Вспышка.

...Серое небо сорит мелким дождем. Холодный ветер с Атлантики леденит спину. Нужно повернуться, нужно протянуть руку и подтащить поближе к стене склада картонную коробку...

Арчибальд Льюис Тикс явно находился в привычном для него состоянии глубокого похмелья. Вадим помимо воли ощутил во рту мерзкий металлический привкус дешевого виски, выпитого накануне.

«Картинка», несмотря на максимальное ускорение, оставалась статичной довольно долго. Потом неожиданно Тикс привстал и на четвереньках убрался подальше от мокрой багровой стены из выщербленного кирпича, забившись в узкую щель между рифлеными контейнерами и бетонным забором.

Из-за угла появился человек в длинном плаще с поднятым капюшоном. Вот он уже у стены. Вот повернулся к ней лицом. Поднял руки. Стена пошла рябью...

«Стоп!» – скомандовал сам себе Вадим, ощупью нашел справа от аппарата рычаг и с силой передвинул его вперед, замедлив темпограмму.

«Картинка» задергалась, косые струи дождя разделились на отдельные капли, и те словно зависли в сыром воздухе. Человек у стены замер с поднятыми руками, а на кирпичной кладке отчетливо обозначились концентрические вздутия.

Замедлившись, изображение перешло в режим реального воспроизведения. Вадим стиснул зубы, пытаясь не обращать внимание на головную боль. Теперь он видел все так, словно бы сам находился там, где-то на задворках Докландса.

– ...аперт! Париес – аперт! – громко произнес человек в плаще и хлопнул в ладоши.

С хрустом разошлись казавшиеся незыблемыми кирпичи, и из образовавшейся дыры высунулась огромная черная голова – покатый лоб, низкая тяжелая челюсть, сплюснутый негритянский нос.

На этом сходство монстра с негроидной расой заканчивалось – у странного создания были ярко-синие глаза, пшеничные брови и вполне европейские черты лица.

«Кого-то он мне напоминает», – Вадим старался изо всех сил успокоиться, но сердце помимо его воли билось часто-часто, а ладони стали влажными. Еще бы! Впервые за все время работы в «гнезде» Завадскому удалось найти что-то действительно стоящее внимания.

По инструкции, обнаружив нечто необычное, темпосканер обязан был просмотреть всю темпограмму до конца, затем вернуть целлу в исходное положение и вновь просмотреть ее, включив запись.

Вадим, устроившись поудобнее, вслушался...

– Приветствую тебя, Облитус! – Человек-в-плаще поклонился Голове-из-дырки.

– И твоя привет, Потестат! – глухо ответила Голова, смешно шлепая пухлыми губами.

Вадим отметил, что обладатель плаща говорил по-английски, а вот его собеседник – на каком-то странном языке, в котором угадывались славянские корни. Хорошо еще, что, благодаря устройству темпоскопа, оператор понимал смысл сказанного на любом языке, пусть и с искажениями.

«Словенский? Чешский? Сербскохорватский? Польский?»

Впрочем, гадать было некогда – Голова вновь заговорила:

– Ты принес знания, который я хотел?

– Не все так просто, Облитус, – Человек-в-плаще замялся. – Я встречался со Старейшим, но он – хитрый лис, и информацию мне пришлось буквально тащить из него клещами. Выяснилось немногое... Когда Первый Пастырь расщепил мир, возник Рамус, иначе говоря, ответвление. В самом начале Рамус полностью копировал наш мир, за одним исключением – в нем не было Атиса и Кратоса, двух вечных противоборствующих сил. Следовательно, Рамус начал свое движение по реке времени линейно, без скачков и зигзагов. Постепенно он все больше и больше отходил от нашего, стволового мира. Соответственно, ход времени в нем замедлялся. Объяснить сложно, наиболее понятное толкование связывает этот феномен с увеличением углового расстояния по векторам движения...

– Объяснить сложно – и не нужно. Моя не понять главное – Рамус обречен идти свой дорога всегда?

– Да, Облитус. Наши миры уже никогда не пересекутся. Возможны лишь пространственно-временные туннели, на короткий период связывающие их. Причем чем дальше – тем сложнее их будет создавать. Ты удовлетворен?

Голова-из-дырки промолчала в ответ и сказала про другое:

– Потестат, твоя просил мой сказать, что я хотел иметь в обмен на моя товар. Слушай же: моя хочет иметь пятерня...

– В каком смысле «пятерня»? – не понял Человек-в-плаще.

– Все просто. Пятерня – это пять палец. Пять людь. Или человеков? Их звать имя: Большун, Тыкарь, Межень, Незвань, Машун. Я подчинять пятерня. Я обучать пятерня. Я делать пятерня сильный. Я посылать пятерня твоя мир. Пятерня добывать десять душа. Десять душа людь помогать покинуть моя мир и переходить твоя мир. Потом будет много душа...

– Уважаемый Облитус! План ваш мне понятен и не вызывает никаких возражений, – несколько более церемонно, чем следовало бы, проговорил Человек-в-плаще. – И я даже не стану спрашивать вас, чем вам так уж плохо в мире Рамуса...

– Твоя хорошо знай: мой мир тяжелый, холодный, медленный. Твой – легкий, теплый, живой. Я существовать долго. Думать много. Понимать главное – у людь твой мир сладкий душа. Мой мир – человеки с тухлый душа. Моя нужна сладкий душа. Много-много сладкий душа. Твоя понимай?

– Для контроля над душами нужно как минимум иметь...

– Сфера Вечности, Потестат, Сфера Вечности! – захохотала Голова-из-дырки.

– Ах вот как?.. – Человек-в-плаще даже со спины выглядел несколько озадаченным. – Но как же вам удалось протащить ее туда?

– То великий тайна! Моя много думал. Моя хорошо думал. Душа – бабочка. Моя ловить бабочка в Сфера Вечности. Моя приказывать тела без душа, что делать.

– Тело без души... А ведь это мысль!.. – пробормотал Человек-в-плаще.

– Время, Потестат. Моя торопиться. Моя не успевать. Твоя решай быстро.

– Хорошо, хорошо, – поднял руку Человек-в-плаще. – Я же отметил, что не возражаю. Но мне не очень понятен механизм того, как мы сможем предоставить вам без лишнего шума пятерых людей?

– Очень, очень просто, – Голова-из-дырки довольно заулыбалась: – Когда твоя убирать в моя мир кусок твой мир с твоя врагами, пусть на этот кусок будет пятерня. Молодой люди. Детский люди. Не старше пятнадцать годов. Пять. Можно больше. Меньше – нельзя.

– Это сложно, – по голосу Вадим понял, что Человек-в-плаще нахмурился. – Это может привлечь нежелательное внимание ко всей акции по перебросу зоны хтонического прорыва в Рамус. Вряд ли риск оправдан...

– Потестат, я делать лишний партия товар. Лично твоя, – прошлепала губами Голова-из-дырки.

Человек-в-плаще медлил, покачиваясь на каблуках. Ветер трепал полы его одежды, и тогда становилось ясно, что плащ ему велик и надет для маскировки. Голова терпеливо ждала.

– Хорошо, – наконец сказал Человек-в-плаще. – Но то, что мне – прямо сейчас. Причем не одну, а две. И тогда Великий Круг сделает все, что ты просишь, Облитус.

– Твоя очень жадный, Потестат, – Голова-из-дырки резиново улыбнулась черными губами. – Но моя согласный. Когда твоя готов, скажи моя. А теперь...

Голова на секунду скрылась в дыре, и из темного провала неожиданно вылетело два нагих женских тела. Они покатились по мокрому асфальту и замерли у ног Человека-в-плаще.

– Потестат, моя ждет! – напомнила о себе Голова-из-дырки и сгинула. Стена поколыхалась немного и приняла свой прежний монолитный вид.

– Ну, здравствуйте, мои коняшки! – радостно потирая руки, пропел Человек-в-плаще, ухватил лежащих без движения женщин за длинные волосы и вздернул на ноги.

Вадим увидел, что это совсем молоденькие девушки удивительной, просто внеземной красоты. Впрочем, что-то с ними было не так – движения отличались размазанностью, взгляды плавали. И у обеих на лбах чернели свежетатуированные знаки, напоминающие «г» с титлом наверху.

Капли крови стекали на брови девушек, но они этого, казалось, не замечали. Человек-в-плаще, весело напевая «У Мери жил барашек», зачем-то напялил своим пленницам на головы черные шелковые мешки с прорезями для глаз и потащил их прочь от кирпичной стены. Перед тем, как повернуть за угол, он обернулся, обежал тупичок быстрым взглядом и буквально впился в Вадима, а точнее – в темпоагента, горящими зеленым пастырскими глазами.