На вид ему было лет сорок И он производил впечатление человека, у которого отличное здоровье, отличный аппетит, отличное настроение. И вся жизнь которого — сплошное удовольствие. Он не переставал улыбаться, обнажая ровные белые зубы. Ростом с меня, слегка полноват, глаза немного навыкате, черного цвета, грива черных роскошных волос падала на плечи Обаятелен и приятен в общении В какой-нибудь более подходящей для праздного времяпрепровождения ситуации я бы с удовольствием поболтал с таким человеком. С самого начала нашего общения мне казалось, что я его где-то видел. То ли в жизни, то ли на фотографии. Зрительная память у меня прекрасная, но сейчас я никак не мог вспомнить, где же он мелькнул передо мной. То, что мы не были лично знакомы, — это точно. Всех, с кем я когда-то общался, я могу вспомнить без труда.

Нашему разговору предшествовало мое пробуждение в большой комнате без окон, со стенами, покрытыми люминокраской. Я лежал на кровати, одетый в зеленые брюки и рубашку с желтым иероглифом на груди. На руке виднелось красное пятно — след от инъектора. Похоже, мне влепили дозу снотворного, и сколько времени прошло с момента, когда брюнет отключил меня, день на дворе или ночь — неизвестно.

Я поднялся с ложа Тут же зазвенел звонок, похожий на дребезжание старинного механического будильника, которые вновь вошли в моду в последнее время Мгновенно появились трое дылд, вежливо сообщили, что совершать резкие движения и неразумные поступки в моем положении бессмысленно и вредно Меня препроводили в старомодный, обставленный антикварной мебелью кабинет, чем-то напомнивший мне логово Веденеева на Лубянке. На стенах — картины на античные темы, написанные маслом, в углу — двухметровой высоты часы с гирями и боем, рядом с ними большой деревянный глобус с надписями на английском языке, ну и вся остальная обстановка в том же духе.

Хозяин кабинета, описанный мной выше, принял меня почти с искренней (а может, на самом деле искренней) радостью. Судя по всему, на этой базе он был главным У меня имелась к нему масса вопросов, носящих скорее характер праздного любопытства, потому что ответам мне вряд ли удастся найти должное применение. Трудно поверить, что здесь найдутся добрые самаритяне, которые выпустят меня отсюда живым, да еще со всей собранной информацией. Кроме того, я был уверен, что привели меня сюда отнюдь не для того, чтобы я удовлетворил свое любопытство, а скорее наоборот. Похоже, я попал к достаточно серьезным людям, у таких обычно разговор начинается с чашки кофе и рюмки коньяка, а заканчивается альфа-меномазином, электрошоком или другими схожими методами убеждения. За много тысячелетий истории человеческой цивилизации люди достигли многого в искусстве развязывания языков. Кроме того, этот тип даже не обязательно должен принадлежать к человеческой цивилизации. Кто знает, как могут выглядеть инопланетные монстры. Может, они как раз именно такие — полноватые, гривастые и белозубые, а кроме того, приятны в общении и прекрасно знают язык аборигенов.

Хозяин кабинета предложил мне присесть. Как я и ожидал, началось все с коньяка, который он разлил в хрустальные рюмки.

— Хочу выпить за наше знакомство, — произнес хозяин, сверкая изумительными зубами. Интересно, свои у него зубы или регенерированные.

— Да уж, — нахмурился я, но рюмку поднял.

— Обстоятельства нашей встречи для вас не слишком приятны, поэтому я не рассчитываю на немедленное проявление вашего доброжелательства. Что касается меня, то я искренне рад знакомству. Надеюсь, оно будет достаточно долгим.

— Хотелось бы, — кивнуля. В душе я питал надежду, что пристрелят меня не сразу.

— Меня зовут Леонид Серафимович. Похоже, не пришелец. Не думаю, что на альфе Эридана дают такие имена.

— Вам представляться нет нужды. Кто же не знает полковника Аргунова, оперативника класса "А" Управления психоэкологии! Друг мой, ваша слава бежит впереди вас.

Коньяк встал у меня поперек горла. Что творится, а? Создавалось ощущение, что операция под грифом «С-6» довольно полно освещалась в СТ-новостях. И голубоглазому все было известно. И этим. Кстати, кому? Черт их знает!

— Я не хочу, чтобы у вас сложилось превратное представление о нашем гостеприимном небольшом городе.

— Град без названия.

— Почему? Название есть. Асгард. Асгард. Что-то знакомое.

— Если вы думаете, что мы собираемся выбивать из вас секретную информацию о деятельности Министерства общественной стабилизации, подробности вашего задания, то вы ошибаетесь. Нас это не интересует.

— А что вас интересует?

— Нас интересуете вы.

— А что такого интересного во мне?

— Гораздо больше, чем вам кажется. Конечно, не ваша бурная биография. И не любовные похождения. — Он как-то ехидно улыбнулся. — Нас интересуете вы как человек. Человек незаурядный.

— Вы меня переоцениваете.

— Вряд ли. Мы хотели бы работать с вами. И у вас нет иного выхода.

— Понятно. Вам нужен «фантом». Цена обычная — жизнь, — усмехнулся я.

«Фантом», «двойник», «соловейчик» — каких только терминов не выдумано, чтобы окрестить сотрудников спецслужб, продавшихся врагам. Я решил: делать непонимающие глаза, валять дурака просто смешно. Они знают обо мне все.

— О, не нужно драматизировать. Жизнь, долг, честь, предательство. Вы вскоре поймете, что речь вовсе не об этом. Все гораздо сложнее.

Ну да, так и начинаются вербовки. Треп на общефилософские темы, заболтать, запудрить мозги, попытаться дать человеку моральные оправдания его предательства, чтобы ему было не слишком стыдно. Зачем он тратит время? Эти приемы для профессионалов моего уровня не годятся.

— Думаете, я займусь рассуждениями на общеэтические темы, чтобы оправдать в ваших глазах наше сотрудничество? — улыбнулся иронично Леонид Серафимович.

Будто мысли мои прочитал. Он далеко не дурак Затевать с таким игру нелегко. А надо. Надо что-то придумать, иначе я конченый человек.

— Такой разговор с вами бессмыслен. Хотите знать, кто я такой?

— Да, хочу, — вскипел я. — Кто вы? Кто ваши подчиненные? Что вам надо в этом лукоморье? Как вы умудрились свить такое уютное гнездышко и чтобы про него никто не узнал?

— Не горячитесь. Давайте по порядку. Моя фамилия Чаев. Она вам что-нибудь говорит?

Ничего себе… Мне захотелось хлопнуть еще коньяка. И не несчастную рюмку, а пол-литровую… нет, лучше литровую бутылку. Говорит ли мне что-нибудь фамилия Чаев? Еще как говорит. Леонид Серафимович Чаев с семьей, в кабинете, на работе. Чаев с любимой собакой. Чаев с любимой книжкой. Просто Чаев, в пальто и с зонтиком. И на каждой фотографии — лицо сидящего передо мной человека.

— Что, тот самый? — только и спросил я, дурацки хлопая глазами.

— Тот самый.

Конечно, я мог отдаться во власть фантазий о двойниках, об удивительном сходстве, о том, что я попал в лапы маньяка, страдающего манией величия, который нацепил маску или сделал пластическую операцию. Но к чему все это? Я чувствовал, знал — передо мной настоящий Чаев. Тот самый.

И еще я вспомнил, что такое Асгард. В скандинавской мифологии это крепость на поле Идавель, где живут боги и умершие люди. Небесный город мертвых.

— Чаев мертв уже давным-давно, — произнес я устало.

— Как писали в одной старой книге: слухи о моей смерти сильно преувеличены. Чтобы понять все, вы должны выслушать довольно длинный рассказ, часть которого больше похожа на лекцию по философии. Вы согласны?

— Еще бы.

— Начну с банального вопроса — что мы знаем об этом мире? Узким специалистам порой начинает казаться, что почти все. Физики считают, что чуть ли не до конца уяснили сущность атома, микрочастицы, эфирного океана. У химиков самоуверенности еще больше — они вообще изучили все вдоль и поперек, теперь остается только накапливать частности, уточнять несущественные моменты. Они искренне уверены в этом, пока не набредают на очередной пласт явлений, переворачивающих все основы. Биологам тоже время от времени становится все понятно… Перечень можно продолжить. Специалистам всегда ПОЧТИ все понятно. Но вот они наталкиваются на очередную глухую стену и расквашивают об нее свои носы. И тогда рождается, например, физика сверхтонких энергий, наука о непериодических явлениях, биоэнергоинформатика, теория не стандартных трансмутаций. Мы — дикари. Научились устанавливать кое-какие причинно-следственные связи в окружающем мире и использовать их. Нажимаешь кнопку — загорается лампочка. Связь есть? Несомненная. Вот палец, вот выключатель, нажимаешь — вот тебе свет. Но физический и технический смысл происшедшего скрыт от взора дикаря. Несмотря на некоторые успехи науки в последние десятилетия, мы почти ничего не знаем о сути окружающих нас явлений и предметов. Мы в упор не видим слона, а лишь пересчитываем пупырышки на его коже. Мы на ощупь приближаемся к таким неизведанным пластам, как энергоинформационные пространства, психомиры, параллельные независимые плоскости. А ведь еще древние писали об астральных и ментальных вселенных. Мы делаем робкие попытки при помощи эфиродинамики объяснить психотронику и непериодические процессы. Мы с ужасом видим, как загадочным образом могут меняться свойства вещей, как трещит по швам закон сохранения энергии и вещества, как летит к чертям теория вероятности — неколебимые, казалось, столпы. Не так ли, Александр Викторович?