Ново также была чертовски сексуальна в своей свободной футболке из «Хэйнс» и врачебных штанах, которые получила взамен испорченных шмоток.

И не он один это заметил. Энслэм, Акс и даже говнюк Пэйтон исподтишка поглядывали на нее… казалось, ей было плевать, либо она просто не замечала взглядов.

Администраторша, с другой стороны, без сомнений привыкла к тому, что на нее пялятся. Блондинки вроде нее всегда находятся в центре внимания.

Отчего легко становятся мишенями.

И да, об этом он и думал, стоя перед ее рабочим столом и предлагая ей вступить в программу. Да, таких женщин защищала семья, но это не всегда срабатывало.

Его сестра была бы сейчас жива, будь это правдой.

— … с нами?

Крэйг поднял взгляд на Ново.

— Что?

— Мы поищем кого-нибудь, кто принесет нам еще хавчика. Холодильник и шкафы мы уже опустошили. Ты с нами?

— Нет.

— Тогда я принесу тебе еще «Орео». Ты все уничтожил.

— Это необязательно.

— Я знаю, — сказала Ново, отворачиваясь.

Скрестив руки на груди, он поморщился и еще больше сполз на стуле, вытягивая ноги. Закрыл глаза. То, что ему было нужно… и, услышав стук двери, он облегченно выдохнул.

— Ты не голоден?

Он резко открыл глаза, поворачивая голову. Пэрадайз все еще была у двери в спальное помещение, и она выглядела такой же расслабленной, каким он себя чувствовал: стояла, обняв себя руками в талии, сведя полы халата до самого горла.

— Нет, — рявкнул он.

Черт, не было оснований грубить ей.

— В смысле… нет.

Чудесно, сейчас он похож на идиота.

— Как твои ноги?

— Превосходно. — Повисла пауза, словно Пэрадайз ждала ответного вопроса. — Слушай, почему бы тебе не присоединиться к остальным…

— Знаешь, ты не можешь выгнать меня отсюда.

Он опустил веки.

— Тебе нужно оставить попытки завязать со мной разговор.

— Почему? Что я такого…

Крэйг вскочил со своего стула и сократил расстояние между ними. Нарушая ее личное пространство, он убедился, что она успела оценить его огромные габариты.

— Говорить будешь? — протянул он тихо. — Или уйдешь, наконец?

Ее голубые глаза широко распахнулись.

— Ты мне угрожаешь?

— Просто предлагаю передислокацию, удобную для нас обоих.

— Тогда почему сам не уйдешь?

— Я пришел сюда первый.

— Потому что облажался… точно. Проиграл девчонке… ну конеееечно.

Крэйг стиснул челюсти.

— Не провоцируй меня, хорошо? У меня выдалась не менее тяжелая ночь.

— Это ты подскочил ко мне, как бешеный бык. И я уйду… потому что сейчас ты мне нравишься меньше, чем я думала. Но, правда в том, что мои ноги болят так сильно, что я едва могу ходить, и я слишком гордая, чтобы просить инвалидное кресло.

Колоссальный.

Козлина.

Да, именно так он себя чувствовал, когда опустил взгляд и увидел ее босые ноги во всем своем окровавленном не-великолепии: красные рубцы виднелись на коже, правая нога так сильно опухла, казалось, она не могла принадлежать такой стройной лодыжке.

На мгновение он закрыл глаза.

Отойди. Просто вернись на свой маленький стул и припаркуй там свой зад, позволяя ей прохромать к дивану, на котором можно было вытянуться, или… вернуться в спальную комнату… или раскрыть крылья и улететь подальше от его жалкой злобной персоны.

Вместо этого Крэйг приземлился на пол. Его колени подогнулись так резко, казалось, что в комнате хрустнули две ветки, а бедра и ноги закричали от смены положения.

— Выглядят очень плохо, — сказал он тихо.

Он не собирался прикасаться к ее коже. Правда. Но почему-то его рука потянулась вперед, и он погладил ее левую ступню… на единственном целом участке кожи.

Он услышал резкий вздох над собой и, по неясной причине, не доверял себя достаточно, чтобы посмотреть на нее.

— Я сделал тебе больно?

Немного погодя Пэрадайз выдохнула:

— Нет.

Он пробежал указательным и средним пальцами по ее ступне легонько, просто чтобы почувствовать тепло ее кожи.

Дрожь сотрясла все его тело. И он сказал неровным голосом:

— Мне ненавистно видеть эти ссадины.

Наверное, у нее много ранений по всему телу. Ушибы, синяки, гематомы, содранная кожа. Он хотел прикоснуться к каждой ранке.

Это плохо, подумал он. Господи Иисусе, это очень плохо…

Его либидо дремало очень долго, и последнее, что ему нужно — разбудить его, особенно учитывая все обстоятельства. Особенно с женщиной вроде нее.

Необязательно происходить из аристократической семьи, чтобы быть леди. Даже гражданские девушки, работавшие, как и все остальные, могли иметь стандарты и хранить целомудрие до брака с достойным мужчиной.

А это не брак с осиротевшим сыном паркетчика.

О, и она, очевидно, на сто процентов была девственницей.

Он понял это по тому, как Пэрадайз держала себя с ним. Как Пэйтон — тот еще плейбой — уважал ее пространство.

Но, преимущественно, по ее резкому вздоху, по «нет» шепотом.

Все очень, очень плохо.

Сердце Пэрадайз будто вошло в состав ударной установки, а вспышки жара, проносившиеся по ее телу, были яркими и энергичными, словно пара кимвалов[37].

Крэйг сидел на полу перед ней, его огромное тело приняло неудобное сидячее положение, мускулы его плеч были напряжены под тонкой белой футболкой, и он склонил темную макушку, пробегая кончиками пальцев по ее ступне.

Несмотря на полное истощение, она чувствовала каждый нюанс его прикосновений… и также болезненно осознавала свою наготу под халатом и больничной рубашкой.

Блин… к черту боли в теле. Какая агония?

Единственное, что регистрировало ее тело, — какой-то огромный, скрытый потенциал, который она не до конца понимала, но все-таки осознавала.

Это… сексуальное влечение. Похоть. Желание.

Прямо здесь, прямо сейчас.

Неприкаянное, неумолимое, бескомпромиссное химическое притяжение.

— Я не имею права прикасаться к тебе вот так, — прошептал Крэйг.

Нет, подумала она. Не имеешь.

— Не останавливайся.

Он поднял голову, встречая ее взгляд.

— Это плохая идея.

Определенно нет. Сто процентов точно — нет.

— Я словно пьяная.

Поморщившись, Крэйг закрыл глаза.

— Я должен остановиться.

Но не остановился. Он просто скользнул пальцем вверх по ее лодыжке и выше, к икре.

— На мне ничего нет, — выпалила она.

Сейчас он склонил голову и потер лицо свободной рукой.

— Прошу, не говори мне такие вещи.

— Прости. Я не соображаю, что несу.

— Я вижу.

Казалось, он задрожал всем телом, и Пэрадайз прошептала:

— Поэтому я тебе не нравлюсь? Из-за этой связи?

— Да.

— Значит, ты тоже это чувствуешь.

— Не почувствует разве что мертвый, — пробормотал он.

— Об этом все говорят, да? Об этой жажде.

Застонав, Крэйг покачнулся, весь мир содрогнулся, хотя он крепко сидел на земле.

— Не…

— Что «не»?

Крэйг просто покачал головой и оттолкнулся от нее. Оторвав колени от земли, он поставил на них локти и, казалось, пытался взять себя в руки. Спустя мгновение он пару раз неловко повел бедрами, будто что-то мешало там или топорщилось.

— Я не стану связываться с тобой, — сказал он низким голосом. — Учебная программа — все, что у меня есть. Это мой единственный шанс на достойное будущее… поэтому я останусь в ней и преуспею не из тщеславия. И я не пытаюсь что-то доказать своим родителям, у меня нет потребности в сражениях. Меня в прямом смысле ничего не ждет впереди. Поэтому я не позволю никому и ничему встать на моем пути.

— Ты не сможешь совмещать? — спросила она, не совсем уверенная, что предлагает.

О, на хрен это. Она прекрасно понимала, что предлагала ему: когда он прикоснулся к ее лодыжке, она захотела узнать, какого это, чувствовать его руки на всем своем теле.

— Нет, — повторил он. — Не смогу.