И вот тогда наступили действительно су-мерки.

– Я считал мистера Нарелла гораздо более ответственным, – наконец, глухо проговорил Арнел.

И я поспешила вступиться за профессора:

– Его вины нет в произошедшем, это было полностью моим решением!

Дракон молча оглядел меня с ног до головы и поинтересовался:

– И сколько секунд у вас ушло на принятие «полностью вашего решения»?

Открыв было рот, я его закрыла, потому что поняла, на что намекнул Арнел.

– Я считал мистера Нарелла гораздо более ответственным, – повторил дракон, – моя вина.

И развернувшись, он стремительно покинул операционную, а следом и предоперационную, намереваясь вовсе уйти.

Я бросилась следом, несмотря на то, что Бетси с новым платьем для меня еще не прибыла, а то, что на мне находилось, было мокрым от моей же крови, и лишь выскочив в коридор, я вспомнила о том, что драконы, как и оборотни, реагируют на кровь.

– Стойте, где стоите, Анабель, мне бы не хотелось разнести еще и дом мистера Эньо, – не оборачиваясь и остановившись у лестницы, произнес лорд Арнел.

Остановилась и я, вспомнив о заклинании, которое сама же и наложила.

И о словах профессора Наруа: «Дракон в момент, когда вам угрожала опасность, обратился драконом и спас вас, практически разрушив здание полиции, а вы утверждаете, что я не так все понял? Мисс Ваерти, не стоит унижаться отрицанием того, что уже совершенно очевидно».

Не знаю, что из этого остановило меня прежде.

Стоя посреди коридора под суровыми взглядами светил медицинской науки, портреты которых счел уместным развесить здесь доктор Эньо, я смотрела в спину застывшего дракона и… не знала, что делать, говорить, как себя вести.

Но одну вещь я должна была все же озвучить:

– Профессор не виноват, это действительно было полностью мое решение.

Лорд Арнел медленно повернул голову, бросил на меня взгляд через плечо и мгновенно отвернулся. А я стояла, глядя, как на узком участке кожи между волосами и воротником темнеет проступающая чешуя.

– Возвращайтесь домой, мисс Ваерти, и постарайтесь больше не влипать в неприятности.

Арнел, не говоря более ни слова, сбежал вниз по ступеням, после громко хлопнула входная дверь. Я осталась стоять, оглушенная и расстроенная до слез, не знаю от чего… не знаю, почему… и не знаю, как сумела улыбнуться появившейся с платьем для меня Бетси.

Я переодевалась за ширмой в смотровой главного врача Вестернадана, смыв с кожи остатки крови, которая дотекла и до корсета, и чувствуя огромную благодарность к моей горничной за то, что она захватила и нижнюю сорочку для меня, – это пришлось очень кстати. Между тем в предоперационной разгорался конфликт, в который я не могла не вмешаться.

– Никаких судебных дел в отношении миссис Тодс не будет! – авторитетно заявил лорд Давернетти.

– У меня врачебное освидетельствование миссис Макстон! – не менее авторитетно высказался мой адвокат.

– Лорд Давернетти, долгие годы я закрывал глаза на многие вещи, но это – переходит все границы! – тоже склонился к общению на повышенных тонах доктор Эньо.

– Но одного врачебного заключения недостаточно, не так ли? – язвительно поинтересовался лорд Давернетти.

– Недостаточно, – согласился мистер Эйвенер, – но у нас также есть свидетельские показания.

– Которые мисс Ваерти не сможет дать по причине того, что в момент якобы нападения на миссис Макстон пребывала в неадекватном состоянии. Доктор Эньо, вы ведь зафиксировали приворот, имеющий воздействие на вышеупомянутую мисс?!

В предоперационной воцарилось напряженное молчание.

– Или может быть, – продолжил лорд Давернетти, – мы будем опираться на свидетельства боевого мага? Боевого мага, которого я должен буду заключить под стражу, едва его имя обнародуют.

И смотровую я покинула, толком не застегнув платье. Несмотря на протестующий возглас Бетси, выскользнула из-за ширмы и, застегивая ворот, влетела в предоперационную.

Мужчины встретили меня стоя.

Не то чтобы они встали при моем появлении, они попросту спорили не только на повышенных тонах, но также полностью игнорируя диваны и кресла.

– В смысле, никаких судебных исков против миссис Тодс не будет?! – возмущенно спросила я, негодующе глядя на лорда старшего следователя и нервно застегивая платье.

Давернетти, продолжая пугать неестественностью улыбки, которая была совершенно не к месту, холодно произнес:

– Дорогая, потрудитесь привести себя в достойный вид.

– Уже тружусь! – с пылом заверила его, застегивая две последние пуговки. После чего перейдя к застегиванию манжет, мрачно вопросила: – Итак?

– Итак «что», дорогая? – в тон мне, полюбопытствовал лорд Давернетти.

Мне вдруг стало крайне интересно – а он в курсе изменений в своей внешности? Почему-то складывалось такое ощущение, что нет. Я мало знала этого дракона, но уже была вынуждена признать – что-что, а запугивать он умел. Как умел и не вызывать к себе никаких положительных чувств в принципе. И в связи с этим, подозрение насчет того, что он даже не догадывается о моей шалости, выросло, оформилось и укрепилось.

– Итак, – медленно проговорила я, – «дорогой Кристиан», а вы сегодня смотрелись в зеркало?

И взгляд мой принял самое невинное из всех возможных выражений, а улыбаться желание если и было, то лишь после того, как лорд Давернетти ознакомится с последствиями своего незаконного сотрудничества с магами старой школы.

Но Давернетти смотрел на меня, я все более невинно на него. И по мере того, как взгляд мой становился все невиннее и невиннее, его собственный наполнялся вполне обоснованным подозрением.

– Зеркало! – хриплым рыком приказал лорд старший следователь.

Доктор Эньо метнулся к шкафу, достал серебряное ручное зеркало, принес и молча протянул его Давернетти. В следующий миг дракон имел огромное удовольствие узреть свой сияющий идиотизмом оскал.

Еще мгновение у него ушло на то, чтобы осознать – таким его видели все! Все полицейское управление, часть жителей города, собравшихся у цветочной лавки, люди и драконы внизу, и собственно он только что угрожал адвокату и врачу все с той же идиотской улыбкой на лице.

В следующий миг зеркало, не осилив, вероятно, накала эмоций взбешенного дракона, дало трещину.

Давернетти отшвырнул испорченный предмет от себя и стремительно развернулся ко мне.

Выдержав его полный ярости взгляд, я со всевозможным достоинством ответила:

– Приворот – обоюдоострое орудие, лорд Давернетти, даже если это приворот, сделанный магом старой школы!

Дракон принял удар с достоинством, коего я в нем не ожидала. Выпрямился, расправил плечи, размял шею и задал вопрос:

– И когда исчезнет данный эффект?

Бесконечно поражаюсь отсутствию хоть малейших проявлений совести у данного дракона.

– Когда я сумею снять приворот, лорд Давернетти.

По потемневшему взгляду лорда старшего следователя я поняла – он убежден, что подобное произойдет не скоро. То есть – это все было спланированной акцией. Он превосходно знал, что на момент наложения приворота я пребывала в крайне ослабленном состоянии, собственно максимально ослабить меня пыталась и миссис Тодс. Налицо все признаки преступного сговора. И я… я не знала, что с этим делать.

Бросив взгляд на адвоката, осознала – что и он также.

Давернетти в данной ситуации нас всех, пусть будет «умыл», потому как да, фактически находясь под приворотом, я едва ли подхожу под категорию «пребывая в здравом уме и ясной памяти». Но с другой стороны:

– Доктор Эньо, вы не могли бы созвать консилиум? Насколько я помню, трех представителей вашей профессии будет достаточно для максимально точного вынесения вердикта о моем психическом состоянии.

Ответить мне врач не успел, его перебил раздраженный лорд Давернетти, позволивший себе крайне фривольное:

– Анабель!

И это стало последней каплей.

Развернувшись к полицейскому, я отчеканила, глядя в его драконьи черно-зеленые глаза:

– Ваша сообщница, лорд Давернетти, едва не убила миссис Макстон! Я не буду сейчас высказываться по поводу наложенного приворота и подлой бесчестности с вашей стороны, это дело другое, но миссис Тодс едва не уничтожила мою экономку! И меня в данный момент едва ли интересуют причины ее поступка, но я не остановлюсь, не успокоюсь и не буду даже пытаться сделать вид, что никто не собирался убить миссис Макстон!

Старший следователь шумно выдохнул и собирался было что-то сказать, но я не позволила:

– Магам старой школы запрещено применять свою магию в отношении не одаренных магией лиц – это закон, лорд Давернетти. Один из тех базовых законов, которые обязаны соблюдать даже в Вестернадане. И раз вы считаете воздействие на меня «нормальным», я также выдвину обвинение по поводу наложенного на меня приворота. Более того – я пойду абсолютно на все, включая жалобу на имя императора, раз уж он здесь, а у меня есть связи среди охраняющих его оборотней, но вот чего я точно никогда делать не стану, так это замалчивать факт применения вредоносной магии по отношению к не способным защититься от нее людям. Это низко! Это подло! Это бесчеловечно!

И повернувшись к доктору Эньо, я спросила:

– Сколько времени вам потребуется?

– Четверть часа, – ответил врач, направляясь к своему столу.

В этом вопросе он был целиком и полностью на моей стороне, как, впрочем, был бы и любой представитель его профессии.

Дело о магах старой школы «Генверт» стало в свое время не просто резонансным, оно вызвало шок и ужас у всего цивилизованного общества. Опыты над людьми, закрытые лаборатории, где выращивали трехголовых, четырехногих и прочее детей, вмешиваясь в формирование ребенка на этапе эмбрионального развития, массовая гибель подопытных, которых заражали наиболее опасными заболеваниями и оставляли мучительно умирать, отслеживая все стадии болезни и собственно ее развитие… Это было ужасно. Это было страшно. И это было необратимо. Самым страшным стал именно факт необратимости.