Вот книга проф. В. И. Тадиева «Единство жизни» (М., 1925). Насколько можно судить, он никогда не читал моих работ по организационной науке, что и естественно для современного специалиста-биолога. Но если бы его книга вышла четырнадцать лет назад, когда печаталась первая часть тектологии, я мог бы почти всю эту книгу взять в кавычки и процитировать как ряд иллюстраций или сплошную иллюстрацию своих мыслей. Сам того, очевидно, не зная (как многие не знают, что говорят прозою), он применяет вполне тектологическую схематизацию, давая параллельное описание основных групп растений и классов позвоночных в почти тождественных формулах, отвлекаясь от конкретного материала тех и других организмов и выделяя их общие структурные соотношения, с одной стороны, и зависимость от определенных условий среды — с другой. Ясно, что для некоторых естествоиспытателей организационное мышление становится уже таким же естественным, какова для нас всех прозаическая форма речи.

Вот монография знаменитого английского биохимика, профессора в Австралии Брэйльсфорда Робертсона — трактат о «Химической основе роста и старения», вышедший в 1923 г. в Америке и Англии.[82] Как бы ни была велика моя своеобразная (мягко выражаясь) популярность в моем отечестве, я не обладаю таким чрезмерным самомнением, чтобы предположить, что мои произведения дошли до Аделаидского университета. Приведу рассуждение Робертсона по поводу того, что графическое выражение процессов роста дает кривую, по форме вполне сходную с кривой одного определенного типа химической реакции, а именно — одномолекулярной самокатализирующейся, между тем как очевидно, что эти сложнейшие процессы заключают в себе множество разных реакций разного типа. Первое возможное объяснение, говорит Робертсон, может основываться на том, что «во всякой системе взаимозависимых процессов, какой угодно природы, тот, который обладает специфически наименьшей скоростью, определяет течение остальных. В системе химических реакций, из которых каждая получает свои материалы от предыдущей и в свою очередь доставляет их для последующей, наиболее медленная в этой их цепи становится «главной реакцией», управляющей временными соотношениями целого. Это происходит таким же путем, как на фабрике самая медленная из различных операций производства определяет дневное количество окончательного продукта. Если сырье доставляется фабрике слишком быстро, оно неизбежно скопляется до тех пор, пока самая медленная из операций завершит свою роль в его переработке. Если, с другой стороны, последующая обработка того, что доставляется этой операцией, идет слишком быстро, то все оборудование дальнейших стадий процесса должно оставаться без дела, пока операция наименьшей скорости даст надлежащий материал. Аналогичным образом мы можем заключить, что в цепи процессов, завершающихся производством живой материи, есть один, идущий медленнее, чем прочие, так что весь цепной ряд событий, взятый в целом, замедляется в соответствии с этой «главной реакцией». Далее, приходится допустить, реакция эта такова, что ее временные соотношения подходят к типу одномолекулярных самокатализирующихся превращений» (с. 11 английского подлинника).

Если бы я не сказал, кому принадлежат эти строки, их, пожалуй, легко было бы выдать за отрывок из «Тектологии», именно из главы о законе наименьших.

Так, рождается новое, организационное мышление, и никакие минус-акушеры не помешают ему войти в жизнь, которой оно нужно для решения бесчисленных ее задач.

Это третье издание второй части представляет небольшие изменения по сравнению со вторым, которое по причинам, зависевшим не от автора, а от издательства, почти не дошло до русского читателя, — выполненное за границей, в Берлине, оно почти все там и осталось. Есть поправки и дополнения (особенно в главе «Тектология борьбы со старостью»). Выкинута целая глава «Гедонический подбор», в ней слишком сжато трактовалось о слишком большом предмете, и автор решил отнести ее к дальнейшему, чтобы иметь время значительно ее развить.

Прибавлено послесловие — автор должен был отозваться на критику и полемику против его работы.

Предисловие ко 2-му изданию III части[83]

Автора настоящей работы, творца всеобщей организационной науки — Александра Александровича Богданова среди нас уже нет.

Он погиб в расцвете творческих сил, весь во власти больших замыслов, в разгар напряженной научно-исследовательской и практически-организационной работы.

Смерть его последовала в результате смелого опыта, произведенного над собой: он обменялся кровью с человеком, заведомо больным малярией.[84] Читатели, знакомые с «Тектологией», знают, что переливание крови он рассматривал как путь, ведущий к повышению жизнеспособности человека. Лично для себя А. А. Богданов в таком переливании не нуждался: роковая по своим последствиям операция была для него по счету одиннадцатой,[85] и все эти одиннадцать операций преследовали главным образом научно-экспериментальные цели. А. А. называл себя шутя «главным кроликом» основанного им Института переливания крови. За этой шуткой скрывалась трагическая серьезность того революционно-научного подвига, жертвою которого пал А. А. Разрешение задач, стоящих перед лабораторией Института, требовало экспериментов над людьми; но А. А. считал недопустимым производить эксперименты, в особенности рискованные эксперименты, над кем-либо, кроме самого себя.

В этом кратком некрологе — предисловии к последней из трех частей «Тектологии» — нет возможности детально останавливаться на богатой по содержанию и плодотворной по результатам жизни Богданова.

Его революционно-политической деятельности мы совсем не коснемся; отметим лишь тот изумительный «монизм», которым запечатлена жизнь Богданова, ту глубокую органическую связь, которая объединяла в одно стройное целое его практическую и теоретическую работу. Участие Богданова в течение многих лет в величайшем движении нашего времени — в освободительной борьбе пролетариата — предопределило весь ход его научных построений. За тридцать лет своей работы А. А. дал ряд глубоко оригинальных трудов в области политической экономии, философии, истории идеологий и проблем пролетарской культуры. Венцом их явилась «Всеобщая организационная наука».

Как бы ни относиться к положительному содержанию «Тектологии», несомненно во всяком случае, что она есть грандиознейшая по замыслу и глубоко революционная по всему своему стилю попытка на новых началах систематизировать весь доступный нам научный опыт, и притом на таких началах, которые должны заложить основу социалистической ориентации познания.

Формально тектология может быть определена как попытка установить для неисчерпаемого многообразия опыта новую познавательную систему координат, приняв за ее начало идею организации. Для пояснения воспользуемся одним сравнением, подсказанным самим А. А. Богдановым.

В одной из своих работ он сравнивает переворот, совершенный Марксом в общественной науке, с переворотом в астрономии, сделанным Коперником:

«За три с половиной века до Маркса жил скромный астроном — Николай Коперник. Он также преобразовал свою науку…

Древние астрономы добросовестно наблюдали небо, изучали движения светил, видели, что есть в них глубокая, стройная непреложная закономерность, старались выразить и передать ее. Но тут получилась какая-то странная запутанность. Планеты идут среди звезд то быстрее, то медленнее; порой как будто останавливаются, поворачивают назад и опять переходят к прежнему направлению, а через определенное число месяцев и дней они снова — на старом месте, и начинают тот же путь. Приходилось придумывать сложные теории, отдельное небо для каждой планеты, предначертание каждой круги, вращающиеся в свою очередь по другим кругам, и т. д. Неясность не исчезла, расчеты были страшно трудны.