Затем мне пришло еще одно сообщение.

«И я не могу привыкнуть к тому, что тебя нет рядом, когда я открываю глаза... когда я засыпаю... Думаю, что тоже схожу с ума...».

Я точно не сплю?

Я зажмурил глаза, широко улыбаясь, словно мальчишка. Значило ли это, что между нами все в порядке? Что в скором времени она вернется, и будет, как прежде? Она пришла в себя? Успокоилась? Разобралась в своих чувствах? Я безумно хотел узнать об этом, но боялся отпугнуть ее давлением.

«Я скучаю по твоим губам, в которые каждое утро впивался жгучим долгим поцелуем» — написал ей.

Наоми не заставила долго ждать.

«Находиться вдали тебя — самая мучительная вещь, Зак Роджерс. Я безумно хочу обнять тебя».

«Только обнять?» — парировал я, предвкушая грандиозное продолжение переписки.

Я представил, как сейчас она закатила глаза и усмехнулась, уловив подтекст. Мое сознание воссоздало образ ее смущено рдеющих щек и сияющих черных глаз.

«Не только...» — ответила Наоми.

«Что ты еще хочешь?».

«Поцеловать тебя».

«А еще?».

«Зак...».

Я вообразил, что она произнесла мое имя со стоном, испытывая возбуждающее томление внизу живота.

«Я мечтаю исследовать каждый сантиметр твоего идеального тела. Неторопливо ласкать твою грудь, спускаясь губами ниже, к животу. Хочу касаться твоей бархатистой кожи и слышать, как ты приглушенно вздыхаешь, пытаясь сдерживать себя».

«Прекрати, прошу…».

«Поздно. На мгновение, представив тебя обнаженную, я больше не могу контролировать себя. Я хочу тебя. Чертовски сильно хочу. Хочу чувствовать свой член внутри тебя, кусать твои губы и тонуть в твоих хриплых стонах. Малышка, я бы все сейчас отдал, чтобы ты была здесь, рядом со мной, сгорающая от моих прикосновений. Я бы заставил тебя кричать мое имя всю ночь».

«Господи, сейчас не лучшее время. Джесс осталась ночевать у меня, я чуть не разбудила ее, потому что застонала. Что ты творишь со мной?».

О, да, детка. Это я и добивался.

«По школе от одного до ста?» — спросил я.

«Что?».

«Насколько ты возбуждена сейчас?».

Наоми ответила незамедлительно.

«Тысяча. Возможно, две тысячи».

«Возвращайся ко мне, малышка. Я завтра же приеду в Индианаполис, чтобы забрать тебя. Пожалуйста, скажи, что ты согласна? Это все, что мне нужно».

«Есть возможность приехать прямо сейчас?».

«Уже в пути. Умоляю, не начинай без меня».

***

Мой голос доводил Наоми до крайностей. Ее хрупкое тело тряслось от желания в моих руках. Я прижимался к ней сзади, покрывая поцелуями лебединую шею, лопатки, пальцами блуждая по спине и ягодицам.

Мы стояли под тугими струями душа в номере одного из отелей Индианаполиса. Мокрые, безрассудно влюбленные, поглощенные лихорадочной страстью, мы утратили контроль над собой, как только увидели друг друга.

— Зак, пожалуйста, войди в меня, — ей достаточно было произнести это, чтобы вожделение превратило в пепел остатки рассудка. Сердце пропустило несколько глухих ударов, а после принялось колотиться как сумасшедшее, отчаянно желая нагнать упущенное нами время.

Наоми жалостливо простонала и слегка подалась назад, прижавшись упругой попкой к моей эрекции. Я что-то нечленораздельно бормотал ей в ухо, вжимаясь в нее, но не входил, а лишь дразнил и касался кончиком члена ее киски. Моя ладонь, не спеша, скользила вниз по линии талии.

— Хватит играть со мной, — она кусала губы от сладостной истомы.

Я улыбнулся, легонько укусив ее за плечо и, взяв в свободную руку твердый член, ввел головку в лоно. Наоми ахнула, сильнее прогнувшись в спине, а я продолжал с наслаждением смотреть, как вода заставляла ее смуглую кожу блестеть.

— Глубже, малыш, — шелестела она, глядя на меня с мольбой через плечо. — Умоляю… прошу, глубже…

Черт.

Я ведь не железный. Тем более, когда она так стонала и просила.

Резким движением, не отпуская Наоми, я развернул ее к себе лицом и вжал в стену душевой. Накрыв ее раскрытые губы своими губами, я жадно поглощал горячее сбивчивое дыхание, проникая языком как можно глубже, исследуя и изучая, словно впервые. Я не мог думать и едва контролировал силу, разжигающуюся во мне, силу, пробужденную телом, которое я ласкал. И эта сила — невероятная, дикая и яростная — рвалась из меня. Я чертовски хотел секса с Наоми — грубого и животного. Желательно, во всех существующих позах. Прямо здесь и сейчас.

Ее знойные пухлые губы мучили, истязали меня. Я был уничтожен, я был рожден. Наоми была моим всем. Сегодня, завтра, и всегда.

Наоми начала оседать вниз, и я крепче схватил ее ягодицы, чтобы мы оба не свалились. Обвив руками мою шею, она захихикала, и я поцеловал ее в лоб.

— Я люблю тебя, — сказал и вошел в нее.

Медленно, растягивая удовольствие. Я ясно чувствовал приятное скольжение внутри нее, каждый изгиб совершенного стройного тела.

— Ты очень тесная, малышка.

Когда я вошел до упора, то замер и посмотрел в хмельные глаза Наоми. Ей нравилось, я видел это и слышал в каждом рваном вдохе, срывающемся с ее пылающих алых уст.

Я приподнял ее и резко насадил на член обратно, заставляя Наоми вскрикнуть от наслаждения. Меня пронзила боль исступления, когда она стала играть с мочкой моего уха, облизывая и кусая его. Я рычал, ощущая себя неприрученным зверем, и опустил голову, захватив языком твердый сосок. Жестко целуя, оставлял бардовые отметины по всей ее груди, и отстранялся ненадолго, чтобы шептать: «Больше не отпущу».

Уткнувшись в ее шею, я начал ускорено двигаться.

Быстро, грубо, чертовски быстро.

Наоми вскрикивала каждый раз, когда я заполнял ее полностью. Мучительно бесконечные, тлеющие в ласках и поцелуях секунды неумолимо приближали нас к апогею. И вновь я почувствовал в воздухе тяжесть, но теперь она пахла не безнадежностью и одиночеством, а пленительным дурманом страсти, обволокшей, окутавшей наши раскаленные тела.

— Зак! Боже! — Наоми громко ахнула, распахнув глаза.

— Тебе больно? — я нежно погладил ее по щеке.

— Нет… это… невыносимо хорошо, — испустив томный стон, она вцепилась ногтями в мои плечи.

— Рад слышать, — я растянул губы в самодовольной ухмылке.

— Мне кажется, я сейчас сгорю.

— Давай сгорим вместе.

Увеличив интенсивность толчков, я возвысил нас до агонии, плавленым золотом растекшейся по венам. Кончив в унисон, мы затихли, слившись с шумом воды и биением трепещущих сердец.

Но затишье длилось недолго.

— Повторим? — спросил я.

— Угу.

Мы были ненасытны в своих неугомонных, бурных желаниях, и спустя несколько минут впились в губы друг друга.

ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ ГЛАВА

В понедельник, двенадцатого января, произошло кое-что неожиданное. И радостное, и горькое одновременно.

Тихо постучавшись в дверь моего кабинета, Шарлотта просунула голову в небольшой проем и с улыбкой спросила, может ли она войти.

— Да, заходи, — с видом напускной занятости, я кивнул и свернул «Overwatch[7]» с рабочего стола компьютера.

Проводив Шарлотту напряженным взглядом, я оперся локтями о стол и сцепил пальцы в замок.

— Что ты хотела? — вежливо поинтересовался, стараясь не дать неприязни в душе просочиться в голос.

В конце концов, мы на работе. Все личное должно оставаться за дверьми этого офиса.

— Вот, — остановившись напротив, Шарлотта положила передо мной лист бумаги.

— Что это?

— Заявление об увольнение.

Я едва не поперхнулся воздухом.

— Я... вижу, что это заявление об увольнении, — пробормотал, чувствуя легкую растерянность. — С чего вдруг?

— Пожалуйста, подпиши, — блондинка уклонилась от ответа. — Я буду рада, если ты сделаешь это как можно скорее. Честно говоря, мне нужно, чтобы ты подписал его сегодня. В восемь часов вечера у меня прямой рейс до Портленда, так что мне бы не хотелось задерживаться, и я уже купила билеты.