Да, чудесен был лес в эту пору! Погода выдалась тоже удивительно теплая, ласковая и ясная. От этого все вокруг радостно ликовало, смеялось и тараторило. Из-под ног друзей, громко стрекоча, зелеными и красными искрами прыскали кузнечики, над головами с криком перепархивали сойки и голубые сороки. Где-то вдали басовито каркали вороны и стучали дятлы, а ближе, в непролазной чаще кустарников, испуганно фыркали и посвистывали бурундучки. Из всего живого безмолвно плавали в воздухе только пестрые бабочки да большие синие махаоны.

Неторопливо отмеривая по просеке одну сотню метров за другой, друзья иногда останавливаясь, валялись в траве, гоняли шустрых белок, а то и полоскались в каком-нибудь прозрачном, будто стеклянном, ручье.

У поворота просеки, где решили сделать очередной привал, Коля на минутку отошел и вдруг махнул Петьке рукой.

— Айда сюда! Да быстрей ты! Гляди!

Петька подумал, что он нашел еще один интересный камень (их приятели подобрали уже немало), но ошибся. У подножия телеграфного столба прошлым или позапрошлым летом копали, должно быть, яму. Затем ее забросали землей, и на мягкой почве, как раньше, поселились дикие травы. Как они назывались, Петька не знал, но на одну неожиданно обратил внимание. Листья у нее были лопаточкой, небольшие, тройные — точь-в-точь такие, как на грядке в совхозном саду.

— Земляника! Вот здорово! И ягоды. Только мелкие.

— Мелкие? — усмехнулся Коля. — Сам ты мелкий. Не видишь разве? С вишню! Где такие видал еще?

— Как где? В совхозном же саду. Там они раз в пять больше.

— Ага, больше! И велика Федора, да дура. Эта лучше. Сорви вот, попробуй. Понял, какие сладкие да пахучие?

Собирать землянику было интересна. Краснощекие круглые ягодки, усыпанные мелкими точечками семян, походили на конопатые мордочки. То высовываясь, то ныряя от ветра в траву, они как будто дразнили: «А вот не найдешь! А вот спрячемся!»

Ягод набралось пригоршни две. Усевшись на землю, друзья хотели уже съесть их, но Коля передумал.

— Давай сначала пообедаем, — предложил он. — Я утром-то, покамест мотался по делам, не попил даже молока.

Петьке согласился. Какая разница — поесть сейчас или позже? Аппетит у него был в любое время. Тем более после хорошей прогулки.

Чтобы не возиться с костром, решили обойтись консервами. Ловко вскрыв ножом банку, Коля поставил ее на газету, нарезал хлеба. Петька разостлал на земле плащ, достал пряники. Все было как у настоящих путешественников, но когда сели за еду и отломили по куску хлеба, неожиданно выяснилось, что в Колином мешке всего одна ложка. Пришлось кинуть жребий, кому есть первому. Зато потом никаких недоразумений не было. Для пряников и ягод ни ложки, ни вилки не требовались.

— Кр-расота! — бросив в рот последнюю землянику, хлопнул себя по животу Петька. — Теперь минут сто вздремнуть — и топай дальше.

Место для отдыха беглецы выбрали в тени под боярышником. Заснули быстро. Однако уже через несколько минут Петька начал почесываться и, открыв глаза, увидел над собой тучу комаров. Чтобы спастись от них, натянул на голову куртку. Но это не помогло: крылатые кровопийцы стали жалить ноги, добирались до тела сквозь тонкую рубашку и штаны.

Так же несладко было и Коле. Он вьюном вертелся на своем месте, брыкался, даже скулил, но потом, не выдержав, вскочил и начал хлестать вокруг веткой.

Походная жизнь, оказывается, имела и свои неприятные стороны…

Когда друзья прошли по просеке километра три и оказались в настоящем лесу, Петька сказал:

— Знаешь что, Коля? Давай-ка поудим. Пока рыба наловится, сколько пройдет времени! А нам еще на ночь устраиваться.

Река была рядом. Ее глухой шум слышался не дальше чем в двухстах метрах слева. Туда же стекали и ручейки, пересекавшие изредка просеку. Отыскав что-то похожее на тропку, беглецы начали спускаться вниз. Некоторое время шли прямо, потом повернули, сделали замысловатую петлю и, только перебравшись через небольшое болотце, уткнулись, наконец, в поросший ивняком берег.

— Кедровка, да? — взглянув на товарища, не очень уверенно сказал Петька.

Коля с сомнением покачал головой.

— Нет. Течет-то не туда, откуда мы шли. И шире.

Для рыбной ловли полагалось найти подходящее место. А это было не просто. У тропы, где стояли друзья, река имела слишком малую глубину. Выше по течению в русле торчали коряги, а ниже нельзя было забросить удочку из-за кустов. Удобную полянку присмотрели, лишь пройдя километра полтора по берегу. Зато тут было все: и перекат, и глубокие омутки, и даже теплый заливчик, в котором можно искупаться.

Сложив на траве вещи и предоставив Коле вырезывать удилище, Петька бодро направился за наживкой. Для начала ковырнул землю у берега, там, где рос тальник. Не найдя ничего, выбрался на обрыв и покопался в корнях у тополя, потом перевернул несколько камней. Казалось бы, что такое червяки? Ерунда! Когда не надо, они лезут в руки десятками. А тут будто нарочно не попадалось ни одного. Можно было даже подумать, что такая живность в здешних местах и не водилась.

Встревоженный Петька сказал о неудаче товарищу.

— Ни одного? — удивился Коля. — Вот так да! А черная земля есть?

— Есть-то есть, да мало. Посмотри сам.

Несколько минут безрезультатно рыхлили дерн вдвоем. Устав, Коля плюнул:

— Хватит! Они ж, паразиты, живут в черной земле да в навозе. А тут что? Одна галька с песком.

Посоветовавшись, решили ловить рыбу на оводов. Но, к сожалению, ни оводы, ни кузнечики, ни тем более стрекозы пескарей не соблазняли. Что же касается таких деликатесов, как жуки, бабочки или сороконожки, то на них речные обитатели чихали и вовсе.

Часам к восьми вечера на ивовом куканчике у Коли болтались лишь три несчастные рыбешки, да и те были не больше пальца. Жалкого улова не хватило бы, наверно, даже на закуску заморенному котенку. А между тем солнце клонилось уже к закату. В глубоких таежных распадках легли суровые тени. Холодный ветерок поддувал под рубашку и нет-нет да и заставлял зябко ежиться.

Погода быстро менялась. Чистое до того небо покрыли белые облака. Эти облака постепенно сбивались в стайки, поднимались выше и незаметно превращались в серые тучи. Остро запахло речной тиной, травой и цветами.

Рыбаки заметили приближение ненастья только после того, как над сопками зарокотал гром.

— Слышишь, Петька? Гроза! — гляди на друга широко открытыми глазами, воскликнул Коля. — Не зря парило!

Петька, с трудом сообразив, в чем дело, кинулся одеваться.

— Так бежим! Чего сидишь?

— А куда бежать-то?

— Да куда ж? На дорогу, конечно.

— А на дороге что? Дворец с пуховыми перинами, что ли?

Замечание было резонное. Петька испуганно заморгал и вдруг со всей отчетливостью представил себе, что ни единой живой души вокруг нет. Справа, слева и сзади — горы и тайга. Над головой неласковое вечернее небо, а под ногами сырая земля. Весело, да?

У Коли на душе было не легче. Однако, заметив волнение друга и чувствуя ответственность перед ним (кто придумал бежать в тайгу?), он постарался, должно быть, взять себя в руки и, насупив брони, решил:

— Ладно. Нюни распускать нечего. Будем искать крышу.

— Какую крышу? Откуда она тут возьмется? — уставился на приятеля Петька.

— Может, и возьмется. Дед говорил, что на тутошних ключах в войну жили солдаты — стерегли от японцев небо. А еще раньше ваши городские рубили лес. Авось, какая халупа и осталась.

Не теряя времени, они собрали вещи и торопливо пошагали от берега. Днем, когда искали червей, Петька заметил недалеко что-то похожее на поляну или на луг. Было решено сначала осмотреть это место, а потом уже идти дальше.

Усердие, с каким друзья искали убежище, впору сравнить с усилиями людей, спасающихся после кораблекрушения. Мальчишки без устали рыскали из стороны в сторону, и, надо сказать, нашли в конце концов многое. В лесу и на полянах валялись срубленные деревья, то там, то здесь попадались расчищенные от кустарника площадки, вырытые кем-то ямы. Возле вывернутого с корнями дуплистого тополя Коля наткнулся даже на старое кострище. Видимо, люди бывали в долине не так уж редко. Но какого-либо жилья или хотя бы плохонького навеса после них не осталось.