- Нет, я не хочу тебя убивать. Я и тогда не хотела, но не могла рисковать.

- Знаешь, я не имею ничего против тебя. Просто я был очень зол, зол на отрезавших мне крылья.

- Я понимаю.

- Прости меня.

- Не извиняйся, ты защищалась. Так, значит, ты не хочешь меня убивать? Жаль. Когда еще достанется такой красивый ангел смерти! Хотя, может передумаешь? Моя кровь теплая…

- В тебе ее мало.

- Тебе хватит.

- Нет. К тому же – ты – житель окраин. Я же сама себя потом уважать не буду.

- Но я же разрешаю. Сам.

- Хорошо. А что обо мне скажут?

- А ты не зубами, ты – ножиком. Никто не узнает, что это ты.

- Успокойся!

***

Сема проснулся около полуночи. Нужно было проведать Алекса, напоить, если надо – перевязать. Окончательно проснувшись, Сема понял, что голоса не приснились ему. Один из них, слабый, принадлежал Алексу, другой – какой-то девушке. Это голос показался ему знакомым.

Сема резко открыл дверь. О, ужас! На кровати Алекса сидела красноглазая дьяволица Николетта. На руке ее блестел кастет, тот самый, с выдвижными ножами, которые, впрочем, еще не были выдвинуты. Сема понял, он успел вовремя.

- Тварь! Нападаешь на безоружного! – закричал парень, хватаясь на нож.

Николетта резко вскочила и, молниеносно преодолев комнату, выпрыгнула в окно. Звука приземления не последовало, словно это был не второй, а по меньшей мере, десятый этаж. Сема подбежал к окну и метнул нож в темноту, но безрезультатно. Николетта была уже далеко.

На его крики сбежались, не успев толком проснуться, ребята.

- Что случилось? Что происходит? – сыпались со всех сторон одинаковые вопросы.

- Здесь была Николетта. Она хотела убить Алекса! Безоружного (и беспомощного, - подумал он, но не решился сказать вслух)! Ненавижу! Тварь!

- Алекс в порядке?

- Не знаю, я не успел проверить, - ответил Сема.

Безумного тщательно осмотрели, но не нашли ни следов зубов, ни новых ран.

В суматохе никто не заметил, что его раны больше не кровоточат.

Алекс открыл глаза и улыбнулся.

- Не ругайте ее…

***

Николетта побежала к реке (даже сейчас не может вспомнить, к какой именно.) и села, почти упала, прислонившись к огромному дереву. Дерево было черным, ведь ночь. Река медленно и величественно несла свои черные, блестящие воды куда-то вдаль. На фиолетовом небе сияли странные, такие пронзительные и слепые звезды. Глаза девушки были черными: в темноте зрачок сильно расширялся.

Николетта сидела неподвижно и смотрела на черную воду. Звезды в ней не отражались.

Всю следующую ночь Николетта думала. Вообще-то, думала она постоянно, но о Безумном Алексе – впервые.

Теперь ему станет легче. Скорее всего, он поправится, если сам захочет жить, конечно.

Бабушка рассказывала ей, что для излечения раны к человеку нужно прикоснуться тем оружием, которым его ранили. Когда-то все это знали, но теперь забыли. Николетта несколько раз прикоснулась к Алексу во время разговора, а свои кастеты с выдвижными ножами она снимала очень редко. По крайней мере, Безумный не попадет теперь в больницу. На окраине есть только одна больница и любой местный житель скорее пройдется ночью по кладбищу или до крови порежется при Николетте и ее девочках, чем ляжет туда. Впрочем, мало кто из жителей окраин боится кладбищ, пусть даже и ночных. А их страх перед больницей почти беспочвенен. Почти…

Однажды Николетта побывала в этой больнице. Угораздило же упасть в голодный обморок на людной улице! К счастью, никто ее не узнал, и девушку отправили не в одну из рек с колом в сердце, а в больницу. Очнулась она уже там.

Те несколько дней, что она провела в больнице, девушка, шатаясь от голода, ходила по коридорам и искала окно, которое бы хорошо открывалось. К счастью, у нее были с собой цветные линзы, а бледность и отсутствие аппетита списали на какую-то болезнь.

Блуждая по больнице, Николетта забрела в какую-то комнатку, и она была шокирована тем, что там увидела: за столом сидел пухлый мужик в белом халате и пил кровь из пробирок. Увидев, как хищно, блеснули глаза девушки, он тут же предложил ей стул и штатив с пробирками.

- Присаживайся, сестренка, пообщаемся.

Ему действительно не хватало общения с себеподобными. Он не принадлежал ни к старшему, ни к молодому поколению вампиров, и о нем никто не знал. Вернее, не о нем, а о том, чем он питается. Впрочем, одна медсестра как-то подглядела. Странно, что ее никто не искал. Наверное, в городе у нее не было родственников.

За беседой они допили кровь, и мужик пообещал вечером вывести ее из больницы. Но вечера ждать не пришлось. Она потеряла линзу и не заметила. И один врач, увидев красный горящий глаз, освежил в памяти образ местного ужаса. Тут-то она и поиграла в догонялки с медперсоналом. Уже известный нам мужик погнался за ней вместе со всеми, но как-то быстро обогнал своих коллег и вывел ее к черному ходу.

Хорошо, что Алекс не попал в больницу, а то попадись он, с кровоточащими ранами, пухлому мужику...

И только тут Николетта поняла, что бы она сделала с любым другим человеком с таким количеством кровоточащих ран… Правда, девушка искренне считала Безумного ангелом, но, судя по запаху, кровь у него было человеческая и вполне пригодная в пищу. Не в этом дело.

Николетта улыбнулась. Вряд ли даже бабушка видела, чтобы внучка так нежно и мечтательно улыбалась.

***

Алекс быстро поправлялся. Раны, переставшие кровоточить, затянулись, боль прошла. Многие считали его умершим, ведь с такими ранами не выживают. Кого-то он в этом разубедил, а кого-то ему еще предстояло разубедить.

Николетта часто приходила к нему, когда он выздоравливал. Когда Алекс начал вставать, они стали встречаться в условленном месте – на берегу реки у поваленного тополя. Высокий берег заканчивался обрывом, в реке плескались рыбы-мутанты.

Они говорили, изредка замолкали, увидев необычную рыбу, и снова говорили.

- Слушай, Алекс, а за что тебя прозвали Безумным? Вроде признаков психического растройства не наблюдается.

Вообще-то, Безумный – моя фамилия.

- Да-а… Вышла Василиса Прекрасная за Ивана Дурака и стала Василиса Дурак.

- Да, да, да, именно так все и было.

- Что было?

- Все. И в правду, выходи за меня.

- Очень ты мне нужен с такой фамилией.

- А мама не стеснялась.

- А сейчас, что, стесняется.

- Раньше не стеснялась, но, когда мой папа – потомстввенный оператор - куда-то улетел и не пообещал вернуться, решила сменить.

- Улетел? Он – летчик?

- Нет.

- У него есть крылья?

- А как же!

- Уж, не на Аварии ли он был оператором?

- Да, как и мама.

- Ты, у нас, выходить, дитя Аварии?

- А ты – Ужасного леса?

- Нет – окраин.

- Ну, что, дитя окраин, ты подумала над моим предложением?

- Над каким? Дай подумать… Вспомнила! Нет! Ни за что в жизни!

- Как хочешь. Пойду, Терезе предложу, может она согласиться.

- Почему именно Терезе ?

- Обожаю испанок. Ее черные глаза свели меня с ума.

- Вообще-то, это Настя, а Тереза рыженькая, синеглазая. Их постоянно путают.

- Ну, ладно, видно не судьба.

- Наверное. Кстати, пока не забыла – отдай Семе нож и скажи, что такими ножами не бросаются. Уж больно хороший нож.

А как он у тебя оказался?

- Поймала, когда Сема в меня бросил.

- Ах, да! Давай, скажу ему, что во дворе нашел.

- Скажи.

- Он обрадуется…

***

Домой они возвращались разными дорогами, их банды ни о чем не подозревали, а, когда узнали, долго смеялись, стоя стенка на стенку с ножами в руках.