Иногда Бену казалось, что Стейплтон позволяет ей слитком многое – гораздо больше, чем всем остальным. Она всегда могла в неположенное время зайти в любой вольер или в любое стойло на конюшне, хотя это строжайшим образом воспрещалось абсолютно всем. Кроме Дани.

С того момента, как появилась Анастасия, Дани просто не вылезала из вольера. И Бен часто видел ее, оживленно болтающей с Дэйвом. Но до сих пор это вызывало у него лишь некое смутное раздражение. Лишь сейчас обрывки мыслей сложились вдруг вместе. Неужели Дани и Дэйв…

Бен сжал кулаки. Но в этот момент песок скрипнул у него под ногами, и Дани вскинула голову при виде Бена она, густо покраснев, резко вскочила на ноги.

– Вы что, подслушивали? – Она смотрела на него как на врага. – И вообще, что вы здесь делаете? Праздник давно начался.

– И вам тоже доброго дня.

Поражаясь собственной выдержке, Бен неторопливо вошел в вольер. Анастасия радостно застучала хвостом по полу. Присев на корточки рядом с собакой, он осторожно приподнял ее больную лапу и начал осматривать. Та поскуливала, но терпела.

– Не сделайте ей больно, вы, коновал! Мы временно остались без ветеринара. В кои-то веки потребовались ваши бесценные услуги. Но и тут вы оказались бесполезны. Вас искали весь день, но так и не нашли.

– Я ездил к родителям.

– Что же вы так быстро вернулись? Неужели даже родители не в силах терпеть вас дольше пары часов?

– По вас соскучился. А вы по мне, похоже, не скучали.

Дани презрительно дернула плечом.

– Еще чего не хватаю. Мне есть чем заняться в ваше отсутствие.

– Например, посидеть в вольере?

Она пожала плечами.

– Что с Анастасией? Я пыталась рассмотреть лапу, но у меня ничего не получилось.

– Похоже, она ее растянула. Вы не присутствовали, когда она захромала?

Дани нахмурилась.

– Ее выпустили гулять. Она носилась по двору как угорелая, подскакивала. Потом вдруг начала хромать, поскуливать. Сначала мы думали, что она занозила лапу или, может быть, наколола. Но она никому не давала себя осмотреть.

Девушка бросила ревнивый взгляд на Бена.

– Не понимаю, почему она вас слушается. Такая умная собака… Что она в вас нашла? Не понимаю.

– Я обаятельный.

Даниэль презрительно фыркнула.

– И добрый. Меня вообще все девушки любят. Даже если они собаки.

– Значит, я – исключение, – сказала она надменно.

Вес это время Бен избегал смотреть на Дани, упорно разглядывая собачью лапу, но теперь, не выдержан, поднял глаза. Она стояла совсем близко, И Бен отчетливо видел каждую черточку ее лица, каждый изгиб тела, каждую складочку на одежде. Ему безумно захотелось протянуть руку и коснуться ее выпуклого бедра. Словно угадав его мысли, Дани поспешно шагнула назад. Она быстро дышала, и тонкая ткань футболки не скрывала, а только подчеркивала округлые груди с твердыми сосками.

Бен снова представил себе Стейплтона, – от касается губами этой груди. Он вдруг понял, что не в силах больше терпеть эту пытку неведением.

– Послушайте, Дани, вы позволите задать вам один вопрос? – Он старался говорить спокойно.

– А если не позволю, ЭТО что-нибудь изменит?

– Боюсь, что нет.

– Так я и думала, – сказала она насмешливо.

– Стейплтон – ваш любовник? – выпалил Бен.

– ЧТО??!!

Ее глаза широко распахнулись, брови изумленно поползли вверх, губы приоткрылись. Но она тут же взяла себя в руки. Уставилась на него надменно и насмешливо.

– С чего вы это взяли? Неужели ходят такие слухи?

– Нет. Но у вас с ним особые отношения, это сразу заметно. Он разрешает вам оставаться на конюшне и на псарне, позволяет гулять с Анастасией, все время о чем-то рассказывает, хотя с остальными и двух слов не сказал.

– А что ему с вами говорить? Вы же не девушка.

– Значит, это правда?

– Это не ваше дело, – ответила она холодно и вышла из вольера.

Бен, сжав кулаки, остался сидеть на месте.

– Считайте, что мое, – процедил он сквозь зубы.

– Почему? – Она даже не оглянулась.

– Мне не нравится, что вы спите со Стейплтопом, – выпалил он.

– Но почему? – Она все-таки остановилась и бросила на него взгляд через плечо.

Что он мог на это ответить? Что категорически против любого мужчины в ее жизни? Что сам хочет быть этим мужчиной? Она расхохочется ему в лицо.

– Он ваш подчиненный. Вы должны держать дистанцию с обслуживающим персоналом.

– И это говорите мне вы, хотя еще вчера сами были точно таким же ветеринаром. – Дани презрительно скривилась. – Я так и знала, что вы скажите что-нибудь подобное. Ну что ж, могу вас успокоить, я не сплю со Стейплтоном. У него, кстати, есть невеста, которую он искренне любит. Так что не беспокойтесь, ваш престиж, так же, как и престиж Компании, не пострадает.

Она отвернулась и не спеша пошла к выходу. Бен вскочил и, выйдя из вольера, быстро запер за собой дверь. Затем в два шага догнал Дани и крепко схватил ее за руку.

– В чем дело? – В ее голосе звучал металл.

– Объясните, за что вы меня так не любите? Что я вам такого сделал?

– Сначала отпустите мою руку.

Бен стиснул тонкую кисть еще крепче. Но Дани молчала, глядя на него с ледяным спокойствием, и под этим взглядом пальцы его разжались сами собой. Он почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу. К сожалению, это была дрожь отвращения. Бен понял, что она никогда не согласится на свидание с ним. Никогда не разделит с ним постель. По собственному желанию – никогда. Надеяться больше не на что. Он проиграл.

– Вы уверены, что действительно хотите это услышать?

– Уверен, – произнес он сухо, понимая, терять все равно нечего.

– Ну что ж, тогда слушайте внимательно, повторять не буду. Я вас терпеть не могу, Я вас слишком презираю, потому что вы – олицетворение всего самого плохого, что только может быть в мужчине. Вы самовлюбленны и самодовольны, тщеславны, вы эгоист до мозга костей. Вы уверяете, что хотите стабильности в своей жизни, но сами постоянно гоняетесь за призраками. Ваши выводы всегда поспешны и не точны, отсутствие наблюдательности и недогадливость просто поражает. А недавно вы чуть было не поломали всю жизнь своему лучшему другу.

– Вы имеете в виду Кумара?

– Да, Кумара. Вы постоянно цепляетесь к Тине, почему-то сравнивая ее со своей бывшей женой. Но они ведь совершенно не похожи. Раскройте глаза и перестаньте обижать бедную девушку. Впрочем, – снисходительно заметила Даниэль, – перечисленные мною недостатки свойственны всем внешне привлекательным мужчинам.

– Вам кажется, что вы такой неотразимый, Бен, только потому, что у вас хорошая фигура и приятная улыбка. Думаете, я не заметила, как вы разочарованы, что при виде вас я не падаю каждый раз в обморок от восторга? Или не понимаю, что играю в бильярд не хуже вас, и это вас злит? Я могла бы относиться к вам чуть лучше, если бы вы хоть раз в жизни проявили хоть немного чуткости к кому-либо, кроме себя. Но, к сожалению, это невозможно. Вы всегда думаете только о себе и приходите в ярость, если что-то идет не по-вашему.

Сама того не замечая, Даниэль повысила голос, и Бен нервно оглянулся, словно опасаясь, что их может услышать охранник у входа.

– Но самое изумительное, – продолжала тем временем Дани, – это то, как вы небрежно перепархиваете от одной шикарной и легкомысленной девицы к другой, а потом жалуетесь, что никак не можете встретить добрую, простую, честную и домовитую девушку, подходящую на роль жены. Боюсь, ВЫ просто не там ищете. Вот когда вы станете человеком и поведете себя, как взрослый разумный человек, а не как сорвавшийся с цепи подросток, тогда, может быть, у меня появится хоть какое-то подобие уважения к нам.

Наконец она замолчала. Бен стоял ошеломленный, оглушенный. Кажется, никогда еще его не отчитывали столь безжалостно. Даже Джесси, нападая на него, все же щадила его самолюбие.

Бен чувствовал себя совершенно уничтоженным Ему даже не хотелось отвечать, хотя он мог бы намекнуть мадам Шануар на ее темное прошлое. Вряд ли она проявила особую чуткость, отсудив у мужа чуть ли не половину имущества. Но, с другой стороны, кто знает? Возможно, заикнувшись об этом, Бен в очередной раз продемонстрирует вопиющее отсутствие проницательности.