— Андрюшка! Ты что делаешь? — спросил Петька. — А где Коля?

Прекратив возню с собакой, карапуз нахмурился. Но тут же, поняв, что Петька обижать его не намерен, несмело улыбнулся и, подтащив Валета за ошейник, попросил:

— Подержи. А?

Петька погладил пса по голове, взялся за ремешок. Андрюшка метнулся к автомобилю, подкатил его ближе и начал привязывать веревочку к собачьему хвосту.

— Зачем привязываешь? Думаешь, Валет станет возить грузовик?

Андрюшка не ответил.

— Хочешь из собаки сделать лошадь?

Малыш опять промолчал, но, справившись с делом, ткнул пальцем в сторону двора, у которого они стояли.

— Колька там. За хатой.

Петька повернулся и хотел уже толкнуть жердяную калитку, как вдруг сзади раздался грохот, визг и крики.

— Тпру, тпру! Не считается! — вопил Андрюшка. — Назад, Валет! Назад!

Однако Валету до того, что считается, а что нет, дела не было. Запряженный в машину, он рванулся, услышал грохот колес и, вообразив невесть что, взбесился от страха. Петька увидел, что собака несется по улице, морковка и лук разлетелись, а перепуганные куры и поросята улепетывают кто куда.

Андрюшка погнался было за собакой, хотел схватить грузовик, но под ногу, как на грех, подвернулась какая-то палка. Мальчишка шлепнулся и, словно чурбашок, покатился под горку — прямехонько на гусиное стадо, пасшееся у воды. Здоровенный гусак, увидев это, зашипел и, расстилая шею по земле, пошел навстречу.

Гвалт и крики прекратились лишь после того, как ошалевший Валет с разгона влетел в ручей и зацепил грузовиком за корягу. Хвост намок, и веревочная петелька с него соскользнула.

Петька долго хохотал, держась за живот. А когда немного успокоился и опять повернулся к калитке, перед ним как из-под земли выросла девчонка. Она, должно быть, убирала в комнатах да так и выбежала во двор с веником.

Не зная, что сказать, Петька нерешительно отступил и взглянул на девчонку. Она была высокая, голенастая, с длинными, как паровозные шатуны, руками и круглыми кошачьими глазами. В клубе, где ее встречал Петька, девчонка смело спорила с парнями, а с обидчиками расправлялась как повар с картошкой.

Сейчас задира стояла у калитки и смотрела на незваного гостя. На ресницах ее еще дрожали слезинки, — должно быть, от смеха, но взгляд был уже колючий.

— Что надо, рыжий? Чего подпираешь ворота?

Петька опасливо покосился на веник. Кто знает, не пустит ли задира его в ход?

— Я вовсе не к вам. К Коле. Андрюшка сказал, что он тут.

— К Гальке, значит? Новый приятель отыскался, что ли?

— Никакой не приятель. К Коле я, — обиделся Петька.

Девчонка пренебрежительно скривилась и, крутнувшись на пятках, пошла к дому.

— Галька! Слышишь? Тут к тебе рыжий явился.

Однако вместо Гали из-за дома выкатился Коля.

— Айда сюда!

За домом под старой липой в землю был вкопан небольшой столик и две скамейки. Чуть в стороне, прямо под открытым небом, дымила сложенная из кирпича печурка, лежала иссеченная топором колода.

Коля подвел товарища к сидевшей за столом худенькой бледной девчонке.

— Это Галя Череватенко. Помнишь, я тебе говорил? А то Тамарка — ее сестра.

Галя улыбнулась.

— А ты — Петя, из лагеря. Да? Мы тут с Колей книжку читали. Называется «Остров сокровищ». Хочешь посмотреть?

Они вместе полистали книгу, посмотрели картинки. Потом Петька рассказал, как Андрюшка запрягал в грузовик Валета. Галя хохотала, а Коля только усмехался. Петька заметил, что новый его знакомый почему-то никогда не смеется. Лишь изредка улыбнется, да и то невесело.

— Это Андрюшка овощи на заготпункт отправлял, — перестав смеяться, сказала Галя. — Узнал, что мартьяновские шоферы возят в район морковку, вот и придумал.

Вспомнив о том, что Коля обещал познакомить его с кем-то из приятелей, Петька спросил:

— Где же твой друг?

— Митька-то? Да, наверно, на улице отирается. Сейчас увидишь.

Мальчишка шмыгнул за сарай, повозился там и подкатил к столу большую тележку.

— Ну-ка, давай посадим Галю, — распорядился он.

— Посадим? — удивился Петька. — А она что? Сама не может?

— Кабы могла, так я бы и не говорил, и не катал.

Петька посмотрел на девчонку и, вздрогнув, понял: Галя была не просто бледная и худая. Она не могла ходить.

Пока Коля подвозил тележку, а он сам рассматривал дом и двор, девчонка передвинулась на руках к краю скамейки и теперь ждала, когда ей помогут. Обе ноги у нее были совсем тоненькие и темные.

— Шесть лет назад я болела полиомиелитом, — потупившись, объяснила она. — Получилось осложнение, теперь…

Петьке сделалось до того больно и неловко, что он не знал, куда деться.

Чтобы подавить растерянность и смущение, стал усердно помогать Коле — осмотрел колеса тележки, открыл ворота, убрал в поленницу раскатившиеся по двору чурки.

Катали Галю в дальнем конце деревни. Побывали сначала возле кузницы, наведались к яме с опилками. Потом промчались вдоль цветущих огородов и свернули к речке. Галя, беспрерывно вертя головой, смеялась, просила нарвать цветов, собрать цветных камешков.

— Вот хорошо-то! — радовалась она. — А то сидишь во дворе, как Кутька на привязи. Кроме цыплят, никого и не видишь.

Митька прискакал, едва завидев тележку. Это был крепкий, коренастый мужичок с круглой, как шар, головой и оттопыренными ушами. «Будто ручки у самовара, — подумал Петька. — А башка и вовсе на щетинковый мячик похожа: белобрысая, стриженая, волосы растут, как иголки у ежика».

Заложив руки за спину и широко расставив ноги, Митька некоторое время с независимым видом следил за коляской издали. Но скоро это, должно быть, наскучило, и он, вооружившись обручем с палкой, стал бегать вслед за ребятами.

— Бип-бип! Бип-бип! С дороги! Берегись!

Петька, глядя на это, долго молчал. Наконец не выдержал.

— Скоро горючка-то кончится?

— Какая еще горючка? — не понял Митька.

— Да в баках твоих. Бибикать когда перестанешь?

— А тебе какое дело? Ишь, указчик нашелся!

— Я не указчик. Нравится — мети пыль хоть до Москвы. Можешь взять в компанию вон Андрюшку. Только лучше сменил бы Колю. Видишь, он устал?

Митька посмотрел на Колю, на Галю и презрительно фыркнул.

— Была охота! Нанялся я коляску таскать, что ли? Возишь сам — и вози.

— Не коляску. В ней же кто?

— Ну кто? Галька безногая. Может, мне на нее молиться? Раз калека стала — пускай не рыпается. А хочет кататься — есть родители да сестра.

Петька такого хамства не ожидал и нашелся не сразу. Когда же собрался ответить, его удержала Галя.

— Не обращай, Петя, внимания, — сказала она. — Митька ж у нас такой — плевал на всех. Только если задачку решить, тогда бежит: «Колька, как у тебя получилось? Галька, дай переписать!»

— Кто? Я? — возмутился Митька. — Да ты что врешь?

Но Петька с Колей его слушать не стали. Подхватили тележку и покатили дальше.

Озадаченный таким равнодушием, Митька подобрал обруч, зачем-то осмотрел его и, плюнув, швырнул в сторону.

— Андрюшку в компанию? Ладно! — крикнул он. — Погоди, чучело конопатое! Запросишься еще в дружки, да я погляжу!

Когда Петька с Колей, набегавшись, подвезли Галю ко двору и передали Тамарке, Митька появился на улице снова. На этот раз в руках у него была надетая на гвоздь катушка. В верхнем торце ее торчали рожками две патефонные иголки, а на место ниток наматывалась веревочка. Стоило надеть на иголки жестяной пропеллер и дернуть за намотанный шнурок, как жестянка срывалась и улетала высоко в небо.

У Коли загорелись глаза.

— Вот здорово! Попускаем еропланчики!

Петька нерешительно покачал головой: Митька делал вид, что не замечает его, и в компанию не приглашал.

— Да плюнь ты на его задавачество! — догадался, в чем дело, Коля. — Это же он так. Покочевряжится, покочевряжится и перестанет. Айда!