Было выдвинуто предположение, что немецкие шпионы каким-то образом раздобыли полный план операции, а твердолобые вояки из германского генштаба со свойственным им тяжеловесным немецким юмором решили ядовито оповестить об этом факте своих противников. Мол-де, вот вам наша «шифровка». Попробуйте, расшифруйте!

После долгих дебатов объединенное командование англо-американских войск все же решило не отменять операцию «Оверлорд»… Высадка войск союзников на берега Франции оказалась полной неожиданностью для германского командования. Уже после окончания войны выяснилось, что немцы ничего не знали о подготовке этой операции.

Публикация загадочного блока кроссвордов считается по сей день одной из величайших тайн времен Второй мировой войны. Что это? Редчайшее совпадение, практически немыслимое? Или же нечто иное – допустим, одна из немыслимых «шуточек» Запредельного, Таинственного, Неведомого?

На снимке: знаменитый блок кроссвордов. В его центре – слово «Оверлорд».

Согласно сообщению лондонского еженедельника «Уик-энд» от 19 мая 1976 года, в начале мая предыдущего года пятилетний ребенок вывалился из окна квартиры, находившейся на четырнадцатом этаже многоэтажного жилого дома в Детройте. Ребенок камнем упал на голову некоего Джозефа Фиглока, проходившего в этот момент по тротуару вдоль стены того дома. Настойчиво повторяю еще раз: пятилетний мальчонка, набирая с каждой секундой скорость, летел по отвесной прямой линии вниз с высоты четырнадцатого этажа, прежде чем врезался всем телом в случайного прохожего.

Поразительно, неслыханно, но факт: оба они – и мистер Фиглок, и сверзившийся ему на голову пятилетний пацан – остались живы. Оба отделались лишь легкими ушибами.

Прошел год. И вот спустя год – причем с точностью ровно до одного дня!!! – тот же самый мальчик опять случайно вывалился из того же самого окна квартиры на четырнадцатом этаже. А внизу как раз проходил по тротуару в тот же самый момент знакомый уже нам мистер Джозеф Фиглок.

История повторилась снова. Во всех своих нюансах. Ребенок, точно выпущенный из пращи, мощно врезал сверху вниз своим телом по макушке мистера Фиглока. Оба мгновенно рухнули на асфальт, твердый как камень. И оба, как ни странно, вторично остались живы. Тут изумляет еще одна подробность, строго соответствующая обстоятельствам их предыдущей невольной встречи. И мальчик, и мистер Фиглок опять отделались легкими ушибами. Дело снова обошлось без переломов костей и серьезных повреждений внутренних органов…

Может быть, среди читателей моей книги сыщется простак, который будет утверждать, что это просто случайное совпадение? Если вдруг такой, извините, дуралей найдется, советую ему долго не тянуть, не откладывать с визитом к психиатру. Ибо только психически не совсем здоровому человеку может прийти на ум мысль, что здесь проявила себя игра слепого случая… Да нет тут никакой игры случая! От такого редкостного совпадения даже за версту не припахивает запашком нелепой случайности.

Здесь – не игра случая, а совсем другая игра, жутковато-запредельная, на грани жизни и смерти.

Зубоскальская «шуточка» Чуждого в духе «фильмов ужасов» окончилась вполне благополучно – так сказать, двойным хеппи-эндом. И мальчик, дважды с разрывом в один год выпадавший из окна четырнадцатого этажа, и взрослый мужчина, на голову которого мальчик тоже дважды падал, остались живы и здоровы.

Американский еженедельник «Уикли ньюс» в номере от 15 мая 1976 года сообщает, что акушер по фамилии Триплетт, принимая очередные роды, совсем недавно принял в третий раз тройню новорожденных. Между прочим, «триплетт» означает по-английски «тройной», «тройня».

Запредельная «шуточка»?…

Или вот вам другая весть о явно измысленной где-то во всесильных неведомых мирах хохме. Замысленная на уровне кромешного «черного юмора», хохма оказалась зловещей и жестокой, обильно пропитанной людской кровью.

26 ноября 1911 года газета «Нью-Йорк геральд» напечатала информацию о казни трех преступников, повешенных за убийство сэра Эдмундбера Годфри, проживавшего в местечке с названием Грин-Берри-Хилл. Имена повешенных убийц были – внимание! – Грин, Берри и Хилл.

Упоминавшийся уже исследователь Чарлз Форт, комментируя это газетное сообщение, сказал, что тут наблюдается «поистине игра слов и смерти».

Современные английские исследователи Д. Мичелл и Р. Рикард пишут насчет интригующих совпадений подобного рода: «Похоже, что в мире «разгуливает» чувство юмора, которое одно лишь в состоянии объяснить подобные каламбуры, иногда ребячливые, а иногда и зловещие».

Об одной из ребяческих шутовских выходок Неведомого сообщил К. Н. Марков из Челябинской области. Он прислал мне летом 1999 года письмо, в котором писал:

«От моего дома в поселке, где я живу, до сельмага, торгующего всякой всячиной, – десять минут пешком. 12 июня сего года, отправляясь в сельмаг за покупками, я выходил из собственного дома семь раз подряд. Я пересчитал свои выходы. Их было семь. И всякий раз, выходя из дома, я спотыкался на ровном месте, едва делал пару шагов в сторону от калитки в заборе, ограждающем мой приусадебный участок. Падал, споткнувшись, на землю.

Я – давно уже не молодой человек. После каждого падения приходилось возвращаться домой, охая и ахая, потирая руками ушибленные места на теле. Вот что здесь важно: всякий раз, когда я спотыкался и падал, возникало странное ощущение, что некая незримая сила мешает мне идти туда, куда я и направлялся;

– в наш сельмаг… Какое-то недолгое время я отлеживался дома после очередного спотыкания и падения на землю. Отмечу попутно, что с каждым новым спотыканием и падением тревога в моей душе нарастала все.больше и больше. Ситуация принимала какой-то, страшно подумать, чертовщиной!… Но в доме не было ни единой крошки еды. В любом случае я должен был сегодня попасть в сельмаг, запастись там кое-какими нехитрыми продуктами питания.

После седьмого спотыкания я в седьмой раз вернулся, охая и ахая, домой. Присел там за кухонный стол. Водрузил на нос очки и, сам не знаю зачем и почему, заново перечитал составленный загодя и пронумерованный список продуктов, которые намеревался купить. В списке было семь пунктов. А. потом, опять-таки сам не знаю – зачем и почему, пересчитал свою наличность, имевшуюся на тот момент в моем бумажнике. Насчитал ровно семьдесят семь рублей. Эти точные цифры – семь и семьдесят семь – озадачили и обеспокоили меня. В них увиделся мне дьявольский отблеск семи подножек, данных мне перед калиткой невидимым, как я тогда решил, чертом… Человек по природе своей упорный, настырный да к тому же еще в тот день и сильно голодный, я вышел из дома в восьмой раз подряд. И добрел-таки наконец спокойно, без попутных споты-каний до сельмага. А там за прилавком стояла новая продавщица, которую я никогда раньше не видел в нашем магазине. Позади нее висела на стене небольшая старенькая табличка с. продолговатой прорезью в ней. В эту прорезь всегда, сколько я помню, была вставлена карточка с фамилией и инициалами продавщицы, обслуживающей в данный конкретный момент покупателей. Я бросил случайный взгляд на табличку, висевшую на стене, и прочитал на вставленной в нее карточке, как звали нашу новую продавщицу. На карточке было написано: «Семеркина А. И.». Вот и не верь после этого в судьбу! А точнее, в черта, с серией дьявольских проделок которого столкнулся я в тот злосчастный день! Никто никогда не разубедит меня в том, что весь этот хоровод семерок был просто цепочкой случайных совпадений, а не заранее хорошо продуманной, бесовской игрой!…»