Еле подавив невольный крик, Вадим стиснул зубы, ибо глаза Человека-в-плаще оказались куда как знакомы Завадскому.

«Эрри Удбурд! В то время он был Стоящим-у-Оси», – отстраненно подумал Вадим, наблюдая, как Пастырь, оставив девушек, обнаруживает среди мусора злосчастного Арчибальда Льюиса Тикса.

Слава Атису, смерть, что пришла к пьянице в образе двух голых женщин, оказалась быстрой и легкой. По приказу Пастыря его «коняшки» вдруг преобразились, из вялых зомби превратившись в озверевших цепных псов. Набросившись на несчастного, девушки принялись избивать и буквально топтать его, нанося удары необычайной силы. После того, как темноволосая «коняшка» проломила Тиксу грудную клетку, тот вытянулся и перестал дышать...

Удбурд и девушки скрылись за углом склада, и «картинка» статично замерла.

– Все. Шоу больше не будет продолжаться, – вслух произнес Вадим и снял транслятор.

Очень многое из того, что он увидел, требовало объяснения. Кое до чего он додумался сам. Так, например, Вадим вспомнил, что еще совсем недавно среди старших Пастырей были чрезвычайно популярны свирепые бодигардены женского пола, скрывающие свои лица за глухими полированными шлемами-сферами. Теперь становилось понятно, откуда взялись эти валькирии во плоти.

Однако Вадим никак не мог понять, что или кто такое Голова-из-дырки, о каком другой мире шел разговор и что за «пятерню» должен был получить этот черномордый Облитус в обмен на зомбированных девушек.

Лучший способ оживить память – переключиться на что-то другое. Вадим встал, размял спину, сунул в рот пластинку «Ригли». Рука в кармане наткнулась на плоский пенальчик телефона. Вытащив его, Вадим принялся листать раздел сообщений и вскоре наткнулся на большой постинг от Ильи Привалова.

И вдруг словно пелена упал с глаз – Вадим понял, о чем и о ком говорили Потестат и Облитус.

История вырисовывалась мерзкая... Получалось, что в руках у проштрафившегося Наблюдающего Второго уровня находились доказательства преступного сговора одного из высших иерархов Великого Круга, пусть и бывшего, и некоего существа из иного мира. И что особенно важно – услугами этого существа, по крайней мере в плане «коняшек» с буквицами на лбах, пользовались и другие Пастыри.

Вадим вытер платком внезапно вспотевшие ладони, снял очки и откинулся на спинку кресла. Ему предстояло принять решение. Решение настолько непростое, настолько важное и сложное, что он буквально ощущал, как откуда-то изнутри накатывают на него волны нервной дрожи – с каждым разом все сильнее и сильнее.

С другой стороны, и задачка-то вроде бы так себе, и путей ее решения всего два: либо поставить колесо темпоскопа на реверс, включить запись и позвонить заведующему сектором, либо...

Либо совершить должностное преступление, нарушив как минимум пять различных пунктов контракта, подписанного Вадимом несколько лет назад с представителями Великого Круга. Кара себя ждать не заставит, тут сомневаться не приходилось. А если учесть, что Наблюдающий Второго уровня Вадим Завадский и так на плохом счету, последствия могли быть самыми тяжкими.

«Давай рассуждать логически», – сам себе сказал Вадим и тут же скривился – затасканная фраза дискредитировала все дальнейшее на корню.

Тут он вспомнил, что отец в детстве всегда советовал: «Вадька, для того, чтобы принять решение, нужно для начала понять все о самом себе. Так будет легче».

«Ну и кто я такой?» – Вадим представил себе анкетный лист с данными, вписанными в узкие прямоугольники строчек: «Завадский Вадим Кириллович, одна тысяча девятьсот семьдесят... так, это все ерунда, это никому не интересно. Далее: место рождения – тоже никак не влияет. Пол – мужской. Национальность – русский. Образование – высшее... Хм...»

Поднявшись с кресла, Вадим сделал два шага от стены до стены «яйца», повернулся к темпоскопу.

«Пол – мужской. Национальность – русский», – повторил он про себя, и рука его потянулась к телефонной трубке, торчавшей из «стаканчика» на стене.

Мужской... Русский...

Русский... Мужской...

Рука описала в воздухе плавную кривую, и вместо холодной серой пластмассы телефона пальцы сжали упругий латекс.

Вадим Завадский быстро отцепил целлу с обрывком бутылочной этикетки от жгута катены, зубами рванул скользкую резину, выдрав изрядный кусок.

Зелененький бумажный обрывок запорхал в воздухе и лег на ворс ковра, перевернувшись кверху оборотной стороной. Спрятав дырявую целлу в карман, Вадим посмотрел на желтые разводы клея, нагнулся...

Все еще можно было исправить. Разрыв целлы объяснить тем, что она зацепилась за зубец колеса, развести руками – ну, мол, недоглядел, зато какая находка!

Русский... мужской...

Мужской... русский...

Сухой треугольный обрывок неприятно шуршал в пальцах. Открыв дверь в туалет, Вадим аккуратно опустил темпоагента в унитаз и нажал на спуск...

Суббота выдалась солнечной. С крыш потекло, на тротуарах зеркалами талой воды светились лужи.

– Зима приказала долго жить, господа! – весело проскрипел Торлецкий и полез за руль «уазика». Рядом с графом уселся Громыко, невыспавшийся Митя заполз на заднее сиденье. Яна уселась к Илье в «Троллер», и экспедиция началась...

Еще накануне вечером Илья отправил Вадиму Завадскому в Лондон по электронной почте письмо, в котором кратко изложил все то, что рассказал им Громыко в графском подземелье. Он надеялся, что Зава, в свое время упоминавший об истории с пионерским лагерем, подкинет дополнительную информацию, которая хоть как-то облегчит поиски.

Они еще не успели свернуть на Дмитровку, как мобильник Ильи пропиликал: «Хар-рашо! Все будет хар-рашо! Все будет хар-р-рашо – я это знаю, знаю!»

– О, эсэмэска! – обрадовался Илья, поднимая телефон до уровня глаз, чтобы не отвлекаться от дороги.

– Что-т-ам? – заинтересовано чирикнула Яна.

– Чер-р-рт! Это от Завы. Англичанин хренов! – Илья едва не съехал на обочину и раздосадованно чертыхнувшись, сунул девушке мобильник: – Чего-то там «сорри», «импасибл», «топ-сикретс»...

– Он-п-шет, что-п-мочь-не-м-жет, – пробежав глазами по строчкам сообщения, Яна вернула трубку Илье: – Г-рит, за-секр-чно-все-нас-мерть!

– Ну и болт с ним. На тридцать два! – оскалился Илья и тут же крутанул руль, уходя от нагло подрезавшей «Троллер» «BMW»: – Ка-азел!! Вот ей-богу, когда-нибудь времени не пожалею – догоню такого, остановлю и хлебало начищу. До зеркального блеска!

Громыко, ехавший в «уазике» графа, первую половину дороги продремал и проснулся только за городом. И тут его внимание привлекла грязно-белая «Волга», двигавшаяся по шоссе метрах в семидесяти позади.

Закурив, майор минут пять следил за «Волгой» через боковое зеркало, затем начал командовать: «Помедленнее, Анатольич!», или «Наддай! Уйди вправо!».

Не выдержав, граф поинтересовался:

– Что происходит, Николай Кузьмич? Вы, как я понимаю, подозреваете преследование?

– В натуре, хвост за нами, – мрачно кивнул Громыко, – «волжану» видишь? Висит, как приклеенная!

Торлецкий не успел ничего сказать – «приклеенная „Волжана“» замигала поворотником и свернула налево, на Клин. Громыко только крякнул.

– «Выдавать желаемое за действительное – первый признак умственного расстройства», – ехидно прокомментировал Митя с заднего сиденья.

– Опять Цинк-Глинк твой? – обиженно засопел майор.

– Не-а, это из учебника судебной медицины за 1908 год, – рассмеялся мальчик.

– Все вам хиханьки да хаханьки, – ворчливо произнес Громыко, прикрывая глаза. – А вот помяните потом мое слово – хвост это был...

...В Бобылино «конвой» из двух машин прибыл часам к одиннадцати. Ехать пришлось «вкругаля» – сперва по более-менее пустой Дмитровке до Запрудной, оттуда – до Новоникольской, а потом, поплутав немного, «уазик» Торлецкого и «Троллер» Ильи свернули на заснеженный проселок, который, петляя меж угрюмых ельников, вывел «конвой» к станции Бобылино. Замелькали деревенские домики, заборчики, сугробы у ворот, сверкнул витриной магазинчик, и машины выехали на пристанционную площадь.