- Не отстанете?  - ещё мрачнее и с лёгкой ноткой обречённости спросил лорд Нашкас.

Ответом ему послужило общее глубокомысленное молчание.

- По запаху я их искал. В смысле, Арху я по запаху искал, - раздражённо рявкнул шавер. - Не чувствовал я её смерть. Довольны?

- Нет, - честно ответил Дан.

- Могу и ошибаться, но мне кажется, что лорд Нашкас воспринимает Арху как члена своей семьи, стаи, - снова подала голос Ллил. - Значит, она находится под его опекой. А своих подопечных шаверы чувствуют очень тонко.

Общее молчание достигло новых глубин.

- Ну, что вы на меня уставились? - усмехнулся Ирраш.

Демон отлип от стены, опустил скрещённые на груди руки и шагнул на середину комнаты. Встал, широко расставив ноги и глядя на Арху исподлобья. Помолчал. И выдал что-то рявкающе-мяукающее.

- Что он сказал? - почему-то шёпотом спросила Арха у Дана, глядя при этом на шавера.

- Формула приглашения в род, - сказать, что голос хаш-эда звучал удивлённо - это ничего не сказать. Демона вполне можно было назвать потрясённым. - Он приглашает тебя стать частью своего рода.

- А... в качестве кого?

- В качестве сестры. Младшей, - усмехаясь ещё кривее, ответил Ирраш.

По нормальному, на хашранском ответил.

- Ага. Спасибо... наверное, - протянула ведунья, пытаясь сообразить хоть что-нибудь. Соображалось с трудом. - И что это значит?

- А это значит, дорогая моя грязнокровка, - неожиданно развеселился принц. - Что вы станете леди Нашкас, со всеми вытекающими правами и привилегиями. Дочерью одного из могущественнейших шаверских родов. Но! - Адаш многозначительно поднял палец вверх. - Поскольку лорд Харрат во всеуслышание заявил о правах на тебя, а Ирраш согласился, то и судьбой твоей распоряжается Дан. А Ир будет только по счетам платить и своим не тихим имечком прикрывать твои грешки.

- То есть, никаких феридже, женских половин и выдавания замуж за стариков? - уточнила Арха, кажется, начинающая что-то понимать.

- Так ты согласна или нет? - раздражённо рыкнул Нашкас. - Долго мне так стоять, как идиоту?

- Но почему? Ир, я правда не понимаю... - жалобно протянула лекарка.

Шавер подумал и опять выдал что-то рычаще-мурлычащее.

- Потому что ты моя сестра, - перевёл Дан на ухо ведунье.

Странно, но одно слово Арха поняла и без перевода, кстати, неточного. «Ирчин» - это не «сестра», а «сестрёнка».

Глава девятнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава девятнадцатая

Из всех родственников моей жены больше всего мне нравлюсь я.

(Из наблюдений императора Нахшона II)

Архе уже категорически не хотелось никаких семей, обрядов и принятий. Кажется, у шаверов все обычаи строились исключительно на пытках. Нет, физического вреда ей никто не причинил. Пока, по крайней мере. Но ночь, проведённая наедине с чёрным алтарём и изваянием Тьмы, можно смело считать истязанием в наказание неизвестно за что.

Сам по себе жертвенник ведунью не пугал, а статуя тем более. И в гости Богиню лекарка не ждала. Но уж больно неприятные воспоминания навевала эта ониксовая комнатушка. Да и воняла она по-прежнему: горелым маслом, раскалённой медью и разложившейся кровью. Крики Дана в ушах не стояли. Но отделаться от мысли, что тут и его кровь имелась, Арха  не могла.

Ей полагалось очиститься душой и открыть свои помыслы Тьме. Дабы прийти к ритуалу просветлённой и невинной, как младенец. Но с этим дело как-то не складывалось. Поводов для раскаянья ведунья не находила. Как душу раскрывать не знала, а уснуть не давал жёсткий пол. Кроме него и алтаря, даже на вид не менее жёсткого, в молельне прилечь не на что было. Присесть, впрочем, тоже.

Поэтому к утру у девушки затекли не только шея, спина и ноги, но и попа. Да ещё мутило. То ли желудок отвык от жирной шаверской пищи, то ли нервы всей этой чехарды не выдержали-таки. Чтобы ни послужило тому причиной, чувствовала себя Арха крайне скверно. И когда за ней, наконец, явились, лекарка была готова кидаться на всё живое, кусаться и плеваться ядом. Сдержаться и не начать орать стоило больших усилий.

- А это ещё зачем? - нервно пробормотала ведунья, когда шаверки, сами больше смахивающие на свёртки чёрного шелка, завернули её в такое же тёмное покрывало.

Тряпка оказалась совсем немыслимым плодом буйной демонической маниакальности. Плотная тяжёлая как одеяло, она не давала ни нормально дышать, ни ходить. А рассмотреть хоть что-то через узкую, в полпальца щель, к тому же немедленно съехавшую к уху, не имелось ни малейшей возможности.

- Ты ещё не родилась, - загробным голосом пояснила служанка, жрица или Тьма знает кто ещё. - Живые не могут тебя видеть.

- Угу, они точно подумают, что внутри этого кокона коза! - раздражённо буркнула Арха.

Кто-то из прислужниц - лекарка не разобрала, кто именно - хихикнул. Но та же «загробная» так гавкнула, что даже сама ещё нерождённая присела.

Из молельни её вывели через потайную дверь, скрытую за статуей Тьмы и куда-то поволокли. Куда именно, ведунья понятия не имела. Она и на полу-то не растянулась, потому что под локти девушку две шаверки придерживали. Вовремя, то есть, через каждую пару шагов, ловя лекарку. В конце концов, процессия очутилась в гулком и очень жарком помещении. Арху отпустили и покрывало с неё стянули.

Свет ударил по глазам наотмашь. Пришлось смаргивать слёзы, пытаясь при этом выглядеть гордо и независимо.

- Не трудись, - фыркнула Арруш, - это всего лишь бани. И мы тут одни.

Видимо, развесёлая сестрёнка Ирраша имела в виду «одни, не считая слуг». Банщицы сновали вокруг девушек, как деловитые пчёлы. Хотя насекомые вряд ли закрывали глаза повязками.  Из абсолютно прозрачной кисеи. Такая же лента украшала и личико шаверки.

- Ты даже представить себе не можешь, как я рада тебя видеть! - абсолютно искренне выдохнула Арха.

- Почему не могу? Могу, - разулыбалась до ушей Арруш. - Мне бы тоже плохо на твоём месте стало. Говорила я Иррашу: расскажи ей всё. А то ведь даже не знает, чего ждать! Но братик упёрся, как баран в стену. Мол, не положено. Положено ­- не положено. А ты положи - и всех дел. Спасибо, хоть меня сюда пустил.

- Кстати да, - ведунья сама удивилась привычности, с которой она поворачивалась, помогая бесам себя раздеть. Словно с детства её к этому приучили. А ведь пробыла в гостях у шаверов всего-то неделю. - Меня же никому видеть не положено. Я ещё вроде как не родилась...

- Так у меня глаза завязаны, - девушка указала на свою повязку пальчиком. - Ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не расскажу.

- Логично, - хмыкнула Арха, послушно идя вслед за служанками в парилку. - А точно ничего не скажешь?

- Не-а, тебе ничего. А вот этому зеркальцу вполне могу и рассказать. На это запрета не было, - Арруш растянулась на соседней каменной плите и аккуратно протёрла зеркало от испарины. - Значит, слушай, зеркальце. Сейчас нашу Арху вымоют и переоденут в ритуальные покровы. Жутко неудобные и кошмарно тяжёлые. К ней придёт жрец и даст наставления о добродетелях шаверских женщин.

- А самим шаверским женщинам такие наставления когда дают? - сонно поинтересовалась ведунья, мгновенно разомлевшая под руками банщиц.

- Слушай, зеркало, ты какое-то болтливое! Не перебивай! - огрызнулась шаверка. - При родах и дают. В смысле, когда девочка рождается, рядом жрец стоит.

- Класс! - умилилась лекарка.

- Ты слушать будешь или нет? - Арруш скорчила зеркалу мину. - Значит, после того, как наставления дадут, примет она кровавое омовение. В смысле, обольют её кровью жертвенной овцы. Так как ни одно рождение без неё не обходится.

- Без овцы? - брезгливо икнула ведунья.

Её опять начало мутить.

- Без крови, дура! В смысле, дурное зеркало. А поскольку появление на свет ещё и без боли не обходится, то рассекут тебе плечо крест на крест, - мстительно добавила Иррашевская сестрёнка. - Да не зеленей ты! Не глубоко рассекут. Для видимости только.