Миновав задний двор, Раничев, прячась за яблонями, подобрался к дому. Где-то должен быть черный ход… Ага, вот он, у выгребной ямы. Узкий коридор, темно… Похоже, женская половина… Хотя сейчас узнаем.

Неслышной тенью Иван возник перед несущей кувшин женщиной и быстро зажал ей рот рукою.

– Где девка? – грозно спросил он.

Мыча, женщина махнула рукой влево. Иван быстро связал ее кушаком и сунул в рот кляп из скомканной накидки – ну, в самом деле, не убивать же, когда можно вполне обойтись и без этого?

Слева находились узкие покои без окон, освещаемые тусклым чадящим светом бронзовой лампы. Парчовые занавеси, ворсистый ковер, широкое ложе напротив небольшого, уставленного кувшинами столика. На ложе – обнаженная Марфена, привязанная за руки и за ноги. Лицо девушки было бледным, грудь тяжело вздымалась.

«А она красивая!» – не к месту подумал Раничев. Рядом послышались шаги, Иван нырнул за тяжелую занавесь.

Вошел Армат Кучюн, уселся на край ложа, плеснув в кубок вина. Отпил, окинув девушку похотливым взглядом:

– Ну, что? Многих уже обслужила?

Марфена закусила губу.

– Старайся, старайся, – цинично усмехнувшись, главарь шайки похлопал девчонку по животу. Где-то скрипнула дверь, повеяло сквозняком. Шевельнулась портьера… и в комнату вошел Умберто. Раничев вздрогнул, приготовившись к худшему. Мальчишка все же решил выдать?

– О, любимый господин мой! – Умберто неожиданно упал на колени. – Неужто ты предпочтешь мне эту распутную бабу?

Армат Кучюн усмехнулся:

– Ты не вовремя, парень.

– Не вовремя? – схватив руку бандита, Умберто покрыл ее поцелуями. – Вспомни, как нам было хорошо там, в каюте! Пошли же со мной во двор… или давай прямо здесь.

– Уйди, чертов содомит, – разбойник отпихнул мальчишку ногой. – Сегодня мне хочется женщин!

– Неужто…

– Сказал, убирайся! Впрочем, – Армат Кучюн осклабился, – можешь и посмотреть. Кто знает, может, у тебя проснется и страсть к женскому телу? Взгляни, как она хороша! Высокая грудь, мягкое лоно, нежная шелковистая кожа… – бандит принялся ласкать девушку и, склонившись, укусил ее за грудь. Марфена застонала, разбойник спустил штаны…

Пора! – решил было Иван, но опоздал. Вытащив кинжал, рассерженной кошкой бросился на бандитского атамана юный содомит Умберто, с силой воткнув сверкающий клинок в спину неверного прелюбодея.

– Так умри же! – воскликнул юнга и залился слезами. – О господин мой, как же мы с тобой могли быть счастливы!

Армат Кучюн захрипел, грозно сверкая глазами. Силы быстро покидали его. Обхватив голову руками, и, видимо, не в силах поверить в содеянное, Умберто бросился прочь.

Выскочивший из-за шторы Иван, подобрав дымящийся от крови кинжал, быстро освободил девчонку, не обращая никакого внимания на хрипы умирающего бандита. Закутавшись в дорогой плащ атамана, Марфена последовала вслед за своим освободителем.

Расковавшиеся пленники уже поджидали Раничева в конюшне.

– Уходим, – войдя, распорядился Иван, и полтора десятка изможденных, но очень хотящих жить людей, разом вскочили в седла. Заржали вырвавшиеся во двор кони, отлетели в сторону сшибленные ворота, часовой едва успел укрыться в кустах… Отряд беглецов вихрем пронесся по улицам, распугивая редких прохожих, перемахнув через недостроенную стену, вырвался в степь…

Вот она – свобода! Пыль из-под копыт, вольный ветер и травы – целый океан трав – без конца и без края.

– Теперь куда? – когда остановились передохнуть, спросил Ивана один из беглецов, молодой светлобородый парень. – Поскачем в степи?

– Нет, – Раничев усмехнулся. – Это только кажется, что в степи нет дорог. Есть – и наши враги знают их гораздо лучше нас.

– Тогда как же быть?

– К реке, – сжал губы Иван. – Кажется, я там вижу лодки.

Наметом спустились к реке, спешились, затаясь у плеса. Подгребли к берегу рыбаки, разгрузили лодки, развесили на кольях сети. Ушли.

– Вперед, – распорядился Раничев.

Светлобородый обернулся:

– А кони?

– Отпустите в степь – пусть себе скачут.

– Может, продать?

– Время…

Беглецы почти беспрекословно подчинились Ивану, собственно, после казни Епифана им больше и некому было подчиняться. Выбрав пару вместительных челнов, беглецы быстро спустили их на воду, подобрали спрятанные в кустах весла. Выгребли на середину реки – как раз заходило солнце, и черные тени лодок отражались в оранжевой глади.

– Чудный сегодня вечер. – Раничев погладил по плечу Марфену. – Спокойный такой, тихий…

Некогда было останавливаться – беглецы гребли всю ночь, а утром поставили паруса. Спали по очереди, плыли, стараясь держаться ближе к середине реки широкой, как степь, и так же пахнувшей травами. Лишь ближе к ночи свернули к затону. Наловили рыбы, развели костерок – есть все же хотелось, еще бы…

– Поедим, и в путь, – распорядился Иван. – Спать можно и в лодках.

Он инстинктивно выбрал самое верное решение – для того чтобы грести по очереди, народу хватало, что же касается темноты, то… не рыбачьим челнам бояться мелей!

Никто за полоняниками не гнался, никто не встретился, лишь на дальнем берегу появился было отряд всадников, да сгинул, растворился в степи. Осмелев, дня через два пути утроили большой привал – отдохнуть и помыться. Выбрали глухое местечко у омута, разделись. Иван поднялся на крутой берег.

– Я с тобой, – замахала руками Марфена – нашлась для нее и одежда, правда, мужская, ну да ничего – невелик грех, завсегда отмолить можно. Стриженые волосы девушки трепал ветер.

«А ничего получилось! – с гордостью подумал вдруг Раничев. – Прямо – каре. Ну, блин, даешь, Иван Петрович! Что и говорить – парикмахер».

Они взобрались на кручу, видно было далеко, до самого горизонта, утопавшего в синеватой дымке. Что ж там такое, уж не лес ли?

– Лес, – встав рядом, тихо прошептала Марфена. – Неужто вырвались?

– А похоже, что так, – Иван с улыбкой кивнул. – По крайней мере, хочется верить.

– Боярин…

– Сколько раз тебе говорить, не называй меня так! Не боярин я, так, из детей боярских.

– Почему ты сторонишься меня, господин? – вздохнула девушка. – Нет, нет, не говори, что это не так, уж я-то вижу… – она вдруг всхлипнула.

– Ну, что ты? – Иван ласково притянул деву к себе. – Не плачь…

Марфена вдруг обняла его и крепко поцеловала в губы. Потом резко отпрянула:

– Отвернись…

Пожав плечами, Иван отошел в сторону, вообще-то догадываясь о том, что последует дальше. И он вовсе не был против.

– Можешь повернуться, – прошептала девчонка… Она стояла перед ним, обнаженная, русые волосы ее развевались на ветру, словно победное знамя. В серых глазах сияла яростная надежда.

Иван расставил руки… и через секунду сжал в объятиях трепещущее девичье тело.

– Как долго я ждала этого, – улыбаясь, шепнула Марфена. И они…

…вместе упали в траву.

Иван выглянул в затянутое бычьим пузырем оконце – вроде солнышко. Улыбнулся, еще раз вспоминая тот случай на крутом берегу Дона. Марфена с утра еще отправилась с девками убирать с грядок лук, пора уже было – наступил день мученика Созонта, или, как его еще называли, Луков день. По всем селеньям убирали лук – иначе высохнуть не успеет – развешивали луковые головки по избам, очищали воздух. Вот и в избе Никодима Рыбы, где сейчас остановился Раничев, в углу да на стенах было уже приготовлено место для луковых связок. Просторная изба у Никодима, по-черному топится, однако дым глаза не ест – крыша высокая – наоборот, отпугивает всякую насекомую дрянь.