— Джордж, это матрос Ренько. Можете звать его просто Аркадием. А это капитан Морган, — сказал он Аркадию.

Капитан крепко пожал руку новому знакомому.

— Нам очень жаль Зину Пишвили.

— Патиашвили, — поправил Слава, словно фамилия в устах капитана прозвучала смешно.

— Пашвили? Извините, — Морган обратился к Аркадию. — Я сам не говорю по-русски. Переговоры между судами осуществляются представителями компании, живущими на «Полярной звезде». Вам лучше обратиться за помощью к ним. Не желаете ли выпить?

На столе стоял поднос с тремя стаканами и бутылкой советской водки. Получше той, что пьют в Советском Союзе, — качественный экспортный вариант. Морган поднял бутылку на миллиметр от подноса, словно отмеривал минимум гостеприимства.

— Или вы торопитесь?

— Да, нам пора. — Слава понял намек.

— А я не откажусь, — сказал Аркадий.

Слава присвистнул.

— Сначала вино, затем водка…

— Как на Новый год, верно? — произнес Аркадий.

Морган налил Аркадию полстакана, плеснул и себе. Слава пить не стал.

— На здоровье, — сказал Морган, коверкая русские слова. — Я верно говорю?

— Ваше здоровье, — ответил Аркадий по-английски. Он выпил свою порцию в три глотка, Морган — единым духом, после чего продемонстрировал ряд великолепных зубов.

— Я так понимаю, что с представителями компании вы говорить не хотите.

— Попытаемся обойтись без них. — Меньше всего Аркадию хотелось, чтобы Сьюзен приняла участие в беседе.

— Ну, Аркадий, спрашивайте.

Морган был так уверен в себе… Что же может его обескуражить?

— Ваше судно надежно?

— Ренько, это… — начал Слава.

— Все в порядке, — отозвался Морган. — Семьдесят пять футов от киля до клотика, со специальной оснасткой для плавания в северных широтах. Оно было построено для буксировки нефтяных платформ в Мексиканском заливе, а потом переоборудовано для здешних мест, когда поднялся спрос на крабов. Потом спрос пошел на убыль, поставили трал и сделали обшивку, чтобы разбивать лед. Большие деньги пошли на нашу электронику, но это окупается сторицей. У нас нет традиций нашего приятеля с «Веселой Джейн», но рыбы мы ловим больше.

— Вы знали Зину?

— Видел мельком. Она была очень мила.

— А на танцах?

— Не имел удовольствия танцевать с ней, я был в кают-компании вместе с капитаном Марчуком и капитаном Торвальдом.

— Вам нравится совместная рыбная ловля?

— Очень увлекательно.

— Увлекательно? — Аркадию и в голову не приходило рассматривать ловлю рыбы с этой точки зрения. — Как так?

— После стоянки в Датч-Харборе мы собираемся в полосу льдов. Советские капитаны — отважные люди. В прошлом году целая рыболовная флотилия из пятидесяти судов застряла во льдах у берегов Сибири. Вы потеряли плавучий рыбозавод. Экипаж не погиб только потому, что люди сумели пройти по льду. Мне нравятся русские. Они — самые лучшие партнеры по рыбному промыслу. Корейцы разворовали бы половину улова. Японцы не унижаются до воровства, но у них кровь холоднее, чем у рыбы. — Морган принадлежал к типу людей, которые улыбаются собственным мыслям. — Аркадий, как получилось, что я не помню ни одной встречи с вами на «Полярной звезде»? Вы — офицер флота или из министерства? Или откуда-нибудь еще?

— Я работаю на рыбозаводе.

— На линии обработки рыбы, — вставил Слава.

— И при этом бегло говорите по-английски и расследуете несчастные случаи? Я бы сказал, что для чистки рыбы у вас слишком высокая квалификация. — В глазах Моргана стояла хрустально-синяя пустота — Аркадий и Слава тут же догадались, что он им не верит ни на грош. — Так это был несчастный случай?

— Нет никаких сомнений, — подтвердил Слава.

Морган не отрывал глаз от Аркадия. Потом он посмотрел на пустую сеть, лениво раскачивающуюся на подъемном кране, на двух моряков, поднимающихся на палубу, и снова перевел взгляд на Аркадия.

— Ладно. Был рад нашей светской беседе, джентльмены. Однако не забывайте, вы в американских водах.

В тесную рубку вошли двое. Так вот они, эти американцы, которых Ланц назвал «бандой рокеров»! Любопытно. В Советском Союзе два колеса, соединенные с двигателем внутреннего сгорания, являются символом личной свободы, «рокерами» там называют мотоциклистов. Власти всегда стараются загнать их на определенные площадки и держать под контролем, но группы рассеиваются, как монгольская конница, в разных направлениях, оккупируют целые поселки и исчезают прежде, чем является милиция на автомобилях.

У моряка покрупнее было желтоватое лицо, нависшие брови и длинные вытянутые руки человека, привыкшего к обращению с сетями и лебедкой. Приятным его назвать было нельзя. Он оглядел Аркадия с ног до головы.

— Это еще что за дерьмо?

— Колетти, — принялся объяснять Морган, — это наши русские коллеги. А этот джентльмен, которого привел наш старый друг Слава, может поучить тебя правильно говорить по-английски. Если хочешь, я попрошу его дать тебе пару уроков.

— Ренько, это Майк. — Слава представил моряка помоложе, алеута с правильными азиатскими чертами лица — Майк — сокращенно от Михаил.

— Имя русское, — заметил Аркадий.

— У нас много русских имен. — Голос алеута звучал мягко и застенчиво. — Многие из нас — потомки ваших казаков.

— В свое время Алеутские острова и вся Аляска принадлежали вашим царям, — сообщил Морган Аркадию. — Вам бы следовало это знать.

— Вы говорите по-русски? — Может быть, этот парень разговаривал с Зиной.

— Нет. Мы знаем некоторые русские выражения, — пояснил Майк, — но до конца не понимаем, что они означают. Ваши люди употребляют их, когда попадают молотком по пальцам. А еще мы ходим в церковь, служба там идет по-русски.

— В Датч-Харборе есть русская церковь, — вмешался Слава.

Прежде чем возобновить разговор, алеут посмотрел на Колетти.

— Нам действительно жаль Зину. Трудно поверить, что ее больше нет. Всякий раз, когда мы привозили улов, она стояла на корме и махала нам рукой. И в дождь, и в хорошую погоду, и ночью, и днем.

— Вы с ней танцевали? — спросил Аркадий.

— Мы все с ней танцевали, — встрял Колетти.