Сама она никогда не поймет, что именно в этом образчике мужской самоуверенности заставляло нормальных, рассудительных, остроумных, независимых женщин превращаться в трепещущие, бессловесные ничтожества. Стивен совсем не привлекал ее — густобровый, властный, огромный, он обладал какой-то отталкивающей мужественностью. Ей больше нравились мужчины вроде Роберта — светловолосые, добродушные, похожие скорее на уютных плюшевых медвежат, нежели на олицетворения всеми почитаемого образа «настоящего мужчины». Что ж! Раз она решилась, придется пройти весь курс «обучения», каким бы он ни был! Да, Стивен приготовил себе развлечение за ее счет. Но всему должен быть предел! Валери решительно смахнула слезы и сказала себе, уже во второй раз, что все мучения окупятся с лихвой, когда Роберт будет рядом, а на ее пальце засияет его кольцо…

Автоматически снимая с себя одежду, она нерешительно подошла к зеркалу. Сегодня днем ее тетя отметила, до чего она похожа на мать. А ведь ее мама считалась красавицей, но, возможно, лишь в глазах тех, кто был ей чем-то обязан? Роберт недовольно морщился при виде испачканных маслом рук и коротких ногтей Валери, но ведь он находил ее достаточно привлекательной, когда они впервые встретились, и восхищался ее технической сметкой, даже гордился ею и все уши прожужжал своим друзьям о ее необыкновенном мастерстве.

Правда, вскоре он перестал рассказывать, чем зарабатывает себе на хлеб его избранница. И не позволял этого делать ей самой, явно раздражаясь, когда она спрашивала почему.

Валери знала, что отличается от подруг и жен его друзей. Те мгновенно замирали, стоило ей войти в комнату, которую она покинула несколько минут назад. Валери нисколько не сомневалась, что присутствующие в очередной раз обсуждали ее, может быть, даже насмехались, и это больно ранило. Тем не менее она крепилась, старалась не подавать виду, что расстраивается.

Еще учась в школе, Валери не испытывала недостатка в общении; у нее было много друзей… Но достигнув подросткового возраста, она действительно почувствовала отвращение к глупому хихиканью своих подружек и стала больше времени проводить с мальчишками, предпочитая их проделки разговорам об известных актрисах и новинках моды.

Она старалась исправиться, изо всех сил старалась! Однажды по предложению Роберта Валери купила новое платье к празднованию годовщины его фирмы, и, уступив его же настояниям, взяла себе при этом в советчицы одну из его сотрудниц. Платье оказалось неудачным! И Валери так расстроилась, что ничего не сказала Роберту. Она до сих пор не могла понять, почему так решительно и нагло врала Рэйчел, заявив недовольному Роберту, что Валери пренебрегла ее советами и купила именно это платье, такое ужасное!

Ее глаза — огромные, обрамленные густыми ресницами, удивительно серебристо-зеленого цвета, мгновение назад хранившие столь мрачное выражение, вновь наполнились слезами. Даже ее семья не считала её женщиной! Да, она носила джинсы и занималась тем, что считается неженским делом, но… Она при этом была женщиной ничуть не меньше, чем все рэйчелы мира, и ничуть не меньше заслуживала любовь и поклонение. И теперь Валери намерена доказать это!

— Ты что-то рано поднялась сегодня… собираешься улизнуть?

Валери яростно замотала головой в ответ на поддразнивания брата.

— Конечно нет, — солгала она; шутка Майкла была близка к правде.

Этим утром Валери действительно проснулась, с тяжелым сердцем и тревожным, мрачным предчувствием. Во что она позволила себя вовлечь?!

— Заливай кому-нибудь другому, — посоветовал ей брат. Он знал Валери намного лучше, чем ей хотелось бы. Повернувшись к вошедшей на кухню Лесли, Майкл радостно сообщил: — Говорил я тебе, что она не потянет, она…

— Потяну! — гневно прервала его Валери. — Просто я хотела закончить работу, прежде чем ехать в…

В доказательство она одним глотком допила кофе и поспешила к черному выходу прежде, чем Майкл смог продолжить свои насмешки. Она не заметила брошенный ей вслед теплый, сочувственный взгляд брата. Повернувшись к жене, он сокрушенно покачал головой. Проклятье! Ведь Валери — его сестренка, он любит ее и готов шею свернуть этому идиоту Роберту за то, что тот причиняет ей такие мучения!

Работа, которую, как уверяла Валери, ей срочно нужно было закончить, заключалась лишь в смене масляного фильтра, и она уже возвращалась в дом, когда во двор въехала машина Стивена.

— А что ты-то здесь делаешь? — агрессивно спросила девушка, когда тот вышел из машины.

Как и на Валери, на Стивене были обыденные джинсы, но идеально чистые, прекрасно сидящие на его узких бедрах.

— А ты как думаешь? — спокойно ответил он.

Валери бросила на него уничтожающий взгляд.

— Тебе ни к чему было приезжать и забирать меня словно… арестанта. Я собиралась сама…

— Ну а я избавил тебя от лишних, хлопот, — учтиво возразил Стивен. — И это — первый урок, который ты должна усвоить.

— Что именно я должна усвоить?

— Как воспринимать естественное рыцарское стремление мужчины заботиться о женщине и защищать ее. И, — добавил он суховато, — как не ущемлять его достоинства, демонстрируя, что ты не нуждаешься в его опеке и не желаешь ее.

— И что мне делать? Бросаться в ноги в знак благодарности? — едко спросила Валери.

— Простого «спасибо» и теплой улыбки будет вполне достаточно. Ты хочешь поблагодарить парня, а не заставить его думать, что ты безнадежна, — ответил Стивен.

— Я не безнадежна… — начала было она.

— Не надо, Вэл! Я ведь знаю тебя, помни об этом! И поскольку ты так далеко зашла в своем увлечении Робертом…

— Я люблю его, — заявила Валери, решительно вздергивая подбородок, словно пресекая все попытки возражений.

— Возможно, ты так считаешь, но поверь мне, ты не имеешь ни малейшего представления о том, что такое любовь!

Появление во дворе брата предотвратило готовые сорваться с ее языка колкие возражения, но она все еще кипела от обиды и негодования, сидя рядом со Стивеном, когда тот разворачивал машину в направлении ворот.

— Твое время на исходе, — критически заметила она, прислушиваясь к звуку мотора.

— Тебе бы следовало получше меня узнать, прежде чем делать подобные заявления, — проговорил Стивен незнакомой Валери мягкой, многозначительной интонацией.

Более чувством, чем разумом, уловила она в волнующем хрипловатом голосе некое послание, которое с рациональной точки зрения невозможно было объяснить.

— У меня как раз все еще впереди, — продолжил он еще более мягко и тут же совершенно обычным голосом быстро добавил: — А машине действительно недолго осталось, в этом ты права, Валери. Расскажи мне что-нибудь, — после паузы светским тоном продолжил он. — О чем вы говорите, когда остаетесь с Робертом наедине?

— О чем говорим? — уставилась на него Валери.

— Ну, вы же разговариваете, я полагаю? — сухо спросил Стивен. — Или ваше общение протекает, если можно так выразиться, на более глубоком уровне?

Прошло несколько секунд, прежде чем до Валери дошло, что он имел в виду. Ее лицо запылало от негодования и смущения.

— Разумеется, мы разговариваем! Мы говорим на разные темы…

— Ну например? — настаивал Стивен. Темная бровь на слегка повернутом к ней лице требовательно поднялась, напомнив Валери о суровых проповедях, с которыми когда-то Стивен обрушивался на нее за мелкие юношеские глупости.

— Э… Да обо всем на свете, — ответила Валера. Она отчаянно копалась в памяти, тщетно пытаясь отыскать хоть какие-нибудь убедительные примеры серьезных интеллектуальных бесед, которые они вели с Робертом.

— Вот как? Выходит, ты согласна с теми, кто утверждает, что словесная прелюдия может быть столь же эротичной и возбуждающей, как и ее физический эквивалент?

— Эротичной?! — Румянец на щеках Валери все разгорался. — Мы с Робертом находим более интересные темы для разговоров, чем секс!

— И более интересные занятия?

Змей! Этот мягкий вопрос почти незаметно обошел все возводимые ею защитные сооружения, лишив Валери возможности дать ответ. Поэтому она отделалась проверенным: — Я ни с кем не обсуждаю такие интимные вопросы!