С проклятьем Крэйг заставил себя подняться на ноги, и, прикрывая руками что-то в районе бедер, он вернулся на свое место. Но он не опустился на стул. Он стоял, смотря на мягкое сиденье, все тело было напряжено.

— Ты не обязан защищать меня, — сказала она.

Спустя мгновенье он посмотрел на нее через плечо… его лицо было мрачным.

— К черту. Я защищаю себя.

Пока Бутч вез их в «Лексусе» через реку, Марисса смотрела в пассажирское окно. Крепления моста образовывали узор, перемежавшийся с видом воды, чем напоминал о движениях дворника на замедленном повторе. Находясь так высоко, сложно было сказать, были ли на поверхности воды волны. Наверное, нет. Выдалась тихая ночь.

По неясной причине она продолжала вспоминать, как они полюбили друг друга… наверное, потому что ее мозг не мог справиться с тем, куда они сейчас ехали, поэтому спасался в прошлом, наполненным радостью, восторгом и счастьем.

Ничто не сравнится с первым прикосновением. С первым поцелуем. С моментом, когда вы впервые занимаетесь сексом, и ты смотришь на лицо над собой и думаешь: «Я не верю, что это происходит на самом деле!».

— О чем ты думаешь? — спросил Бутч, сжимая ее руку.

— Помнишь наш первый поцелуй?

Ее супруг тихо рассмеялся.

— Боже, да. На веранде второго этажа, в особняке Дариуса. Я сломал ручку того плетеного кресла.

Она улыбнулась, посмотрев на него.

— О да.

— Я не ожидал, что ты будешь такой… сильной.

В легком свете от приборной панели черты его лица казались такими же сексуальными, как и всегда, и Марисса вспомнила его лицо, когда он возбуждался, наполовину закрывая карие глаза, он становился таким серьезным, а тело замирало перед оргазмом.

— Я хочу заняться сексом, когда мы вернемся домой, — сказала она.

Он повернул голову так резко, что седан съехал с полосы.

— Ну, вот так дела. Это мы точно устроим.

— Меня грызет совесть из-за своего желания.

— Не надо. — Он встретил ее взгляд. — Это вполне естественно. Перед лицом смерти ты хочешь почувствовать себя живой… это не значит, что ты не скорбишь по девочке или каким-то образом оскорбляешь ее память. Твое желание не исключает этого.

— Ты такой умный.

— Просто опытный в подобных вопросах.

Откинувшись в кресле, Марисса позволила знакомым, сексуальным ощущениям прокатиться по ее телу… и представила, как опускается в его объятия, расстегивает ширинку на брюках и обхватывает его плоть, пока он управляет автомобилем.

Но он никогда не позволит ей.

К тому же, когда они перебрались через Гудзон, ее мысли пошли в ином направлении.

— Пожалуйста, не трогай его.

— Кого? Твоего брата?

— Да.

— Я буду джентльменом от и до.

Она посмотрела на него.

— Я серьезно.

— Я тоже. — Он сжал ее руку. — Тебе не о чем беспокоиться. Я не поступлю так с тобой… и, значит, он чертовски везучий парень.

Бутч следовал указаниям, направленным ей по смс, когда она спросила, как проехать на машине, и примерно через пятнадцать минут они уже тряслись по грунтовой дороге, пробираясь сквозь лес. В этот раз входным зданием служил скромный двухэтажный фермерский домик, на подъездной дорожке из гальки было припарковано несколько седанов. Они вышли из машины и направились к, казалось, хозяйственному блоку для тракторного оборудования, который на самом деле оказался ларьком, который она видела ранее этим вечером.

Процедура была стандартной: проверка через камеру, внутрь, сканирование лазерами. А потом стена с инструментами отъехала, открывая лифт, ведущий под землю.

— Наверное, эта постройка влетела в круглую сумму, — пробормотала она, когда они оба уставились на мигающие цифры над дверью. — Четыре этажа вниз? Вау.

— Клинику было необходимо выстроить.

Она посмотрела на него.

— Погоди, ты знал о новой клинике? Почему мне не сказал?

Бутч пожал плечами:

— Я не хотел расстраивать тебя напоминанием о брате. — Он многозначительно посмотрел на нее. — Скажи, Хэйверс хорошо себя вел, когда ты приехала сюда в первый раз?

— Да.

Его супруг кивнул и подтянул свои добротные черные брюки. Как и всегда бывало, когда он не был на смене, ее хэллрен-коп-из-Саути одевался словно с обложки каталога «Нейман Маркус»[38], кипенно-белая рубашка и тончайший пиджак из замши были такими же дорогими, насколько выглядели. От него также очень хорошо пахло, благодаря связующему запаху, а не одеколону… и его часы от «Пьяже» и большой золотой крест были сексуальны и без излишеств.

И все же, Бутч был прав. Если бы он захотел, то убил бы ее брата голыми руками… а он, наверное, этого хотел. Но она верила ему, когда он сказал, что никогда бы не сделал такого у нее на глазах.

— Он удивительно внимателен к своим пациентам, — пробормотала Марисса.

— С этим никогда не было проблем.

Да, с этим — не было.

Лифт рывком остановился, и они вышли в другой зал для ожиданий, меньше и более обособленный, чем тот, в котором бывала она.

Регистратор сначала посмотрела на Бутча… потом еще раз окинула его взглядом. Хотя он на это не обратил внимания.

— Добро пожаловать, — сказала женщина. — Доктор знает, что вы прибыли. Я могу сделать вам кофе, пока вы ожидаете?

«Или что-то по серьезнее?» — предлагал ее тон.

— Нет, спасибо. — Бутч взял Мариссу под руку и провел к стульям, выстроенным в ряд у дальней стены.

Они устроились, и Марисса обрадовалась, когда Бутч взял ее руку.

— Так, как прошла первая ночь учебной программы? — спросила она, чтобы завязать разговор и потому, что ей было интересно.

Его брови сошлись на переносице.

— Хорошо… никто серьезно не пострадал. По результатам отбора осталось семь новобранцев. Они проведут у нас этот день… в основном потому, что мы не хотим, чтобы их родители видели их такими потрепанными. Также это хорошая возможность для ребят познакомиться поближе. Я проведу первое занятие завтра вечером, потом их отпустят домой после тренировки.

— Я очень рада, что все прошло хорошо.

— Поживем-увидим. Хм, ты же знаешь дочь Абалона, Пэрадайз? Которая помогала нам с аудиенциями?

— О, милая девочка.

— Она продержалась дольше всех. У нее железный характер.

— Абалон, должно быть, гордится ею.

— Он будет.

Они замолчали. Потом Марисса снова заговорила:

— Кажется, меня сейчас стошнит.

Бутч мгновенно подскочил, но она похлопала его по руке. — Это скорее выражение такое, а не реальное действие.

— Хочешь вернуться в машину? Я заберу прах за тебя.

Марисса покачала головой.

— Нет, она моя. Пока мы не найдем ее семью, я за нее отвечаю.

Бутч обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Будь готова, что ничего не изменится, даже когда ты вернешь останки ее родным.

— Так всегда было… когда ты работал, ты всегда это чувствовал?

— Абсолютно с каждой из моих жертв. — Он медленно и устало выдохнул. — Они никогда не отпускали меня. Даже сейчас, когда я не могу уснуть, я вижу их лица на потолке над нашей кроватью. Я помню, как они выглядели при жизни и не могу забыть их мертвые тела. Это выжжено в моем мозгу.

Смотря на его профиль, его жесткий, далеко не идеальный профиль, Марисса призвала всю свою любовь:

— Почему ты не будишь меня, не говоришь со мной, когда такое происходит?

Натянутой улыбкой он старался преуменьшить всю важность этого.

— У тебя тоже есть работа.

— Да, но я…

— Не важно. Сейчас все в прошлом.

Нет, если оно не отпускает тебя, подумала она.

— Мы с тобой так похожи, — прошептала Марисса. — Мы оба спрятали в шкафу наши прошлые жизни.

— Звучит так, будто это плохо.

Прежде чем она успела ответить, дверь напротив открылась, и оттуда вышла медсестра в белой униформе с черной коробкой в руках, которая абсурдно… и неуместно… напомнила Мариссе о шпильках от «Стюарт Вайцман»[39], которые ей привезли на днях. Того же размера.