Господи, когда же я был здесь в последний раз, с ужасом подумал Молдер, взбегая по широкой пологой лестнице, ведущей от дороги к лужайке перед домом. Год назад... да, больше года, в прошлый Сочельник. С ума сойти...

Все комнаты были ярко освещены, а на затемненной веранде он увидел яркую точку горящей сигары. Туда он и повернул в первую очередь.

– Матери нужно дать еще немного времени, – услышал он голос отца. Сигара разгорелась, высветив тяжелые черты лица. – Побудь пока здесь.

– Ты сказал, что я должен торопиться. Что дело срочное. Что...

– Это все так, сын. Но... чуть повремени.

– Да что же, в конце концов!..

Отец медленно встал, подошел к Молдеру. От него пахло хорошим табаком и твидом старого домашнего пиджака.

– Это мама настояла, чтобы ты приехал, Фокс.

Он протянул руку, и Молдер пожал ее. Ладонь отца была слабая и горячая.

– Но, папа! Что же все-таки случилось?

Отец сделал еще шаг вперед, Молдер вынужден был чуть посторониться – и оказался как раз напротив щели между портьерами. В комнате лицом к нему сидела мать со смятым платком в руках, а перед нею – какая-то женщина...

– Определенность – чертовски комфортабельная штука,– сказал отец.– Мы так привыкаем к ней, так стремимся сохранить, что когда она рушится – нам кажется, что рушится мир...

– С кем это там мама разговаривает? – перебил его Молдер.

– С твоей сестрой...

Молдер хотел что-то сказать, но вдруг понял, что забыл абсолютно все слова. Его перенесло с веранды прямо в комнату, и там две женщины, очень похожие, хотя одна была совсем седая, встали ему навстречу. Потом молодая вышла вперед. Она была невысокая, с длинными вьющимися волосами, перехваченными у затылка, и светло-серыми глазами. И то, что не спутаешь ни с чем: ямочка на подбородке: не в центре, а чуть правее... 

– Фокс...

Под утро мать утомилась так, что чуть не упала с кресла, и Молдер отвел ее в спальню.

– Ты светишься, – сказал Молдер.

Мать улыбалась, почти его не слыша. Наверное, в ушах ее звучала другая музыка.

Потом она тревожно встрепенулась.

– Фокс, – прошептала она, – Фокс... Как ты думаешь, это она?

– Ну, а кто же еще? – удивился Молдер. – Разумеется...

Но сам он ни в чем не был уверен.

Накинув пиджак, он вышел на веранду. Солнце еще не встало. Воздух был прохладным и теплым одновременно: так иногда случается перед рассветом. Начинали просыпаться птицы.

В кресле, где любил курить отец, сидела Саманта, закутавшись в плед. Она сама напоминала какую-то птицу: красивую, но немного неловкую на земле.

– Фокс... Еще не слишком поздно, чтобы поиграть в «Стратегию»? – улыбнулась она Молдеру, наклоняясь вперед и подбирая ноги, словно готовая в любой миг вскочить и бежать – играть в мяч, в «Стратегию», в шахматы, в которые Фокс так и не успел научить ее играть правильно...

– Чуть поздновато, – сказал Молдер. – Хотя... что нам каких-то там двадцать два года?..

– Да... Странно, папа все время молчал. Неужели ему было нечего мне сказать? Он просто сидел и смотрел...

– Что удивительного? Произошло то, чего уже перестали ждать... Ты им сразу все рассказала?

– Конечно...

Саманта, зябко ежась, встала и подошла к перилам.

– Я помнила себя с одиннадцати лет, – сказала она, глядя в небо. – А что было до того – не помнила. Это было страшно. Я жила у приемных родителей и почему-то знала, что они приемные, хотя не помнила ни маму, ни папу... ни тебя. А потом... потом страх стал усиливаться. Я боялась всего. Несколько лет назад это стало совершенно невыносимо. Мне предложили пройти курс регрессивной гипнотерапии. Ты знаешь, что это такое?

– Да уж... знаю.

– И у меня... у меня начала возвращаться память. Иногда я думаю, что лучше бы... Понимаешь, все это: похищение, потом анализы, потом... это то, чего лучше не знать. Если уж оно с тобой случилось... то лучше не знать...

И вдруг она порывисто обернулась к Молдеру и на секунду прижалась к нему. Потом отстранилась, скрывая неловкость за улыбкой. Нос ее покраснел от слез.

– Я не говорила родителям, но тебе должна сказать. Мне грозит опасность...

– Какая?

– Один тип охотится за моим отцом и другими врачами, ты же знаешь...

– Твоим... отцом?

– Приемным отцом. Тем, кто воспитал меня. Он, видишь ли... он здесь проездом. Он из тех, кого люди называют пришельцами. Он и его друзья – эмигранты, они здесь скрываются. И вот – прибыл киллер, который убивает их. Одного за другим. Уже многие погибли. Ты с ним встречался, Фокс. Он умеет влезть в доверие. Притвориться кем-то другим. Он не остановится, пока не убьет всех. Всех... нас. И меня тоже.

– Здравствуйте, это Дана Скалли. Меня сейчас нет, пожалуйста, оставьте ваше сообщение, я перезвоню позже.

– Скалли, возьми трубку. Если ты меня слышишь, возьми. Черт... Скалли, слушай внимательно. Ни в коем случае не доверяй нашему приятелю из ЦРУ. Ты меня поняла? Это может быть очень опасно. И – дозвонись до меня. Обязательно дозвонись.

Если бы Скалли задержалась на полминуты, она бы услышала это сообщение – и многое из того, что произошло потом, могло бы не произойти вовсе или произойти иначе. Если бы у нее порвался шнурок на кроссовке или опять куда-то подевался ключ...

Но нет – шнурок выдержал, а ключ оказался там, где и должен был быть – на столике у двери. Поэтому Скалли не услышала сообщения.

Четверть часа спустя:

– Вы позвонили Фоксу Молдеру. Оставьте ваше сообщение после гудка.

– Молдер, куда ты пропал? Слушай меня внимательно. Я решила сменить дислокацию. Звоню тебе из автобуса. Остановлюсь в мотеле «Деревенские каникулы» в Маунтин-Лодж, на шоссе И-90 вблизи Джэментауна. За мной никто не следил, по крайней мере, я не заметила ничего. Обязательно дозвонись до меня, я должна сообщить тебе кое-что очень важное...