Щелк!

— Урезание централизованных фондов, отпускаемых Вольве и Субвольве на ближайшие пятнадцать лет.

Щелк!

— Сокращение фондов материального поощрения и психологического стимулирования. Подрыв международного авторитета Центра Управления и аннулирование в одностороннем порядке tacita locato…[58]

Один ряд косточек кончается, и Александр Григорьевич перебрасывает их обратно, отщелкивает одну костяшку из следующего ряда.

— Теперь совсем уж простая арифметика. То, что три больше двух, — с этим, надеюсь, вы спорить не станете?

Антон Николаевич благоразумно не спорит. Антон Николаевич внимательно слушает.

— К сожалению, все три канала мы сохранить не сможем, хотя очень бы и хотели, особенно в преддверии смотра-конкурса на лучшего по профессии. В самом благоприятном случае — только два. Вот я и пригласил вас, уважаемый Антон Николаевич, чтобы посоветоваться. Принять, что называется, коллегиальное решение. В душе вы, конечно, рыцарь. Но рыцарский вариант тут, увы, исключен. Как один из трупов вы нас пока не устраиваете — хотя бы потому, что вместе с вашей мы можем потерять одну или две женские жизни. Проигрывались разные комбинации. Если хотите, можем их полностью воспроизвести. Мы прикидывали. Вместе с вами получается в среднем два и восемь десятых трупа. То есть скорее три, чем два. Надеюсь, это понятно? Поэтому нужно искать какой-то выход. Оптимальным на сегодняшний день представляется устранение одной из ваших дам. Мы не стали бы вас беспокоить, если бы не опасались ошибки. Результат в таком случае может оказаться еще более плачевным, чем если бы мы совсем не занимались этим вопросом, пустили дело на самотек… Следите за моей мыслью? Допустив невольную ошибку, мы почти автоматически теряем вас. Потеряв вас, мы легко можем потерять и третий канал. То есть это уже не два и восемь, а гарантированные три. То есть это полный провал всех наших усилий по наведению хотя бы элементарного порядка и соблюдению хотя бы минимальной справедливости. Тут важно поэтому принять решение с учетом вашего желания. Ваших собственных намерений и планов на будущее. Сохранность тайны гарантируется. От вас требуется только решение. Или даже просто намек, если определенное решение ставит вас перед серьезными моральными затруднениями. Никакого отношения ко всему этому вы лично иметь не будете. Завтра же получите справку, что по состоянию здоровья срочно нуждаетесь в лечении и отдыхе — скажем, на Крымском побережье, если ничего не имеете против. Потом вы купите две горящие профсоюзные путевки за тридцать процентов каждая и вместе с одной из дам, которую условно обозначим «Х», уезжаете, а с другой, которую, тоже условно, обозначим через «У», мы разберемся тут сами…

Антон Николаевич поднимается с кресла. Антон Николаевич в глубоком волнении проходится по кабинету, как бы случайно задевает ручку наружной двери, пытается незаметно ее повернуть, но дверь накрепко заперта. Он возвращается.

— Когда нужно дать ответ?

— Желательно не тянуть. — Александр Григорьевич задумался, что-то высчитывая в уме. — До восьми вечера вас устроит?..

Александр Григорьевич услужливо распахивает дверь, едва ее коснувшись. Лучики разбегаются от уголков глаз.

— Погуляйте, подумайте…

— Мне нечего надеть. Тоник забрал пальто.

— Да что вы! Не может быть. Вам показалось, наверно. Вот…

Александр Григорьевич отворяет створку несгораемого шкафа. Кожаное пальто по-прежнему висит на деревянной вешалке рядом с дубленкой. Доктор Кустов случайно задевает одну из блестящих пожарных касок. Каска перекатывается и гремит.

— Звоните, Антон Николаевич. Заходите. У вас ведь есть мой служебный телефон. Три три девять. Легко запомнить…

Доктор Кустов выходит в коридор. Красная ковровая дорожка. Белое ведро уборщицы у одной из дверей. Доктор Кустов вызывает лифт. Ступает на спружинивший под ним пол кабины. Нажимает нижнюю кнопку — F. Двери мягко сходятся. Кабина бесшумно летит в пустоте, на нижний этаж F.

Что означает эта буква, шестая в латинском алфавите? Fata, Fanta, Fatum, Fortune, Fantom, Fantasy, Floor, Flower, Floris, Flat, Finis?.. Faber est suae quisque fortunae?..[59] Fortes fortuna adjuvat?.. Va FAN culo?!.

Кабина замирает. Двери открываются. Антон Николаевич оказывается в холле, заполненном иностранцами, пахнущем хорошим деревом, вкусным кофе, ароматическим дымом табака.

— Il caffè? Non lo bevo mai, mai. Per il fegato, sa, è pessimo. Si dice anche che per gl’intestini…

— Tant mieux, tant mieux…

— Kérek két kávét…

— A quaranta e sessanta anni si diventa un po’ pazzi…[60]

Дама с голубыми прокуренными буклями и блестящими цепочками на морщинистой шее. Похожий на мальчика старичок в светлом костюмчике с золотым перстнем на мизинце. Знакомые все разговоры…

Из-за стойки Антону Николаевичу наперерез бросается атлет в униформе, преграждает путь.

— Нумеро́?..

— Number for?[61] — не понимает Антон Николаевич.

— Numero?![62] — повторяет портье все более агрессивно.

Антон Николаевич вглядывается в черные усики. Антон Николаевич всматривается в белые манжеты, узкий узелок черного галстука, золотые галуны.

— Бела Будаи?

— Пожалуйста́?!

— Вы меня с кем-то путаете.

— Нумеро́?! — зло сверкая глазами, напирая крахмальной грудью, не пуская Антона Николаевича к выходу, повторяет фигляр.

— Три три девять.

— О! Битте!..

Бела Будаи ретируется. Бела Будаи растворяется. Бела Будаи испаряется.

Антон Николаевич толкает вращающуюся дверь. Его выносит на улицу. Тротуар сух. Небо над головой серо. Да, это Будапешт. Он снова в Будапеште…

Антон Николаевич ищет глазами телефон-автомат: надо бы позвонить Петеру Варошу, предупредить о своем приезде. Автомата нигде не видно.

Он спускается в подземный переход.

Да, это Будапешт. Знакомое круглосуточное свечение витрин подземелья! Пронзительные птичьи выкрики продавца газет, перекинутых, точно сырое белье, через руку. Торгующие изделиями своего промысла крестьяне из Трансильвании, примостившиеся у стен с сумками и корзинами. Тулупы. Цыганские глаза. Гуцульские усы жителя Трансильванских Альп. Знакомая колючая седая щеточка усов знаменитого Пьетро Джерми из итальянского кинофильма «Машинист». Небритое, крупное, армяно-итальянское лицо Рафа Валлоне, или Волонте, или какого-то другого артиста из некоего другого фильма. Парад кинозвезд, загримированных под своих героев.

Пьетро Джерми или Раф Валлоне с его мужественным красивым лицом и подернутыми туманом серо-зелеными глазами, которые вдруг оживают, встретившись с взглядом прохожего в кожаном пальто, делает знак рукой. Он нерешительно улыбается Антону Николаевичу, будто стесняясь своего высокого роста, и широких плеч, и огромных глаз. Он протягивает ему, одновременно растягивая сильными руками, осторожно скручивая в жгут, черную плиссированную юбку с вышитыми красным шелком цветочками:

— Ecco…[63]

Вот так ее нужно складывать, друг, сворачивать при хранении, чтобы не смялась, чтобы складки не разошлись. Хорошая юбка, купи…

Нет, — отвечает глазами Антон Николаевич, — no, nem…[64]

Погоди!..

Мне не нужна юбка.

Мамма мия! Путана Ева! Погоди!..

Пьетро Джерми, или Раф Валлоне, крестьянин из трансильванской деревни, знаменитый киноактер, прячет свой яркий товар в корзину. Его длинные пальцы, вылепленные из упругой, телесного цвета глины, роются в потертой пластиковой сумке, проворно снуют там, прощупывают нутро, пока среди тряпья и мятых, рваных газет не отыскивают голубую керамическую вазочку — и такого же голубого цвета становятся вдруг его прозрачные с поволокой глаза.

вернуться

58

Продление договора на новый срок при отсутствии возражений (лат.).

вернуться

59

Каждый кузнец своего счастья?.. Смелым помогает судьба?.. (Лат.)

вернуться

60

— Кофе? Нет, я совершенно его не пью. Видите ли, это очень вредно для печени. Говорят, что и для желудка тоже… (Итал.)

— Тем лучше, тем лучше… (франц.).

— Прошу два кофе… (венг.).

— В сорок и шестьдесят лет человек становится слегка ненормальным… (Итал.)

вернуться

61

Номер? (Англ.)

вернуться

62

Номер?! (Итал.)

вернуться

63

Вот… (Итал.)

вернуться

64

Нет (итал., венг.).


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: