приемной, если хотите.

- Ты вот что, - сказал шахтер, - валяй, готовь свое снадобье немедленно, пока я здесь, не то тебя самого лечить придется.

- Лучше вам не задираться, - сказал Монтгомери, уже не сдерживаясь. Полегче на поворотах, а то схлопочете... Ах, ты так?! Ну, держись...

Роберт получил боковой удар выше уха и одновременно нанес противнику прямой в челюсть. Он по достоинству оценил следующий молниеносный апперкот и понял, что имеет дело с опытным боксером. Но счастье было на его стороне: противник недооценил его и раскрылся. Удар!..

Бартон отлетел к шкафу, ударился головой об угол и упал, раскинув руки, с неловко подвернутыми ногами. Тоненькая струйка крови испачкала кафельный пол.

- Ну как? Хватит или еще? - спросил Роберт, с трудом переводя дыхание.

Ответа не было. Только поняв, что пациент доктора Олдакра потерял сознание, Монтгомери ужаснулся - если о драке узнают, этот благочестивый ханжа скорее всего его уволит, да и рекомендаций не даст. А без них не найти другого места, и что он будет делать без денег, без работы?

Значит, надо, чтобы инцидент не получил огласки. Роберт выволок поверженного противника на середину комнаты и выжал ему на голову мокрую губку. Тот застонал, зашевелился и наконец поднялся.

- Чтоб тебя черти задрали! - ворчал он, отряхиваясь. - Посмотри, что с моим галстуком!

- Я не хотел так сильно вас ударить, так уж вышло, извините, - бормотал Монтгомери.

- Ты это называешь сильным ударом?! Да так только мух бьют. Твое счастье, что этот распроклятущий шкаф тебе помог. Теперь можешь всюду хвастать, что отправил меня в нокаут с одного удара. Ну, а теперь валяй, состряпай моей миссис лекарство, и я пойду.

На этот раз Монтгомери выполнил его требование без возражений.

- Лучше бы вам немного посидеть здесь и прийти в себя, - только посоветовал он.

- Некогда мне тут рассиживаться, - пробурчал Бартон и вышел на нетвердых ногах.

В окно Роберт видел, как тот шел, слегка пошатываясь, потом встретил другого парня и оба, под руку, двинулись дальше. "Похоже, он долго зла не держит", - подумал Роберт, и у него появилась надежда, что доктор не узнает об инциденте. Он навел всюду порядок и вернулся к работе. Но поселившаяся в душе тревога не отпускала его весь день, а когда вечером ему сообщили, что в приемной его ожидают три джентльмена, она перешла в панику. Кто это может быть - полиция, судебный следователь, доброхотные мстители-родственники? Когда он вышел в приемную, лицо его и вся фигура выражали крайнюю степень напряжения.