– Ген. Студент третьего курса обучения. Думаю, что уже бывший, хотя есть шансы. Как твое самочувствие? Мы приняли меры чтобы излечить тебя от паралича, но не получили ли ты других травм?

Если это студент, то на что же способны здешние архимаги?! Воистину неисчислимые силы даровали силы тьмы слугам своим. Поневоле закрадывается мыслишка а ту ли сторону я выбрал? Ересь, ересь! Когда до ближайшего храма доберусь отстою искупительную мессу!

‑Благодарю за помощь, брат…

Наконец нашел в себе силы повернуться и посмотреть на того с кем разговаривал. Однако, это точно не синие карлики. Во‑первых, они выше, пусть и намного ниже меня, но заметно превосходят ростом трехглазых уродцев. Во‑вторых цвет: один с зеленовато‑розовой кожей, полоска шерсти над ртом, лицо плоское, одет в рваную рубаху, больше приличествующую нищему, держит в руках непонятную изогнутую штуковину, а голова в шлеме; второй блестит сероватой чешуей и одет в синий балахон, в лапе кинжал. Напоминает ящерку, вроде тех что бегали по потрескавшимся камням стен в жару. Ни разу не видел таких уродцев. Впрочем, я многого не видел. Брат‑поучающий рассказывал, что в мире есть и другие расы кроме джакхов. На островах в далеком океане говорят живут разумные птицы, строящие свои города в скалах, в пустыне Джамала есть дома гигантских насекомых, пользующихся примитивными каменными орудиями, а в глубоких пещерах, лежащих под хребтом Сволле, по слухам водятся разумные рыбы, бегающие на плавниках, и могущие отходить на полдня пути от воды чтобы поохотиться с сетями на редкую в тех краях живность. Может этот чешуйчатый из них? Да нет, жабры на шее не вздымаются, да и вместо плавников пусть и развитых, есть вполне нормальные руки.

‑Или не брат… –добавляю я, не зная как вести себя с непонятными существами.

‑Все мы братья во Христе. И фин, и ныне дикий друг степей калмык и многие другие чье имя легион.

Телепат тот что в шлеме. А вот его спутнику кажется приходится несладко. Он попытался подключиться к каналу мыслей, но то ли не хватило знаний, то ли концентрации, но вместо включения в диалог теперь в его голове переплетаются словно стебли травы слова нашей беседы. Аура колеблется под натиском волн, испускаемых розовокожим, ну точно, ученик, забыл экранироваться, это надо же! Половину работы считай, за меня сделал – целитель сейчас даже разговаривать не может. Ну еще бы, сколько мне до них? Метров шесть‑семь? И напрягается ведь студент, шлет мне свои импульсы, проламывая волей расстояние. А у чешуйчатого в голове полный бардак. Свои мысли плюс мои мысли плюс его мысли; и все кусками и с помехами. Какое тут колдовство, в ступоре бедняга.

‑Воистину! Джакар завещал не гневаться на тех чьи речи сходны с твоими а поступки праведны! И трудно найти более чистый поступок чем борьба с этими синими демонами!

Немного лести не помешает. Даже в одиночку это существо способно погасить мой разум, не особо напрягаясь.

– Они такие же демоны как я или ты, с кровью в жилах и несовершенной душой в бренном теле. Просто они другие.

– Правдивы твои слова, ибо видел я уже кровь созданий сиих.

Действительно на порождений Джамала эти трехглазые не тянут. А вот мои собеседники…Тоже не являются ими. Во всяком случае, если верить их словам. Пожалуй, пора привлечь внимание телепата к его спутнику, а то бедняга имеет хорошие шансы помрачиться разумом.

‑А этот? Он тоже разговаривает?

‑Этого чешуйчатого типа зовут Деншин, он здешний врач и работал вот на этих синеньких коротышек в пока не выясненном статусе.

Так значит они не заодно. Или во всяком случае назвавшийся Геном не считает целителя достойным более развернутой характеристики. Так может тогда он специально подавляет его? Как все сложно, куда там мудреной игре Вис‑Чале, в которую брат настоятель играл с братом библиотекарем.

‑Между прочем невежливо говорить так будто меня здесь нет. Я магистр ксенобиотики и бакалавр псионических воздействий витального характера.

Наконец‑то подал голос чешуйчатый. Магистр эээ чего? Не знаю такое слово. И телепат наверное тоже не знает. Или объяснить не может. На магистра он не похож, во всяком случае, что это за магистр, умеющий лишь исцелять? А признаков хорошего владения чем‑то иным в ауре не видно. Был бы телепатом – так за непроницаемой скорлупой прятались бы щупальца, взламывющие чужой разум, умел бы управлять подобно мне стихиями и в ауре не минуемо был бы пробит ими широкий канал, для выплесков силы, общающиеся с миром духов имеют очень размытые грани между тонким пространством души и окружающей реальностью, механисты и артефакторы постоянно увешаны разным хламом, пускающим корни в их силу. Вот разве что у алхимиков с травниками нет особых изменений, вот только их можно и с закрытыми глазами отличить по запаху. Хотя попахивает здесь чем‑то таким, но это не от него. А в глазах разума как не было, так и нет. Он что на одном бессознательном чутье бурчать умеет?

– Удивительно мне видеть глазами своими все эти чудеса, клянусь Джакром; не думал я раньше что едва выйдя за пределы родной обители столкнусь с подобным. Мерзость сиих синих карликов и твои достойные речи приличествуют более саге эпической. Но не хотелось бы впасть в грех гордыни, поэтому молви, как покинуть сей рассадник зла и попасть туда, где чтят заветы Всевышнего.

В одиночку я с трехглазыми карликами бороться не соответствует сану моему. Сюда надо братьев‑инквизиторов. И побольше. А какой толк с выгнанного послушника? Смех один. А эти странные чародеи тоже явно не просто так мне на выручку пришли, наверняка потребуют платы, недостойно конечно бросать оказавших тебе помощь не расплатившись, но что поделать? Грешен я, грешен.

– Увы, брат мой, сии злобные карлики, прозываемые фелами впали в страшный искус – им захотелось разжиться рабами, для выполнения своих, несомненно, богомерзких целей. И мощь их технологий позволила им наведываться на миры чужие, на одном из них они схватили тебя, на другом меня, на третьем Аошину. Я даже не могу вообразить, как далеко сейчас мы находимся от ближайшего оплота веры.

Не врали таки легенды старинные. Велик Джакар в мудрости своей. А смертные его заветы нарушали, нарушают и нарушать, скорее всего, будут. Но однако какая, дерзость, напасть на пусть и изгнанного, но все же послушника‑воина полного посвещения. Взять в рабы не кмета, не ремесленника, даже не воина а священника Всевышнего?! Я же в одиночку сотню тяжелых латников раскидаю, если те кончено с дуру без поддержки лучников или мага полезут. А если и с магом – устрою им хоть наводнение в пустыне хоть засуху на леднике! Библиотеку храмовую наизусть знаю почище брата‑библиоткаря. У меня так и вышито на рясе, что сзади что спереди: 'Если обидеть смиренного брата то пламенем небесным сие чревато' . … О, я несчастный! Я же был в тряпье, которое швырнул мне отец‑настоятель! Какой там кмет, преступник беглый и тот одет лучше. Конечно нечестивцы приняли меня за простолюдина, поймали, притащили сюда. И так я что теперь, раб?! Уничтожу презренных!!!

‑Нечестивцы, как смели они поднять руку на служителя Джакара! Светоносный покарает их!

Телепата мои слова, отчего то развесили, эмоции пробились сквозь щиты и заплясали лучами по присутствующим. Наверное, все же неверующий, пусть и в своих богов, иначе не стал бы так усмехаться. Маги они все такие, верят только в себя а на Всевышнего уповают только когда резерв истощился. Правильная в чем‑то, конечно, позиция, но – еретическая.