— Хотите кофе со свежими булочками? — предложил ассистент режиссера, как только они оказались в гостиной.

— Спасибо, но я спешу на работу, — отказалась Санди. Ей хотелось как можно скорее оказаться подальше от Дэмиона Тэннера. — До свидания, Дэмион.

Выйдя из гостиной не оглянувшись, она страшно изумилась, когда, оказавшись у лифтов, обнаружила рядом с собой Дэмиона. Санди ткнула пальцем в кнопку вызова с излишней энергией.

— Половина репортеров Соединенных Штатов, специализирующихся на светских сплетнях, смотрят это ток-шоу, — резко сказал он. — Вы хоть понимаете, что наделали?

— Киноиндустрия процветает на паблисити, — ответила она внешне спокойно. — И совершенно неважно, положительная это реклама или отрицательная.

Приехал лифт, и они оба вошли в кабину.

— Мне это важно, — напряженно сказал Дэмион. — Вам не хуже меня известно, как работают такие репортеры. Уже через две с половиной секунды они выяснят, что вы дочь Ричарда Хоукинса. А еще через три секунды газеты начнут печатать: «Дочь режиссера обвиняет кинозвезду в том, что он чересчур пылок, но не слишком силен в сексе». И это скорее всего далеко не самые острые заголовки, которые они придумают.

Она с трудом проглотила ставший в горле ком.

— Какое вам до этого дело, если билеты на сеансы будут раскупаться?

— Не говоря уже о моих личных чувствах, вы не забыли, что сейчас в студии рвали на части сценарий вашего отца? Он пытался поднять серьезные вопросы и получил за свои усилия «Оскара». Но благодаря вам, после того как желтая пресса закончит приукрашивать ваши комментарии, пол-Америки будет считать, что награда Академии в этом году досталась порнозвезде.

Лифт остановился, и Санди стремительно вышла.

— «Сон тьмы» — интересный фильм, — сказала она, — но я считаю, что не было необходимости такого количества сцен, в которых вы прикасаетесь к Джули Блейк, и Джули немедленно впадает в экстаз. Не думаю, чтобы вас интересовали научные факты, но учтите: женщины физически неспособны на такую вот мгновенную реакцию.

— Чем больше я вас слушаю, доктор Хоукинс, тем больше убеждаюсь в том, что вы страдаете от сильнейшей сексуальной неудовлетворенности. Наш фильм не задумывался в качестве иллюстрированного пособия для школьных занятий по половому воспитанию. Мне представляется, что вы зациклились на том, что представляет собой всего лишь второстепенную деталь в развитии сюжета. В чем ваша проблема, доктор? Вы из тех людей, которые вымещают свою неудовлетворенность, критикуя сексуальность окружающих?

Санди шагала по автостоянке, трясясь от ярости.

— Нет, я не из таких, — сказала она. — Но даже если бы это было так, я все равно находилась бы в гораздо лучшем положении, чем вы. По крайней мере, мне не приходится прятать свой страх сексуального несовершенства за множеством притворных ухаживаний.

Его голос стал угрожающе спокойным.

— И что же вы хотите этим сказать, доктор Хоукинс?

Она пожала плечами.

— Я в последнее время провела кое-какие исследования и пришла к выводу, что некоторые из наиболее знаменитых секс-кумиров Голливуда имеют в действительности очень неудовлетворительные связи. Они так часто меняют партнеров именно потому, что все время надеются найти кого-то, кто даст им волшебство, которого сами они лишены.

— Этим вы вежливо пытаетесь сказать, что я сексуально неполноценен, доктор Хоукинс?

Ее зеленые глаза столкнулись с его возмущенным взглядом.

— Это ваши слова, мистер Тэннер, а не мои.

Теперь его лицо выражало непримиримое презрение.

— Имейте в виду, доктор, я категорически утверждаю, что моя игра перед камерой не направлена на то, чтобы скрыть какую-то боязнь сексуальной неполноценности. Более того, я убежден, что смогу обольстить любую свободную женщину, которую для этого выберу. И, вопреки вашим инсинуациям, я сделаю это без помощи гримеров, осветителей и даже режиссера, который бы подсказывал мне, куда положить руки.

Она прислонилась к дверце своего автомобиля, изображая равнодушие, которого отнюдь не испытывала.

— Как легко это утверждать, когда вы прекрасно знаете, что у меня нет возможности это проверить.

Последовала короткая пауза.

— Ну почему же. Есть, — сказал он наконец. — Вы — женщина свободная, доктор Хоукинс, и я позволю себе предположить, что ваши биологические функции в полном порядке.

— И какое это имеет отношение к нашему разговору?

— Самое прямое отношение. Выслушайте мое предложение, доктор Хоукинс. Я прилагаю все силы к тому, чтобы вас обольстить. Вы прилагаете все силы к тому, чтобы не поддаться моему обаянию. И мы вскоре увидим, чья статистика была более правильной.

Санди с такой силой вогнала ключ в замок автомобильной двери, что поцарапала краску. Это была единственная отметина на всей ее машине, и ей вдруг показалось неизбежным, что ее причиной стал именно Дэмион.

— Никогда не слыхала ничего более глупого! — гневно воскликнула она. — И, Бога ради, перестаньте называть меня «доктор Хоукинс»!

— А я готов поклясться, что это вы приказали мне так вас называть.

— Господи, так ведь это было во время телепередачи! Меня зовут Санди. Разве это имя так трудно запоминается?

— Ничуть. Напротив, удивительно легко. — Дэмион мягко рассмеялся. — Ну так мы договорились, Санди?

— Нет, конечно. А теперь извините меня, Дэмион, я уже опоздала, а меня ждут пациенты, которым действительно нужна моя помощь. Сегодня утром я уже потратила впустую слишком много времени.

Дэмион ответил ей не сразу. Вместо этого он протянул руку и, подведя полусогнутый палец ей под подбородок, ласково повернул ее лицо к себе и долго рассматривал.

— Испугались, Санди? — пробормотал он наконец.

— Конечно, нет!

— Тогда почему вы не соглашаетесь на такой эксперимент? Подумайте, какое у вас получится интересное примечание к описанию вашего исследования.

Санди понимала, что должна ответить как можно скорее, чтобы прикосновение его пальца к коже ее лица не успело окончательно отключить ей мозги. Благодарение Богу, у нее хватит рассудительности ответить отказом на его нелепое предложение.

— Хорошо, Дэмион, — глуховато сказала она. — Договорились.

Она услышала, как произносит эти слова, но так до конца и не смогла поверить, что действительно их сказала. Смутившись, Санди отвернулась, нарушив контакт с его ласковым пальцем, и ей сразу же стало легче мыслить связно.

— Вы пожалеете, что бросили мне вызов, Дэмион, но я обещаю скрыть ваше имя, когда буду писать статью, так что, кроме меня, никто об этом не узнает.

— Очень мило с вашей стороны, — пробормотал он, — но совершенно ни к чему, поскольку я не собираюсь ни о чем жалеть.

Их тела больше не соприкасались, но, казалось, он излучает тепло, которое преодолело разделявшее их расстояние: так жар от лесного пожара волной предшествует огню. Ее мозг предостерегал, что пора бежать, но ее тело отказалось слушаться. Санди ощущала приближение опасности, но не могла от нее скрыться. К собственному ужасу, она осознала, что на самом деле хочет обжечься.

Она на секунду прикрыла глаза, а когда снова их открыла, то встретилась с таким взглядом, который заставил ее пожалеть о том, что у нее не хватило ума сбежать, пока у нее еще была такая возможность. Дэмион медленно обхватил ее руками за талию и наклонил голову, так что его губы оказались совсем рядом с ее губами. Он прикоснулся к ним маняще, дразняще легко. Трепеща, изнемогая, Санди ждала, чтобы его поцелуй стал крепче. Дэмион поднял голову и грубовато сказал:

— До свидания, Санди. Я позвоню вам вечерком, чтобы договориться насчет нашего первого свидания.

— Нет… Постойте! Дэмион, я не могу… Я не соглашалась…

Его руки отпустили ее талию, но ощущение от его прикосновения, казалось, глубоко впечаталось в ее тело.

— До вечера, Санди, — бросил он и быстро пошел через автостоянку, не дав ей времени взять обратно столь опрометчиво данное обещание.

Санди еще даже не успела вывести машину со стоянки, как поняла, насколько сожалеет о том, что приняла абсурдный вызов Дэмиона. У нее не укладывалось в голове, как это она могла согласиться на что-то, столь чуждое ее характеру. Ее работа в качестве сексопатолога по своей природе была рискованной, и результаты ее исследований часто могли быть неверно истолкованы. Вследствие этого она всегда особенно следила за тем, чтобы не подвергать риску достоинство своих пациентов и не терять научной отстраненности, с которой она всегда подходила к своим исследованиям. Объяснить свое согласие на сумасшедшее предложение Дэмиона она могла только острым приступом безумия.