— Да, Клитероу, определенно, не похож на сказочного рыцаря феи.

— Думаю, твоей сестре нужен именно земной человек, Гарет. Королева, сказочная или настоящая, может быть очень одинока.

— Ты думаешь, Линнет одинока? Мне всегда казалось, что она всем довольна в своей жизни.

— Я чувствую, что она чем-то похожа на меня.

— Да не может быть двух столь различных женщин, — возразил Гарет.

— Да, во многих отношениях. Но она по-своему также прячется от человеческой теплоты, как и я в свое время. Возможно, ей не нужен такой капитан Грубиян, как мне, чтобы вернуть ее на землю, но, думаю, лорд Клитероу подошел бы ей.

Гарет улыбнулся жене.

— Я рад, что твой язычок по-прежнему остер, миледи Торн, а то я подумал было, что мою жену подменили.

Гарет притянул жену к себе и прошептал, что ждет не дождется, когда этот бал кончится, потом снова отстранился, дабы не нарушать приличий.

Гарри, пожалуй, больше позабавила, чем рассердила уловка Кейт. Его не беспокоило то, что он уступил один танец Джеймсу, потому что знал, что у него гораздо больше шансов завоевать юную леди. По крайней мере, ее сердце. А ее рука, подумал он, ему вряд ли и нужна.

Он с улыбкой посмотрел на Кейт.

— Я что-то не припоминаю, чтобы я просил вас записать меня на вальс, мисс Ричмонд.

Теперь, когда она добилась своего, Кейт решила не притворяться.

— Нет, не просили, — сказала она. — Но я решила помочь лорду Клитероу. Он ваш лучший друг. Неужели вам не стыдно становиться у него на пути?

— В любви и на войне все средства хороши, мисс Кейт, — небрежно ответил Гарри, не желая ссориться.

— Если вы не можете сказать ничего, кроме избитой фразы в оправдание вашего поведения, значит, вы совсем безнадежны.

Гарри открыл было рот, чтобы сказать что-то в свое оправдание, но не произнес ни слова и судорожно сжал руку Кейт, до боли стиснув ее пальцы. Внезапно он словно наяву услышал эти слова, произнесенные на лондонском просторечии в Бадахосе. «В любви и на войне все средства хороши, капитан», — сказал ему с ухмылкой солдат, словно надеясь, что Гарри посмотрит сквозь пальцы на его мерзкий поступок.

Восклицание Кейт вернуло его в бальный зал. Когда он осознал, что причинил ей боль, он разжал руку и извинился.

— Простите меня ради Бога, мисс Кейт. Я… я как будто перенесся в другое место.

Кейт подняла глаза на Гарри, пытаясь понять, не повторение ли это происшедшего во время пикника, но его лицо ничего не выражало. Он молчал до конца танца и вел ее так легко, что она почти не чувствовала его руки. Когда танец кончился, он проводил ее к тому месту, где стояли Га-рет и Арден. Почти дойдя до них, Гарри повернулся к ней и сказал:

— Джеймс просто увлечен вашей сестрой, мисс Кейт. Он не будет страдать, если его оттеснят.

Он надеялся, что это объяснение смягчит ее, и был поражен, когда она повернулась к нему и ответила тихо, но со сдержанным гневом в голосе:

— Разве вы Бог, лорд Сидмут, чтобы знать наверняка, что творится в сердце вашего друга? Но, по крайней мере, у него есть сердце, способное страдать. У вас, боюсь, его нет вовсе, и вам нечего предложить моей сестре, кроме обаяния, за которым скрывается пустота. Благодарю вас за танец, — сухо закончила она.

Гарри слега поклонился ей вслед. Что ж, возможно, она права. Возможно, у него нет сердца. Но если иметь сердце означает верить в любовь, честь и человеческие добродетели, как он верил раньше, то он не хочет его иметь после того, что видел в Ба-дахосе.

В последующие несколько недель все балы проходили примерно так, как у Певе-реллов. Джеймс и Гарри ухаживали за Линнет. Но их соперничество не было явным, потому что Джеймс считал недостойным рассказывать о том, что творилось в его душе, а Гарри по-прежнему не видел в своем друге серьезного противника.

У Кейт появились поклонники. Она не отдавала предпочтения ни одному из них, а уделяла внимание всем одинаково и наслаждалась сезоном больше, чем ожидала. Линнет до сих пор не имела возможности говорить с кем-либо о своих научных интересах и тем самым кого-либо смутить. Она принимала приглашения как лорда Клите-роу, так и лорда Сидмута, еще в начале сезона объяснив Кейт, что, поскольку ни тот, ни другой ее по-настоящему не интересуют, она не хочет разрушать их старую дружбу, оказывая одному из них предпочтение. Кейт подозревала, что эта дружба уже никогда не будет такой, как прежде, несмотря на все старания ее сестры.

И она была права. Джеймс и Гарри познакомились в Итоне, и Джеймс почти сразу стал играть роль защитника Гарри. Он был выше ростом, сильнее, опытнее: он проучился уже год, когда в колледже появился Гарри. Как всякий новичок, Гарри стал объектом насмешек, и однажды Джеймс спас его от группы старших мальчиков, издевавшихся над ним из-за его валлийского происхождения. Гарри набросился на них, и когда появился Джеймс, один из мальчиков уже повалил его, а остальные избивали. Джеймс бросился к ним и расшвырял драчунов, получив от них несколько увесистых ударов. «Боевые ранения» — синяк под глазом и разбитый нос — сблизили Джеймса и Гарри. Разница в темпераментах только укрепила их дружбу. Серьезность, основательность и медлительность Джеймса дополнялись живым, как ртуть, характером Гарри. С тех пор они стали неразлучны: на каникулах ездили друг к другу в гости и вместе поступили в Оксфорд.

Все эти годы Джеймс оказывал на Гарри положительное влияние. Хотя временами он чувствовал себя скучным по сравнению с другом, он всегда знал, что был сильнее Гарри в некоторых отношениях. Когда они закончили колледж, он не позводил другу присоединиться к компании молодых повес и оберегал его от излишеств в употреблении спиртного и азартных играх. В то же время он наслаждался обществом не столь беспутных, но энергичных и веселых друзей Гарри, которые не позволяли ему стать занудой.

Хотя Джеймс был всего на шесть месяцев старше, он всегда чувствовал себя его заботливым братом, особенно когда Гарри отправился на войну и вернулся, получив серьезные ранения. Но именно тогда все изменилось. Джеймс не мог объяснить, что произошло, но война изменила Гарри не только физически, но и духовно. Теперь Джеймсу временами больше хотелось защитить молодых женщин, которых очаровывал Гарри, чем его самого. И больше всего ему хотелось защитить мисс Линнет Ричмонд.

Сначала его привлекала ее красота. Но чем больше времени он проводил с ней, чем яснее ощущал, что за ее отрешенностью скрывается ранимая душа, тем больше ему хотелось узнать настоящую мисс Ричмонд. Он вовсе не был уверен, что она когда-нибудь будет относиться к нему хотя бы как к поклоннику. В чем он был убежден, так это в том, что Гарри никогда не сможет сделать ее счастливой. Гарри играл в ту же игру, что и осенью, только более настойчиво, но Джеймс знал, что его сердце не было затронуто. А если он ошибался, то на этот раз Гарри придется позаботиться о себе самому.

Скрытое соперничество продолжалось, и Кейт спрашивала себя, не стала ли сестра оказывать предпочтение одному из друзей. Она никогда не обнаруживала своих чувств ни внезапным румянцем, ни сбивчивой речью. Однажды вечером, когда они вернулись со званого ужина, Кейт решила спросить Линнет, не изменилось ли ее отношение к друзьям.

Она тихонько постучала в дверь комнаты сестры и спросила шепотом:

— Ты еще не спишь, Линии?

— Входи, Кейт.

Кейт присела на краешек кровати и стала смотреть, как сестра расчесывает волосы.

— Скажи, Линии, как тебе удается одинаково относиться и к лорду Сидмуту, и к лорду Клитероу? Я наблюдала за тобой сегодня и думала, уж не ведешь ли ты счет на костяшках своего веера.

Линнет повернулась и удивленно посмотрела на сестру.

— Кейт, разве ты не понимаешь, что для меня важно не разрушить их старую дружбу? Как ты знаешь, я очень стараюсь не оказывать предпочтения кому-то из них.

— Да, я понимаю, — извинилась Кейт. — Просто мне трудно представить, что ты не выделяешь одного из них. Может быть, ты скрываешь, что кто-то нравится тебе больше?